не открывать их примерно до трех часов утра. Знахарь уверял, что если больной хоть ненадолго приоткроет глаза, он тут же ослепнет и его уже не вылечит никто. Больной дает твердое обещание исполнить все, как велено, и, крепко закрыв глаза, с волнением ждет утра. Наконец в условленное время появляется знахарь и, бормоча заклинания, направляется к больному. Затем он снимает повязку, промывает веки и велит больному открыть глаза. Самое примечательное, что человек сразу же стал хорошо видеть и по сей день не жалуется на зрение. Никто так и не узнал, из чего была сделана та кашица для припарки глаз. Известно только, что от нее исходил ужасно неприятный запах. Я мог бы привести немало подобных примеров исцеления, которые создают широкую известность заклинателю и привлекают к нему страждущих.
Есть еще и третья причина возникновения всевозможных рассказов о знахарях. Дело в том, что они сами их сочиняют и рассказывают людям, чтобы привлечь к себе внимание. Возможно, так же обстояло дело с рассказом Маккойнена об исцелении. Свидетели этого исцеления находятся далеко в Ваасе, сам заклинатель живет в Карелии, не так-то легко все узнать и проверить.
Однако вернемся к Маккойнену. Выслушав множество его рассказов и со своей стороны поведав ему кое-что в том же духе, я попросил его прочесть мне несколько заклинаний. Он ответил уклончиво, что почти все позабыл, ио когда я обратился к нему еще раз и прочитал ранее записанные мною руны — согласился. [...] Он начал было читать руны, но остановился и сказал, что для освежения памяти ему надо бы пропустить рюмочку, ибо без этого ему ничего не вспомнить. Я купил для него вина у молодой хозяйки и тем самым испортил все дело. Старец под действием вина стал более разговорчивым, но речь его, невнятная от природы, сделалась совсем невразумительной. Мне было трудно различать отдельные слова, а если и удавалось, нетерпеливый старик не делал передышки, и я не мог записывать. Едва я успевал записать несколько строк, как он перескакивал на другое, так что ничего цельного не получилось. Единственное, что я записал, это кое-какие мифологические имена и названия мест.
Я было собрался в дорогу, но узнал, что сегодня вечером сюда должен прийти портной этого прихода Киннунен. Такие люди обычно знают песни и руны, ибо, работая в разных домах, имеют больше возможностей сочинять либо выучивать их, чем другие. Я слышал, что Киннунен кое-что знает, и решил остаться ночевать. Киннунен и в самом деле пришел и без утайки рассказал мне все, что знал. Жаль только, что знал он не так уж много. Киннунену больше нравилось рассказывать сказки, и он пообещал развлекать меня хоть три дня подряд. Но мне не хотелось три дня угощать его вином, а я заметил, что для него это обязательное вознаграждение за труды. Поэтому уже на следующее утро я собрался уходить, но зарядил дождь и задержал меня почти до самого вечера. Итак, я целый день и, признаюсь, с удовольствием слушал сказки Киннунена. Правда, сами сказки не всегда представляли интерес, но их недостатки полностью возмещались умением рассказчика занятно их рассказывать. Интонациями и жестами Киннунен дополнял свой рассказ не хуже иного актера, природные его способности помогали живо и образно представить то, о чем он говорил. [...]
18 нюня я пришел в дом священника в Китээ, где пробыл двое суток у Стениуса, замещавшего настоятеля церкви. В деревне Яма, у Пентти Хирвонена, по утверждению ряда крестьян, грамотного и поэтому сумевшего записать множество стихов, я не смог побывать, так как деревня находилась где-то в стороне от избранного мною пути. Вместо этого я отправился к Олли Халттунену в Рупповаара, что поближе. Там я встретил двоюродного брата Халттунена, у которого был лучший в деревне двор. Он приветливо принял меня, пригласил в дом и обещал послать за Олли. Вскоре пришел и Олли, которого все здесь называли «майстери»[16], видимо потому, что у него был довольно разборчивый почерк. Я поинтересовался, много ли стихов он знает, на что он ответил, что много, и после этого знаком вызвал хозяина во двор. Там они, видимо, посовещались, можно ли мне довериться. Дело в том, что финские рунопевцы до сих пор боятся, что их могут привлечь к ответственности за стихи такого рода[17]. Это я наблюдал повсеместно. Исподволь и незаметно они пытаются убедить себя, что это не так. Когда, например, я привожу из ранее собранных мною заговоров какое-нибудь сильное заклинание против нечистой силы, у меня нередко спрашивают, где я его записал. Догадываясь, куда клонит собеседник, я обычно отвечаю, что забыл имя человека, который мне дал эти заклинания.
Вскоре Олли вернулся в избу и начал было сказывать свои руны, но с ним повторилась та же история, что и со многими другими, — он никак не мог начать. Я счел не лишним оросить его память вином, и на этот раз мне повезло больше, чем с Маккойненом. Позже хозяин показал мне свою библиотеку, довольно хорошую для крестьянина. Помимо множества духовных книг, здесь были книги «Болезни животных» Ганандера[18] и несколько книжек Ютейни[19].
21 июня я отправился в Потоскаваара, где, по моим сведениям, жил рунопевец Юхана Каттилус. Пройдя с четверть мили, я оказался на длинном и узком мысу, вдающемся в озеро Китээ. Здесь стояло несколько домов. Мне предстояло разыскать человека, который перевез бы меня на лодке через залив, по ту сторону которого, в некотором отдалении от берега, на пригорке находилась Потоскаваара. На том берегу со мной приключилось несчастье: когда я, прислонив ружье к дереву, помогал гребцу вытаскивать на берег лодку, ружье упало на камень и вся дробь высыпалась из него. Я подосадовал, но делать было нечего, и по совету попутчика направился к деревне. Хотя мне было известно, что до дома Каттилуса не более четверти мили, я, не найдя тропинки, пропетлял более полумили. Наконец у одного дома на лужайке я увидел девушек за стиркой белья. Я спросил, не Каттилуса ли это дом, но они ответили, что нет, и посоветовали мне зайти в дом и узнать, как пройти к Каттилусу. В доме был мужчина, он показал мне тропинку, по которой я и добрался до нужного места.
Хозяйка радушно приняла меня, и поскольку время было обеденное, собрала мне поесть, так что и просить не пришлось. Старший сын, Юхана, был на рыбалке, но после полудня вернулся домой. Он без отговорок познакомил меня с
