— Отец, наверняка, настоял? — забросил пробный шар Сергей Петрович.
— У нас с ним не такие отношения, чтобы он настаивал, а я подчинялся, — с вызовом ответил Шаламов.
— Тогда что тебе мешало пойти на инженера?
— А всё просто. В политех мне пришлось бы поступать самому. Вполне возможно, что я и прошёл бы по баллам, но сколько это мороки! Затем — жил бы тогда в общаге. Вы бывали в студенческих общагах? Это мрак! Брр. Ну и содержание отец наверняка урезал бы. А так — живу на всём готовеньком, в собственной хате, не такой, конечно, шикарной, но вполне терпимо. И не бедствую, хоть и завишу пока от отца.
— А чем твой отец занимается? — вкрадчиво спросил Сергей Петрович, уже прикидывая, каким образом, если тот начнёт вилять, загонит его в ловушку.
— А-а, — скривился он, — мутит с лесом. Ничего интересного.
— Наверное, прибыльное дело? — не отступался Гайдамак. «Давай-же заикнись о том, что прибыль можно в разы увеличить, если наладить поставку в…».
— Ещё бы! — усмехнулся Шаламов. — Стал бы отец этим заниматься, будь оно не прибыльное. Ника, вот это вот нереально вкусно. Ты — супер!
— Да? Спасибо, — улыбнулась Вероника.
— Ну-у, молодец, значит, твой отец, — Гайдамак постарался вернуть разговор в нужное русло.
— Да, лааадно. Вы тоже, гляжу, неплохо устроились.
«До чего же наглый, этот пацан! Ни малейшего почтения», — в который раз раздражённо повторил про себя Сергей Петрович.
— Мда, — пробормотал он. — А ведь можно найти богатую жену и не зависеть от отца, верно?
Мальчишка ведь явно понял намёк, да это и не намёк. Это практически неприкрытое обвинение. Но он не заюлил, мол: «Что вы, что вы! Как можно!». Не состроил оскорбительную мину: «Как вы могли подумать! У нас чувства!». Он откинул голову назад и весело рассмеялся, а затем повернулся к Веронике и задорно бросил:
— А неплохую мысль твой батя подкинул. У тебя как с зарплатой, коммерческий директор, потянешь мужа-иждивенца?
Вероника лишь сдержанно улыбнулась.
— А сам ты работать не собираешься?
Мальчишка вдруг посерьёзнел и посмотрел на него даже как-то строго.
— Я же всё понимаю. Вы думаете, что я тут такой охотник за приданным выискался, студент-тунеядец. Нашёл вот себе богатую невесту и собираюсь ей на шею сесть и ножки свесить. Не переживайте, не мой стиль. Может, я и не стану коммерческим директором, может, вообще в слесари пойду. Ещё не знаю. Но валяться на диване и плевать в потолок, пока моя жена вкалывает, тоже не собираюсь.
Сергей Петрович заметил, как смущённо порозовела Ника. Да, именно так он и думал, но когда этот мальчишка, прожигая его насквозь холодным взглядом, выложил все его невысказанные мысли в лоб, стало как-то даже неудобно.
— Я не хотел тебя оскорбить, — сухо произнёс Гайдамак, — но…
— Да не меня вы сейчас оскорбили. Мне-то что? — перебил его Шаламов, пожав плечами. — Вы дочь свою оскорбили. Неужто вы всерьёз считаете, что она может понравиться только потому, что при бабках? Э-э, Ник, ты чего? Не плачь, я-то так не считаю, ты же знаешь, — он тронул её за руку, и она взглянула на него с такой любовью и благодарностью, что у Сергея Петровича защемило в груди.
Ради неё, ради Ники он поспешно перевёл разговор на другую тему. К тому же вдруг засомневался: «Может, этот пацан и не в курсе планов отца? Слишком уж он прямолинеен, просто до бестактности. Хотя и совпадений ведь таких не бывает. В общем, чёрт его разберёт». Сергей Петрович решил, что займётся этим вопросом позже, всё равно ведь так или иначе выяснит правду.
— Слушай, Эдик, — оживилась Ника, — у тебя же в июне практика будет? А давай ты к нам устроишься? В «БК-Транс»? И практику пройдёшь, и зарплату получишь. Может, тебе у нас понравится, так после учёбы…
Сергей Петрович невольно насторожился.
— Ой неееет! — скривился Шаламов. — Наслышан я про вашу контору и как-то не хочется. Не в обиду тебе, конечно, ты тут ни при чём, но ваш главный… как там его? Гайдамак вроде… Нафиг надо…
— А что Гайдамак? — удивился Сергей Петрович.
