В дверь постучали. От неожиданности я даже вздрогнула, а потом тут же побежала открывать. На пороге стояла смущенная Виола:
— Ты идешь? Марта Петровна уже накрыла на стол, все остывает.
— Ох, извини! Я засмотрелась на ваш чудесный сад. Никогда не видела такой красоты!
Щеки «племяшки» порозовели от удовольствия, а в глазах появилось польщенное выражение.
— Тебе, правда, понравился наш сад?
— Еще бы!
Я метнулась обратно, чтобы закрыть окно. В комнате царил холодок, и мне хотелось его сохранить. К тому же душная субтропическая сырость любит пропитывать одежду и постель, а это никак не входило в мои планы.
Оказавшись у окна, я опять заворожено помешкала:
— Просто невероятно! Все выглядит таким гармоничным, таким ухоженным…
Виола тоже подошла к окну:
— Это мама разбила сад. Она работала ландшафтным дизайнером и любила возиться с растениями.
— Она явно была очень талантлива, — искренне признала я. — И тот, кто помогает вам ухаживать за деревьями и кустами, тоже молодец.
— Раньше мама все делала сама, а сейчас папа этим занимается, — продолжила откровенничать Виола. — Когда я лежала в больнице, у нас хозяйничали чужие люди, и сад заболел. Теперь папа никому не доверяет. Если он и приглашает кого-то на помощь, то обязательно стоит рядом и все контролирует.
— Надо же! Весьма ответственный подход, — вслух сказала я, а про себя подумала: такого педанта и чертова перфекциониста еще поискать!
— Он немного не в себе после смерти мамы, — добавила «племянница» и посмотрела на меня виновато. — Не обращай внимания, если папа будет придираться к каким-то мелочам. Он вредный, но отходчивый.
— Что ты! Мы отлично ладим, — заверила я. — Я же тоже вредная.
Виола сама закрыла окно, а потом потянула меня к выходу.
Через минуту мы с ней уже входили в столовую. Пахло там умопомрачительно! Жареным беконом и свежими помидорами. Следов домработницы не наблюдалось, а Павел сидел за столом, уткнувшись в планшет. Даже наше шумное появление не заставило его оторвать взгляда от экрана.
— Какая просторная у вас столовая! — демонстративно восхитилась я, надеясь привлечь внимание хозяина дома (мне не терпелось увидеть его реакцию на мое переодевание). — А мебель здесь тоже итальянская?
— Угу, — кивнул Павел, так и не поднимая глаз.
— И потолки высокие, как во дворце, — добавила я чуть погодя. — Можно настоящие балы устраивать.
Павел снова только угукнул. Прямо не человек, а сова. В груди у меня колыхнулось раздражение, и исключительно из врожденной вредности я заорала:
— Валенки да валенки! Ой, да не подшиты стареньки!
И закружилась рядом с накрытым столом. Это произвело фурор. Виола подпрыгнула на месте, а Павел чуть планшет не выронил. Оправившись от шока, «братец» отложил гаджет на стол и уставился на меня совершенно сумасшедшими глазами.
— Ну? — я остановилась, уперла одну руку в бок и демонстративно повела голыми плечами. — Как вам мое платье? Специально для отпуска шила.
Видели бы вы его лицо! Оно вытянулось и позеленело так, что стало похоже на оливку.
— По-моему, в этом сарафане Лида вылитая Кармен, — весело сказала Виола. — Правда, пап?
— Наверное, — пробормотал он, а потом с удивлением покосился на мои ноги. — А почему босиком?
— В смысле?
— У нас дома все ходят обутыми, — с менторской ноткой в голосе пояснил он.
— А-а! Ты про это, — ухмыльнулась я. — Не беспокойся, мне босиком удобней. Привыкла, знаешь ли, у себя в деревне.
— Понятно, — вокруг его губ собрались презрительные морщинки. — А теперь, девочки, давайте все же позавтракаем.
Мы с Виолой сели за стол, и почти сразу в комнату вплыла домработница с графином компота. Она оказалась сухонькой немолодой женщиной, двигающейся совершенно бесшумно. Выражение лица у нее, кстати, было точь-в-точь как у Павла — с легким оттенком ненависти ко всему живому.
