В густом кустарнике под пальмами у кромки пляжа послышалось шуршание, я резко обернулась.
– Привет, – поздоровался парень, появившись словно из ниоткуда. Большой пальмовый лист скрывал его лицо, но когда он отодвинул лист в сторону, я увидела, что это Уэстри.
– Привет, – откликнулась я немного удивленно, но с облегчением: мне удалось избежать более угрожающей встречи.
– Ты меня преследуешь? – шутливо спросил он.
Я почувствовала себя глупо, потом рассердилась.
– Разумеется, нет! – гордо выпалила я. Нельзя допустить, чтобы он думал, будто я за ним бегаю. – Я гуляла, и, кстати, мне пора идти. Меня ждут друзья.
Уэстри улыбнулся.
– Не уходи, – попросил он, воткнув пальмовую ветвь в песок и усевшись в ее тени. – Смотри, отличное укрытие. Может, присядешь? Хоть на минутку?
Перед его улыбкой было не устоять. Я замешкалась, потом почувствовала, как уголки моего рта сами ползут вверх.
– Хорошо, – согласилась я с невольной улыбкой, – на минутку.
– Отличный денек, – сказал он, откидываясь на локти.
– Вполне, – подтвердила я, натягивая на ноги подол.
– Что привело тебя на мой пляж?
– Твой пляж?
– Да, – невозмутимо отозвался он, – я его нашел.
Я засмеялась:
– Впечатляет.
– Это девственное побережье, – объяснил он. – Конечно, здесь хозяева аборигены, и пляж всегда будет принадлежать им. Но остальному миру он неизвестен. И сейчас это мой личный кусочек рая… Ну, хорошо, наш. Дарю тебе половину.
– Очень щедро с твоей стороны, – подыграла я.
– Знаешь, чем я собираюсь заняться, когда кончится война?
– Чем?
– Куплю этот пляж, – убедительно заявил Уэстри, – хотя бы несколько квадратных метров. Построю дом и заведу семью, прямо здесь. Мы с женой будем каждый день любоваться закатом прямо с крыльца, а каждую ночь – слушать, как волны бьются о берег.
– Невероятно романтично, но, по-моему, ты не совсем искренен. Неужели ты действительно захочешь жить здесь после того, как закончатся военные действия? – Я указала на океан, где в любую минуту могли появиться японские корабли. – После этого всего? После войны?
Уэстри кивнул:
– Конечно. Здесь просто рай.
Был рай, подумала я.
– Разве дома тебя ничего не ждет?
– Нет, – не раздумывая, ответил он. – А тебя ждет.
Это было утверждение, а не вопрос. Он видел кольцо на моем пальце.
– Да, – честно призналась я.
– Любишь его?
– Что за вопрос?
– Простой вопрос, – с усмешкой ответил Уэстри – Итак, каков вердикт?
– Конечно, люблю, – ответила я, отводя глаза. Почему он так на меня смотрит?
– Он хороший человек?
Я кивнула:
– Я бы не согласилась выйти замуж за плохого.
Волны подбирались все ближе к одеялу, заставив Уэстри встать, я последовала его примеру.
– Придется немного передвинуть лагерь, иначе старик океан нас проглотит.
Я улыбнулась:
– Мне действительно пора. Меня ждут друзья.
Уэстри кивнул:
– Я провожу тебя.
На обратном пути берег выглядел иначе – возможно, теперь я смотрела на него глазами Уэстри. Я представила себе его жизнь на острове много лет спустя, с домом, женой и двумя или тремя босоногими детишками, и улыбнулась.
– Как рука? – поинтересовалась я.
Он поднял ее, и я взяла ее в ладони, почувствовав глубоко внутри трепет, на который приказала себе на обращать внимания.
– Думаю, выкарабкаюсь, – усмехнулся он.
– Запачкалась, – проворчала я. – Когда вернемся, нужно будет поменять повязку. Есть опасность инфекции.
– Да, сестра, – последовал игривый ответ.
Вскоре Уэстри указал на густые заросли пальм. Мы подошли поближе и остановились там, где заканчивался пляж и начинались деревья. Под тенистым покровом зеленых растений и огромными листьями пели птицы и кричали животные – именно так я всегда представляла джунгли.
– Видишь?
– Что?
– Присмотрись.
– Нет, – прошептала я, – ничего не вижу.
Уэстри протянул мне руку, и я взяла ее, потому что боялась засады. Мы прошли несколько шагов вглубь, и я наконец увидела: бамбуковая хижина с соломенной крышей, прямо в чаще. Она была построена небрежно, как дома вдоль дороги, но с каким-то особенным шармом. В стене были прорезаны окна, из которых открывался вид на океан. Маленькая дверь раскачивалась от малейшего сквозняка и тихонько поскрипывала.
– Может, не стоит сюда заглядывать? – прошептала я.
