Почему он делился своими переживаниями именно со мной? Одному Богу известно. Во всяком случае, более чем за десять лет знакомства мы стали испытывать взаимное доверие друг к другу. Какая-то связь установилась… Вспоминаю, как он встретил нас во время очередного приезда в Ксилургу. Показал на печку в своей убогой келье и сказал: «Как-то растопил её в февральские холода, в радиусе полуметра от огня стало тепло, и я подумал: вот бы брат Георгий пришел сюда! Включил радио, а там как раз Жанна Бичевская с тобой беседует. Утешился этим».
Немного есть таких людей, с которыми обо всем можно говорить прямым текстом. Некоторые фрагменты наших бесед я заснял на видеокамеру и использовал в своих фильмах, довольно часто упоминал брата Вонифатия и в книге. Может быть, напрасно? Простодушный паломник, увидев знакомое лицо, восклицал: «А мы вас в фильмах видели!»… Не все из братии могли понести такие восклицания. Так и лезла недобрая ирония: «Тоже мне, подвижника нашли!», «Да ты у нас телезвезда!» и т. д.
Как-то и брат Вонифатий написал в письме: «Мне тоже несколько раз приходилось слышать нелестные отзывы в твой адрес. Критиковать умеют, даже Слово Божие… Ничего, брат, продолжай своё посильное дело».
«Твой недостойный Богомолец…»
Он написал мне немало писем. Присылал по почте, а иногда – с оказией. Я даже просил его стать современным святогорским летописцем. Он был, как всегда, прям и откровенен. Некоторые его мысли относительно наших устойчивых представлений об Афоне даже вызвали протест. Эти «фирменные», сохранившиеся с дореволюционных времен, монастырские бланки лежат в моей папке. Теперь я перечитываю написанные с «ятями» тексты, как мне кажется, с большим пониманием, чем прежде.
Вот, например, послание, которое он озаглавил «О чудесах и о разном».
«Говорят, что монашества уже нет, а есть только отдельные монахи. Эта правда в самой себе имеет свою правду, но давайте её рассмотрим через призму Вечной Правды. Сам Господь сказал, что создаст Свою Церковь, которую не смогут одолеть никакие силы ада. Ведь Господь не сказал, что создаст монашество, которое сперва будут сильным, а потом станет все слабее и слабее…
Помнится, как старец Паисий писал, что если ему скажут, что рай наполнен, то он ответит на это «Слава Богу». Человек, который ещё в этой жизни увидел Христа, уже никогда не забудет о Нём. Все великие ценности, чины, саны, и даже сам Рай отойдут на иной план. Такой человек – это Новое творение, – Новое сердце и ум.
Вот ты, брат, говоришь, что надо писать новые летописи. Мне, честно говоря, не интересно прослыть «летописцем», но все же поделюсь личными наблюдениями.
Тебе, наверно, известна «стена непослушания», что на Успенском храме нашего монастыря. Там в конце XIX века похоронили о. эконома Павла, и вскоре на стене около его могилы выросло продолговатое пятно в виде столба высотой 3—4 м. Многие увидели в этом плохой знак, тем более, что тело усопшего после 3-х лет оказалось неразложившимся… Скажу прямо. У меня к покойному не было и нет ни симпатий, ни антипатий, тем более, я не мог видеть эти события. Но зато я лично видел кое-что другое.
В 1997 году Успенский храм ремонтировали, я видел своими глазами, что алтарная и северная наружная части стены были черны как уголь. Особенно северная часть, к которой примыкал навес, под которым хранилась утварь. Под навесом была сырость. Страшно было смотреть. Потом все здание церкви чистили пескоструем мощным, но через несколько лет чернота снова появилась вверху, под козырьком водостоков. Что касается самого места захоронения, то я сам видел, какой там грунт. Это была мостовая, которую уложили плитами, и труп лежал практически в каменной оболочке, которая почти не пропускала воду. Об этом пишут и летописцы, что труп был мокрый, и было много тараканов…»
Так что же, стена непослушания почернела по естественным причинам? Или «естественные причины» были направлены Господом в нужное русло? А как же нерастленные тела других афонских грешников? Не буду комментировать. Подробно об этом можно прочесть в моей книге «Наступить на аспида»… (2).
Вот письмо, датированное 2001-ым годом. Как всегда, мой корреспондент от себя пытается не говорить ничего.
