Что же касается особого интереса англичан и их разведки к Балканам и Афону в частности, то об этом поневоле приходится вспоминать то и дело. В конце XIX века возник даже проект наделения греческих святогорцев английским гражданством. Якобы для того, чтобы успешнее противостоять «посягательствам» русских. Этот проект поддержало тогда афинское правительство… [59, с. 33].
Острые зубы греха
Мы пришли в Ватопед в среду на Светлой седмице. Мраморный пол храма устлан лавровыми листьями. Вчера здесь был особый праздник. Он связан с историей иконы X века, именуемой Алтарная. Однажды пономарю обители по имени Савва открылось, что скоро в монастырь ворвутся арабские пираты. Он успел спрятать находящуюся в алтаре икону и крест Константина Великого, и вскоре был захвачен в плен. Вернулся в монастырь с Крита, из пленения, только через 70 лет и рассказал братии, что спрятал величайшие святыни обители в старом колодце. Когда их извлекли на свет Божий, оказалось, что перед иконой Алтарная лампада все эти годы чудесным образом горела. Произошло это во вторник на Светлой седмице.
Еще одна знаменитая ватопедская икона – Всецарица. Мой друг, давний афонский паломник, рассказывал, как молился перед чудотворным образом Всецарицы за одну болящую. «Врачи сказали ей: онкология, жить осталось не более трех месяцев. Вернувшись в Москву, позвонил ей, но телефон не ответил. Подумал: наверно, уже умерла. А через некоторое время встречаю ее живой и здоровой. Оказалось, даже диагноз сняли. « – Я, – говорю, – молился за тебя у Всецарицы». А она: « – Знаю. Мне сказали, что за меня была молитва, знаю, что это ты». Теперь она – воцерковленный человек. Здоровый не только телесно, но и духовно. Вот для чего Господь дал ей время»…
Жируют ли здешние монахи? Не знаю. Очевидно одно: Ватопед сейчас – самый гостеприимный монастырь на Афоне. Трудно найти паломника, который не стремился бы попасть именно в эту обитель. Все знают: здесь их неизменно примут с любовью. Вот и мы, едва заикнулись, что хотели бы причаститься, как тут же проблемы, связанные с языковым барьером на исповеди, были решены.
Да, в материальном плане ежедневный прием десятков паломников для обители недёшев. Кроме того, миссионерские, образовательные, благотворительные программы Ватопеда известны всей Греции. Эта деятельность и вызывает у некоторых жгучую ненависть.
«Проблемы, связанные с атаками на Ватопед, останутся актуальными до тех пор, пока американцы будут проплачивать некоторых деятелей в Греции», – прямо сказал мне ещё один насельник обители.
И хотя отца Ефрема отпустили пока под залог, представителей монастыря по-прежнему таскают по судам.
Русский монах Ватопеда отец К. рассказывал, что счета монастыря в этой связи были заморожены. Только спустя некоторое время позволили открыть новые. Убрали членов правительства, которые тяготели к Ватопеду. Некоторые, чтобы не иметь неприятностей, повели себя как иуды. Теперь зато стало ясно, кто истинные друзья обители.
Недавно один греческий епископ счел нужным заявить, что документы на землю времен византийских императоров и османских владык, которые предъявляет монастырь, устарели. Говорят, его вызвал патриарх Варфоломей: что ты мелешь! Если мы сами заявляем, что подобные бумаги не имеют значения, то претензии на нашу собственность нам предъявят власти Израиля, Египта и других стран, где до этого древние права под сомнение не ставились…
…После литургии и трапезы, по ватопедскому обычаю, всех приглашают в просторный зал собраний. Говорит игумен обители, а русскоязычный монах переводит. До 1998 года такие беседы вел старец Иосиф, духовный наставник отца Ефрема. Их тексты собраны в книге «Ватопедские оглашения», она переведена на русский язык. В предисловии к ней читаем: «Поучения старца Иосифа, как это видно из названия, представляют собой род оглашений – бесед, призванных настроить на определенный образ жизни и мысли, в данном случае – монашеский. Они составлены по образцу „Оглашения“ прп. Феодора Студита… „Оглашения“ старца Иосифа можно назвать современным словом афонского монашества о принципах и предпочтениях монашеской жизни. Это своеобразный внутренний „типикон“ не только Ватопедской Обители, но и всей духовной традиции Афона». [27].
