Отец на несколько секунд замер с открытым ртом. Потом часто заморгал, прикрыл рот.
— Тот самый?
— Тот самый.
— Да ну! Не может быть. Это шутка?
Шаламов удовлетворённо молчал, наблюдая, как отец переваривает новость, как на ходу меняются его убеждения.
— Но это… это же… Ты ничего не путаешь? Она — дочь того самого Гайдамака, владельца холдинга «БК-Транс»?
— Угу, и причём единственная.
— Это просто невероятно! Но откуда… Как вы вообще познакомились?
— Батя, это длинная история. Давай я как-нибудь потом расскажу?
— Постой, постой. Мне это важно. И давно вы вместе?
— Вчера отмечали месяц.
Отец в уме что-то прикинул, потёр лоб.
— А, значит, когда я…, вы ещё не… И как Гайдамак?
— Да ничего. Жив-здоров. Привет тебе передаёт.
— Как это? — сморгнул отец. — Да я не про то. Как он отнёсся к тому, что вы теперь пара? А про меня он правда спрашивал? Что говорил?
Отец ещё четверть часа донимал его расспросами. Разволновался не на шутку, и в конце концов «благословил» их с Вероникой.
* * *
Гайдамак и Шаламов-старший, невзирая на неприятные моменты в прошлом, сумели как-то сразу найти общий язык.
— Быстро же они снюхались, — усмехался Шаламов.
— Но это же хорошо, — улыбалась Вероника. — И бизнес у твоего отца ещё больше пойдёт в гору, и нам с тобой никто мешать не будет.
На самом деле им не только не мешали, но и всячески подталкивали друг к другу. Особенно Шаламов-старший — при каждой встрече он назойливо восторгался, какая они красивая пара. Гайдамак в этом отношении вёл себя более сдержанно, но поощрял их отношения по-своему: то билеты на двоих подсунет, то оплатит номер-люкс в кемпинг-отеле, то отправит обоих в Аршан на все выходные. Что касается бизнеса, то тут оба отца и в самом деле нашли общие интересы, причём обоюдные.
Гайдамак признавал, что недооценил размах отцовского предприятия, думал, мол, там горстка алкашей по липовым документам пилит сосны за бесценок. А там и огромный парк станков, и своя крупногабаритная техника, и вся документация почти в ажуре. Но ещё больше Сергей Петрович винился, что не сразу разглядел у Шаламова-старшего «деловое чутьё, оборотистость и умение договариваться». Оба тактично умалчивали, что пару месяцев назад того и на порог к Гайдамаку не пустили. Какие уж тут «не сразу разглядел»? Не сговариваясь, благоразумно решили, что не стоит поминать старое, тем более когда будущее сулило такие радужные перспективы.
И Шаламов-старший, и Гайдамак всерьёз рассматривали идею создать совместную дочернюю компанию, которая будет заниматься полным циклом от лесозаготовки до поставок конечному потребителю плюс собственное производство. Такое партнёрство обещало крупную прибыль обеим сторонам, а залогом взаимного соблюдения интересов друг друга оба видели союз Эдика и Вероники.
Шаламова же напрягала эта ситуация. Нет, против Вероники он ничего не имел, с ней всё хорошо. Но вот это давление со всех сторон вызывало невольный протест. Он даже разругался с родителями по этому поводу.
— Это моя жизнь! — кричал он. — Мне выбирать, с кем жить, на ком и когда жениться.
— Позволь напомнить, что ты сам её выбрал, — возразил отец. — Мы лишь просим узаконить ваши отношения для общего блага. Не прямо сейчас, но…
— Позволь напомнить, — огрызнулся Шаламов, — что ты просил не связываться с ней, потому что она старовата для меня.
— Ну, ну, что ты такое говоришь! Если я и ляпнул тогда что-то, не подумав, то признаю — да, был неправ. Я же её тогда не видел. Не знал, какая она…
— Скорее, не знал, кто её отец.
— Эдик, не разговаривай так с папой! — вмешалась мать. — Он ведь не для себя, а для нас, для тебя старается.
— Послушай, ну что ты в самом деле так взъерепенился? — сменил тон отец. — Ведь вы и так с ней жили вместе и расходиться не собирались, верно?
— Ну.