«…Брат Георгий, не ищи в моем письме логики. Думается, что душой и сердцем поймешь и почувствуешь всё. Может быть, не сразу…
Есть чудная книга Старца Паисия «С болью и любовью о современном человеке». Одно лишь название чего стоит! Вот пара выписок из нее: «Если бы знали самих себя, видели бы и тяжелое состояние своё и совсем не говорили бы»; «Всегда носите хороший помысел, чтобы обезопасить свою душу»…
«Радуйся, святых мыслей таинниче». (Акафист мч. Вонифатию, Икос 7).
«Молчи, скрывайся и таиИ чувства и мечты свои!Пускай в душевной глубинеИ всходят и зайдут оне,Как звезды ясные в ночи;Любуйся ими и молчи!Как сердцу высказать себя?Другому как понять тебя?Поймет ли он, чем ты живешь?Мысль изреченная есть ложь.Взрывая, возмутишь ключи:Питайся ими и молчи!Лишь жить в себе самом умей:Есть целый мир в душе твоей.Таинственно-волшебных дум;Их заглушит наружный шум,Дневные ослепят лучи:Внимай их пенью и молчи!»
Какой в этих стихах Тютчева дух! Сила!
«…Испытания, научающие мудрости, научают и терпению – сестре мудрости. Поэтому мудрый человек не бывает нетерпеливым и нетерпеливый не бывает мудрым». (Из письма свт. Нектария к афонскому Старцу Даниилу). Брат Георгий, желаю тебе быть мудрым, береги свою душу и сердце от излишних нагрузок. Мы совсем не знаем своей меры…
Поверь, не хочу никого ничему учить. Как говорится, у кого что болит, тот о том и говорит. Как смог, так сказал и автор этого письма, о своей боли».
В другом послании он писал: «Фильм „Остров“ наши отцы по-разному оценили, одни на пять с плюсом, а мне он непонятен, хотя очевидно, что смысл и идея в фильме есть. Мне не понятен этот фильм, наверно, потому, что я его сравниваю с тем, что увидел на Афоне в хороших монастырях типа Ватопеда».
Остров кино среди моря жизни… Или остров жизни среди моря кино? Отступление.
Знаю мирян, которые считают, что фильм помог им воцерковиться. Может быть. Но монашествующие чаще всего высказывают сомнения. Перед нами ведь «старец», у которого нет духовного авторитета и окормления. Все вокруг него показаны плохонькими. С точки зрения афонской традиции, столь почитающей связку «старец-послушник», такой герой не может не вызвать неприятия. Без старца даже сугубый молитвенник рискует загреметь в прелесть. А тут? Перед смертью – нет даже намека на исповедь. Да и кому её принимать? Не настоятелю же обители?! Являясь стяжателем, он с удовольствием получил в подарок от архиерея удобные сапожки, и поэтому, конечно, не имеет никого духовного права!
Закономерно, что эту двусмысленную роль сыграл токсический Мамонов. Вчера напился, а на другой день подвижника изображал. Или он преобразился? Некоторые простодушные тётушки, узнав после фильма, что Мамонов является «певцом», потом с детьми и внуками на концерты его направились. Велико же было их изумление! «Старец», конечно же, стал выделываться на сцене в характерном для него стиле. Билеты, конечно, можно вернуть, а вот понять, что мы с самого начала имели дело с многоходовым спецпроектом, – сложнее.
Режиссер фильма Лунгин воспитывался «на коленях» известного Вольфа Мессинга (мама, сотрудник НКВД, была приставлена к «фокуснику», когда в начале войны тот перебрался в СССР). Но это так, к слову. Возмужав, режиссер, конфессиональная принадлежность которого остается загадкой, делает суперправославное кино, завоевывает авторитет в целевой аудитории, а затем отличается гнусным пасквилем на государя Иоанна Грозного. Спецпроект развивается. Журнал «Итоги» помещает на обложке фотографию режиссера, сделанную во время съемок фильма про «русского тирана»: самодовольная морда увенчана шапкой Мономаха. По-своему правильный портрет. Чтобы видели, кто на самом деле воцарился в «православной культуре».
Для тех, кто еще ничего не понял, спецпроект получит и дальнейшее продолжение. Не сомневайтесь.
…Ладно. Будем считать, что чудесный остров под названием «кино» растаял в дымке. А я был на настоящем острове. И видел настоящего старца. Отца Николая Гурьянова. В его келье – нравится это кому-то или нет – была не карикатура, а икона царя Иоанна Грозного.
Аминь.
«Желаю тебе, – писал брат Вонифатий, – и твоему сыну творческих успехов в создании православных фильмов. Нужно показать глубину, чтобы зритель увидел живое предание, корень».