«Братец» представил нас друг другу, и домработница даже попыталась улыбнуться. Получилось ненатурально.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вы очень вкусно готовите, — брякнула я, хотя еще ничего не попробовала.
Домработница смерила меня ледяным взглядом, почти раздраженно дернула плечами и тут же удалилась.
Да уж! В этом доме мне что-то никто не рад. Ну ничего, привыкнут. Я решительно придвинула к себе тарелку с салатом:
— У вас такой классный бассейн! — ложка в моих руках заработала, как экскаватор. Есть хотелось ужасно, плюс, все выглядело невероятно аппетитно.
— Хочешь, искупаемся после завтрака? — добродушно предложила Виола.
Я чуть не завизжала от предвкушения:
— Конечно, хочу!
И, само собой, мою радость тут же омрачил Павел:
— Не хочешь.
— Что? — мы с Виолой уставились на него с недоумением.
Павел пронзил меня взглядом.
— Ты не хочешь купаться, — повторил он таким тоном, что захотелось вжаться в стул. — Ты же сказала, что забыла купальник.
— Я?
— Ну не я же, — тяжелый взгляд Павла не обещал ничего хорошего.
Мне оставалось только вздохнуть. Вздохнуть и уныло закивать.
— Точно! Вот ведь досада.
— Ничего страшного, — поспешил утешить «братец». — После завтрака вместе с Виолой пробежите по магазинам и купите новый купальник. Может, и Виолке чего-нибудь присмотрите.
Глаза «племяшки» широко распахнулись, в них заметалась странная, дикая тревога. Шоппинг явно не входил в число Виолиных хобби. И я вдруг поняла: у Павла нет цели меня третировать, он просто хочет вытащить дочь из дома. На душе стремительно посветлело.
— Ты прав, братишка! — сказала я с улыбкой. — Даже хорошо, что так получилось. Мой купальник давно пора менять.
Павел впервые за время нашего знакомства поглядел на меня с признательностью. Я бы даже сказала, с теплотой. И все бы хорошо, да только сердце мое как-то странно восприняло такое «потепление». Оно вдруг сладко сжалось, трепыхнулось и пропустило удар. И что бы это значило?
13
Завтрак прошел довольно неспешно. Моей семьи мы в разговорах почти не касались. В основном, обсуждали погоду, тяготы путевой жизни и еду. Виола почти все время молчала, зато с интересом слушала и меня, и Павла.
Когда Марта Петровна подала чай, «братец» вдруг сказал:
— Лидка, а ты же говорила, что привезла нам подарки. И где они?
— У меня в комнате, — беспечно отозвалась я, внутренне холодея. Мне вспомнилось, что я так и не заглянула в сумку, переданную мне Георгием. Вот что там вообще? Вдруг что-то разбилось или испортилось?
— Так чего же ты ждешь, Лидусик? — насмешливо спросил Павел. — Идем к тебе. Нам не терпится заполучить наши презенты, правда, Виол?
В глазах девчонки вспыхнуло любопытство.
— Э… А может, чуть позже? — мои ладони стремительно взмокли.
— А чего тянуть? — братец быстро встал из-за стола. — Пойдем.
Отец и дочь тут же выстроились гуськом и почапали к выходу из комнаты. О-хо-хо! Я нехотя отставила чашку, тяжело вздохнула, а потом понуро поплелась за ними.
Через минуту мы уже были в моей комнате. Виола села на ковер по-турецки, Павел занял стул у туалетного столика.
— Ну? — поторопил он, постукивая пальцами по полированной столешнице.
Я опустилась на кровать и неохотно подтянула к себе рюкзак с подарками.
— Тут, в общем-то, много всего, — мой голос предательски дрожал, впрочем, как и руки.
— Это радует! — с сарказмом констатировал Павел. — Учитывая, что ты собираешься гостить у нас до конца лета.
Вжик! Я расстегнула молнию и, не глядя, сунула руку в образовавшееся отверстие. Ладонь нащупала что-то мягкое и пушистое. Интересно, что это?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Две пары глаз почти прожигали меня насквозь. Задержав дыхание, я рывком потянула пушистое наружу. Оно оказалось вязанным и полосатым.
— Вот! — с гордостью заявила я. — Первый подарочек.