— Так что изменится-то от несчастного штампа в паспорте? Уверяю тебя, ничего. Ни для тебя, ни для неё. Это лишь для нас своеобразная гарантия. И потом, подумай о ней, если на нас с матерью тебе плевать. Ей, думаешь, нужны все эти трали-вали, пожили-разбежались? Ей нужен надёжный человек, с кем можно строить жизнь. Ты можешь, глядя ей в глаза, сказать, что не хочешь и не будешь на ней жениться? Что…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Всё, хватит, — оборвал его Шаламов раздражённо. Само собой, он так Нике сказать не сможет. Да и на родителей ему не плевать, зря отец так считает. Просто достало, что последнее время всё за него решают и ставят перед фактом: ты должен сделать это, ты не должен делать то. Не жизнь, а прямо-таки комедия дель арте, а он всего лишь дзанни.
Нет, он бы, может, ещё и встал в позу, если б Вероника разделяла его взгляды. Но она, едва пошли разговоры, даже намёки о свадьбе, так воодушевилась, что Шаламову как-то и неловко стало идти на попятную. Да ведь и правда, говорил он себе, у них с Вероникой всё хорошо, даже замечательно. Вряд ли в его жизни будет что-то лучше. К чему тогда эти взбрыки? Просто чтоб характер проявить? Ну так его, этот характер, можно будет проявить и как-то ещё, не портя при этом жизни близких людей.
Так что потихоньку он свыкся с этой мыслью. Бесило только то, что одногруппники, узнав про Веронику, отказывались верить, что он с ней не из корыстных соображений. С Шустовым он даже схлестнулся. Тот обозвал Веронику старушкой, а его, хоть и не прямым текстом, — Альфонсом.
— Люди говорят гадости, чтобы как-то себя утешить. Для таких чужое счастье — просто пытка, — успокаивала его потом Вероника, обрабатывая мазью сбитые костяшки.
Глава 10
В воскресенье собирались пойти с Вероникой к какой-то её подруге.
— Мы с Кристинкой учились в одном классе. Так что дружим уже сто лет, — рассказывала она, выводя чёрным стрелку. — Правда, последнее время редко встречаемся. У неё семья, трое детей, у меня — работа.
Она повернулась к нему и, улыбнувшись, добавила:
— И ты.
Шаламов тоже улыбнулся в ответ — Вероника с одним накрашенным глазом выглядела комично.
— Кристинкин муж, Владик, он — продюсер в театре Охлопкова. Кристинка и сама раньше играла на сцене. В театре они и познакомились, потом поженились. Пошли дети один за другим, и ей пришлось забыть, что когда-то была актрисой. Ну а Владик всё так же, в театре работает. Всё время достаёт нам билеты. И он, между прочим, тоже её младше, только на семь лет, — Ника принялась за второй глаз. — Но живут они душа в душу, хотя…
Её на полуслове оборвал телефон. Звонил отец.
— Можешь к нам сегодня подскочить?
— А что случилось? — спросил Шаламов.
— Да так, хотел тебя попросить помочь кое-что в гараже сделать.
Идти к бывшей актрисе Кристинке и её мужу, продюсеру Владику, совсем не хотелось. Все эти посиделки с чаем и домашними пирогами, церемонными разговорами о высоком и соблюдением всяческих политесов уже поперёк горла стояли. А там ещё бонус — галдящая орава детей. Может, конечно, дети у Кристины и не галдят, а тихо сидят по углам и читают книжки, но образ уже сложился. И идти в гости не хотелось до тошноты.
— Мы вообще-то к Никиной подруге собирались, — промямлил Шаламов специально для Вероники. — Но раз такое дело…
— Э-э, ну раз вы заняты, то не надо, как-нибудь потом, — сразу пошёл на попятную отец.
— Нет-нет! Я всё понимаю. Надо так надо. Уверен, Ника поймёт и не обидится.
Вероника погрустнела, но выдавила улыбку.
— Ну иди, конечно, раз надо. А что там? — спросила она, когда Шаламов повесил трубку.
— Да я толком и не понял. Отец сказал, что-то случилось, на месте расскажет.
— А вдруг что-то серьёзное? Давай я с тобой?
— Да нет, ты езжай к своей подруге, она ждёт, готовилась, пирог пекла… Я сам. Если что — созвонимся.
Вероника нехотя уступила, поехала одна. Шаламов же не спеша добрёл до родителей, безотчётно наслаждаясь короткой свободой. Они жили в нескольких кварталах от Невского. Тем более весна вступила в самую его любимую пору. Последние дни апреля, не жарко и не холодно, земля просохла, проклюнулась трава, деревья как будто в зелёной дымке — благодать!