Много, много ценных поучений содержит эта книга. Они укоряют совесть на каждом шагу. Вот, например, такое: «Сладострастие извратило все, что свойственно чистой человеческой природе, направляя волю человека лишь к удовлетворению чувств, даже когда это против природы, и таким образом изменились сами физиологические законы. И теперь, несмотря на то что, согласно человеческой физиологии, мы должны есть, чтобы жить, мы, напротив, живем, чтобы есть! Поэтому тому, кто хочет жить „по природе“, необходимо разумно понуждать себя к воздержанию и ограничивать потребности плоти». [27, с. 110]. Читаешь эти строки и вспоминаешь, как во время службы стоял и, будучи совсем неголодным, думал, какая трапеза тебя ждет.
Как не соотнести с житием старца Паисия: «После борьбы и подвигов Старец дошел до такого состояния, что мог жить, обходясь минимальным количеством пищи и сна. Питаясь Божественной Благодатью, он говорил: «Есть люди, которые не спят от радости. Такие люди питаются и телесно, и духовно». [30, с. 428].
Еще вспомнилось, как в одну из поездок инок Вонифатий подарил мне жутковатые челюсти глубоководной рыбины – со множеством длинных тонких зубов. Святогорец нашел ее на берегу, недалеко от Пантелеимонова монастыря. Диковинное чудище! С «фитильком» на носу. Рисунок такой рыбы был в моём школьном учебнике. Афонит отделил голову и положил её в муравейник. Вскоре челюсти были уже абсолютно чистыми. Инок дал мне их с напутствием: пусть эти зубы напоминают о грехе, который может сожрать человека дотла.
Как быстро мы «устаём от благочестия»! Сколько раз ни приезжал на Афон, всегда ловил себя на том, что только вначале, как и собирался, выстаивал все длинные службы, ограничивал себя в еде. А к концу паломничества, соскучившись по привычному комфорту, уже думаешь не о душе, а о ду€ше. Мир, из которого так хотелось вырваться, снова манит к себе. Зависимость налицо! Старец Иосиф Ватопедский говорил на этот счет так: «Свободен тот, кто не подчиняется удовольствиям, плотским или духовным».
Афонские эпизоды
Приходим в Хилендар. Мимо соборного храма, мимо лозы святого Симеона – к колодцу. Хочется пить. Сейчас – по кружке холодной воды и – на вечернюю службу. У колодца ко мне подходит румяный полный брюнет в черной рубашке: меня здесь все знают, как Ивана-паломника, говорит он. Рассказывает, что родом он – из Литвы. Вот уже десять лет странствует по святыням христианского мира. И на Афоне, по его словам, нет – не то чтобы монастыря или скита, – но даже кельи, где бы он ни бывал. Разговор собеседник начинает с комплиментарной части в мой адрес. Пытаюсь уйти – служба ведь начинается. Но Иван останавливает – буквально на одну минуту, мне надо вам так много сказать! И вот говорит, говорит… Не очень понятно, что ему всё-таки надо. Рассказывает, что в Хилендаре есть удивительный «артефакт» – глава пророка Исайи. (Мы вообще-то называем такие вещи святынями, думаю я про себя). Проходящий мимо монах роняет: и в России могли бы поговорить… Тут уж я решительно поднимаюсь. Потом продолжим. Иван дольно жалобно говорит:
«– Жаль, что расстаёмся, меня ведь здесь ночевать не оставят»…
«– Почему же? – в Хилендаре всегда очень гостеприимны».
«– Ко мне – отношение особое. Впрочем, и самому мне здесь не очень уютно».
«– Ну, в сорока минутах ходу – Есфигмен».
«– Там не оставят тоже. Видно, придется ночевать на скамеечке».
Чем же он так насолил тут всем? – этот вопрос задавать уже некогда. Вхожу в храм. Иван-паломник уныло плетётся следом.
После службы и трапезы (в Хилендаре его действительно не оставили) Иван просит меня проводить его немного по дороге в Есфигмен. Хотя бы десять минут… Что ж, пойдем.
«Знаете, что означает слово «жиды»? – задает он неожиданный вопрос. И сам отвечает: «Жиды – значит – ждущие. Второго Пришествия». «А может быть, – антихриста?» – переспрашиваю я. Но он уже перескакивает на другую тему. Рассказывает, что ему были откровения о будущем России и всего мира. «Не подумайте, я не в прелести. Я рассказываю подлинную правду. Давайте напишу вам даты открытых мне важнейших событий будущего. Вы потом проверите»… Мы уже минут десять как стоим на обочине. Мимо нас пробегает собака. Потом начинают прогуливаться остановившиеся в Хилендаре паломники. Иван недобро косится на них и шепчет: «Думаете, это собака? Думаете, это люди? Нет, это бесы! Они хотят помешать нашему разговору». Не пойму – может, он «с приветом»? Или считает, что такие «мистические» взгляды живо заинтересуют меня, и я почувствую к нему особое расположение?