— Да козёл он ещё тот.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ника закашлялась, да и сам Сергей Петрович чуть не поперхнулся от такого заявления.
— Я что-то не то сказал?
— Всё нормально. Просто интересно, почему он, как ты говоришь, козёл?
Шаламов вновь с сомнением взглянул на Нику и неуверенно продолжил:
— Да просто отец хотел к нему попасть на приём с каким-то вопросом по бизнесу.
— И что? — полюбопытствовал Сергей Петрович.
— А там ему сказали, типа, со всякой мелочёвкой наш великий и могучий Гайдамак не общается. Топай отсюда. Отец, конечно, и сам не ангел, но даже он никогда так не принижал людей.
Вероника молчала, не поднимая глаз.
— Может, он просто был занят, — предположил Сергей Петрович. Дожился! Оправдывается перед мальчишкой!
«Нет, — поправил он себя, — не перед мальчишкой, а перед Никой».
— Если занят, то почему не сказать, что занят?
Сергей Петрович кашлянул, затем поднялся из-за стола:
— Спасибо за ужин. Всё было действительно очень вкусно. И тебе спасибо за компанию, — повернулся он к Шаламову. Затем достал портмоне и вынул оттуда визитку. — Передай своему отцу, что завтра в десять, нет, в десять тридцать, приму его у себя лично.
О, этот момент стоил всего ужина! У мальчишки сделалось такое лицо, что Сергея Петровича едва смех не пробрал. Еле сдержался, чтобы не отпустить по этому поводу язвительную шутку, но решил уйти величественно и молча, как и подобает победителю. Только вот совершенно очевидно, что пацан действительно не при делах. Неужто всё-таки случаются такие совпадения?
Глава 8
— Ты ведь Полянская! — негодовал Шаламов. Так неловко он себя давно не чувствовал, хоть сквозь землю провались.
— Я по мужу Полянская, — Нику потряхивало от нервного смеха.
— По мужу? По какому ещё мужу? Ты ведь говорила, нет у тебя мужа и не было!
— Ну, на самом деле, был. Давно. Мы развелись. Там всё так плохо было, что мне просто не хотелось о нём говорить.
— Мне-то, конечно, об этом знать необязательно. Что, смешно? Ну, смейся, чо. Я ж тут вас так развеселил. Почему нельзя было представить нас по-нормальному, а? Почему ты не сказала, что Гайдамак и есть твой отец? Я ж как-то уже упоминал про него недавно, почему ты ничего тогда не сказала?
— Да я как-то не подумала… Стой, ты куда?
— Домой, конечно, — Шаламов, присев, решительно шнуровал кроссовки.
— Почему домой? — расстроилась Вероника. — Ты что, обиделся?
— Нет. Я что, девочка — обижаться? Да и на что мне обижаться? — он выпрямился, взял с банкетки куртку. — Сам виноват, меньше надо языком трепать, больше головой думать. Я давно себе это говорю, но, видно, тупой, никак не усвою.
— Давай я тебя хотя бы довезу?
— Нет-нет, спасибо, уж как-нибудь сам.
Вероника хотела остановить его любым способом, но не в ноги же кидаться. Да это и не даст ничего. Он лишь подумает, что она истеричка. Впрочем, истерика уже и так подступала. В груди нарастала дрожь, дыхание перехватывало, внутри трясло.
Он оглянулся на пороге:
— Ты извинись за меня перед отцом. Я правда не хотел…
И он ушёл. Ушёл! Вероника сползла по стене на корточки и тихо завыла.
* * *
Такой её и застал отец. Дома Сергей Петрович места себе не находил, терзался смутной тревогой, прислушивался к звукам в другой половине дома, но звукоизоляцию здесь сделали на совесть. Не выдержал — плеснул себе виски, хотя взял за правило среди недели не пить без особой надобности. Виски приятно обжигал, но облегчения не приносил. Сергею Петровичу казалось, что он повёл себя как-то не так. Что своим вмешательством испортил нечто хрупкое и важное для Ники, хотя перебирая в уме все свои слова, не находил чего-то уж такого катастрофичного.
Почему же ему так не по себе? В конце концов, не он, а его обозвали козлом. Другой бы на его месте спустил наглеца с лестницы, а он держался вполне. И если быть откровенным, то он почему-то и не рассердился даже. Опешил — да. Потому что привык к сервильности. Но ни злости, ни обиды не было. И если уж совсем честно, то этот Шаламов не вызывал в нём больше той жгучей неприязни, как вначале, до знакомства. В этой его бесхитростной прямолинейности определённо было что-то привлекательное.