– Почему бы нет? – с озорной улыбкой возразил Уэстри. – Раз мы ее нашли, давай посмотрим, что внутри.
Я не успела ничего возразить, а Уэстри уже ступил на маленькую ступеньку у двери. Дерево скрипнуло под его ботинком, перепугав меня, и я сразу отпрыгнула назад.
Он снял болтающуюся дверь с единственной петли и поставил ее на песок, а потом вгляделся внутрь и подмигнул мне:
– Все чисто.
Уэстри помог мне войти, и мы молча оглядели домик. Внутренние стены были сделаны из плетеных пальмовых веток карамельного оттенка, образующих красивый узор. Они служили отличным фоном для стула из красного дерева и маленького стола с выдвижным ящиком. Уэстри открыл его и достал книгу, французские монеты и счета, а также лист бумаги, пожелтевший и закрученный от влажности. Он протянул его мне.
– Умеешь читать по-французски?
Я покачала головой:
– Нужно было лучше заниматься в школе.
– Мне тоже, – отозвался он, опуская бумагу обратно в ящик.
Одноместная кровать выглядела аккуратно, несмотря на толстый слой пыли – словно обитатель проснулся утром и заправил белье, рассчитывая вернуться, но так и не возвратился.
Я окинула взглядом комнату, а потом посмотрела на Уэстри. Я, помолвленная девушка, оказалась в спальне, наедине с почти незнакомым солдатом.
Но задумчивость улетучилась, как только из-под стола выполз паук величиной с ладонь и поспешил к открытой двери, заставив меня в ужасе вскочить на кровать.
– Ты видел? – завизжала я, ожидая, что в любую минуту появится еще один.
– Они безвредны, – с ухмылкой сообщил Уэстри, – к тому же едят москитов, так что их стоит поблагодарить.
Я осторожно спустилась с кровати.
– Как думаешь, кто здесь жил?
Уэстри смотрел на море.
– Самое правдоподобное? – Он повернулся, внимательно осмотрев бунгало. – Моряк, потерпевший кораблекрушение.
Я кивнула. Похоже на правду.
– А что стало с кораблем?
– Может, утонул.
– А где тогда он взял бумагу и… – я открыла ящик стола и достала книгу с темно-коричневым кожаным переплетом, – и эту книгу?
Уэстри прикоснулся указательным пальцем к подбородку, словно обдумывая судьбу несчастного моряка.
– Может, у него был рюкзак с самым необходимым. – Он указал на лампу, стоящую на столе. – Фонарь, эта книга, банка с печеньем. А может быть, он в море нашел обломок дерева, чтобы добраться до острова.
– Книга бы намокла.
– Может, она и намокла, – предположил Уэстри, – а он высушил ее на солнце. Видишь?
Он пролистнул страницы, они действительно были в разводах.
– Но куда он направлялся? Он явно был французом.
– И к тому же бедным, – добавил Уэстри, указывая на скудный запас монет в шкафу.
– Может, он пират?
Уэстри покачал головой:
– Вряд ли пират стал бы так обустраивать свой дом.
Я оглядела истрепанные занавески на стенах, сохранившие насыщенный бордовый цвет – словно ткань погрузили в вино.
– Хорошо, это был бедный французский моряк, который потерпел кораблекрушение и любил читать.
– И пить, – добавил Уэстри, подняв пыльный сосуд из зеленого стекла с запечатанной пробкой. – Красное вино.
– И ценил искусство, – отметила я, убрав кусок мешковины с картины над кроватью. На полотне был изображен изумительный пейзаж – бунгало, очень похожее на то, где мы находились, притаившееся среди роскошного пейзажа: невероятно голубой воды и ярко-желтого куста гибискуса. Вдалеке виднелись две фигуры.
– Боже мой, – ахнул Уэстри, – как красиво.
Я кивнула:
– Ты разбираешься в искусстве?
– Немного, – ответил он. – Дай, посмотрю поближе. – Он забрался на кровать и принялся разглядывать рисунок. – Мне она что-то напоминает.
Мама гордилась, что учила меня разбираться в живописи французских импрессионистов, но я все равно боялась, что мои познания в искусстве удручающе поверхностны. Но я тоже почувствовала, что мы сделали настоящее открытие.
– Думаешь, художник жил здесь?
– Возможно, – ответил Уэстри, не отрывая взгляд от картины. – В каком году издана книга?
Я проглядела первые страницы книги в поисках даты.
– Нашла. 1877 год.
– Это мог быть кто-то из импрессионистов.
– Не может быть, – благоговейно изумилась я.
– Почему же? Все возможно, – с улыбкой ответил Уэстри. – Я почти уверен, что видел в альбомах этот рисунок или что-то очень похожее. А все эти острова были очень популярны среди французских художников. Возможно, здесь побывал кто-то из великих. – Его глаза заблестели от восторга. – Надеюсь, ты понимаешь, что это значит?
