забывай
Крещенья боевого,—
На фронт идет трамвай.
Дитя! Твоя квартира
В обломках. Ты — в бою
За обновленье мира.
За будущность твою.
ЮРИЙ ИНГЕ[2]
ТРАЛЬЩИКИ
Седое море в дымке и тумане.
На первый взгляд такое,
как всегда,
Высоких звезд холодное мерцанье
Колеблет на поверхности вода.
А в глубине, качаясь на минрепах.
Готовы мины вдруг загрохотать
Нестройным хором выкриков
свирепых
И кораблям шпангоуты сломать,
Но будет день… Живи, к нему
готовясь,—
Подымется с протраленного дна,
Как наша мысль, достоинство
и совесть,
Прозрачная и чистая волна.
И потому мы, как велит эпоха.
Пути родного флага бережем.
Мы подсечем ростки чертополоха.
Зовущегося минным барражом.
Где бы противник мины
ни поставил—
Все море мы обыщем и найдем.
Согласно всех обычаев и правил.
Мы действуем смекалкой и огнем.
В морских просторах, зная все
дороги,
Уничтожаем минные поля.
Свободен путь. Звучи, сигнал
тревоги.
Дроби волну, форштевень корабля.
ЕГОР ИСАЕВ
ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ «СУД ПАМЯТИ»
Вы думаете, павшие молчат?
Конечно, да — вы скажете.
Неверно!
Они кричат,
Пока еще стучат
Сердца живых
И осязают нервы.
Они кричат не где-нибудь,
А в нас.
За нас кричат.
Особенно ночами,
Когда стоит бессонница у глаз
И прошлое толпится за плечами.
Они кричат, когда покой.
Когда
Приходят в город ветры полевые,
И со звездою говорит звезда,
И памятники дышат, как живые.
Они кричат
И будят нас, живых,
Невидимыми, чуткими руками.
Они хотят, чтоб памятником их
Была Земля
С пятью материками.
Великая!
Она летит во мгле.
Ракетной скоростью
До глобуса уменьшена.
Жилая вся.
И ходит по земле
Босая Память —
маленькая женщина.
Она идет,
Переступая рвы,
Не требуя ни визы, ни прописки.
В глазах — то одиночество вдовы.
То глубина печали материнской.
Ее шаги неслышны и легки.
Как ветерки
На травах полусонных.
На голове меняются платки —
Знамена стран, войною
потрясенных.
То флаг французский,
То британский флаг,
То польский флаг,
То чешский,
То норвежский…
Но дольше всех
Не гаснет на плечах
Багряный флаг
Страны моей Советской.
Он флаг победы,
Заревом своим
Он озарил и скорбь
И радость встречи.
И может быть, сейчас покрыла им
Моя землячка худенькие плечи.
И вот идет,
Печали не тая,
Моя тревога.
Боль моя и муза.
А может, это гданьская швея?
А может, это прачка из Тулузы?
Она идет,
Покинув свой уют,
Не о себе — о мире беспокоясь.
И памятники честь ей отдают,
И обелиски кланяются в пояс.
МИХАИЛ ИСАКОВСКИЙ
В ПРИФРОНТОВОМ ЛЕСУ
С берез — не слышен, невесом —
Слетает желтый лист.
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы —
Товарищи мои.
Под этот вальс весенним днем
Ходили мы на круг,
Под этот вальс в краю родном
Любили мы подруг;
Под этот вальс ловили мы
Очей любимых свет,
Под этот вальс грустили мы,
Когда подруги нет.
И вот он снова прозвучал
В лесу прифронтовом,
И каждый слушал и молчал
О чем-то дорогом;
И каждый думал о своей,
Припомнив ту весну,
И каждый знал — дорога к ней
Ведет через войну…
Так что ж, друзья,
коль наш черед,—
Да будет сталь крепка!
Пусть наше сердце не замрет.
Не задрожит рука;
Пусть свет и радость
прежних встреч
Нам светят в трудный час,
А коль придется в землю лечь,
Так это ж только раз.
Но пусть и смерть — в огне,
в дыму —
Бойца не устрашит,
И что положено кому —
Пусть каждый совершит.
Настал черед, пришла пора,—
Идем, друзья, идем!—
За все, чем жили мы вчера.
За все, что завтра ждем;
За тех, что вянут, словно лист,
За весь родимый край…
Сыграй
