Источник: Прислал читатель
ВОСПОМИНАНЬЕ О СКРИПКЕ
Откуда-то из детствабумажным корабликом,запахом хвойной ветки,рядом со словом полькаили фольга,вдруг выплываетстранное это слово,шершавое и смолистое —канифоль.Бумажный кораблик,елочная игрушкаскрипочка,скрипка.Шумные инструменты моего детства —деревянные ложки,бутылки,а также гребенки,обернутые папиросной бумагой —это называлось тогдашумовым оркестроми были там свои гении и таланты,извлекавшие из всего этогозвуки,потрясавшие наши сердца.Я играл на бутылках,на деревянных ложках,я был барабанщикомв нашем отряде,но откудаэто воспоминанье о скрипке,это шершавоеощущенье смычка,это воспоминаньео чем-то,что не случилось?
Источник: Прислал читатель
ВОСПОМИНАНИЕ О МАРУСЕ
Маруся рано будила меня,Поцелуями покрывала,И я просыпался на ранней зареОт Марусиных поцелуев.
Из сада заглядывала в окноЯблоневая ветка,И яблоко можно было сорватьЕдва протянув руку.
Мы срывали влажный зеленый плод,Надкусывали и бросали —Были августовские плодыТерпки и горьковаты.
Но не было времени у нас, чтобы ждать,Пока они совсем созреют,И грустно вспыхивали вдалекеЛейтенантские мои звезды.
А яблоки созревали потом,Наливались, падали наземь.И грустно по саду она брелаМимо плодов червоных.
Я уже не помню ее лица,Не вспомню, как ни стараюсь.Только вкус поцелуев на ранней заре,Вкус несозревших яблок…
Источник: Прислал читатель
Все уже круг друзей...
Все уже круг друзей, тот узкий кругГде друг моих друзей мне тоже друг,И брат моих друзей мне тоже брат,И враг моих друзей мне враг стократ.
Все уже круг друзей, все уже кругЗнакомых лиц и дружественных рук,Все шире круг потерь, все глуше зовУшедших и умолкших голосов.
Но все слышней с годами, все слышнейНевидимых разрывов полоса,Но все трудней с годами, все труднейВычеркивать из книжки адреса,
Вычеркивать из книжки имена,Вычеркивать, навечно забывать,Вычеркивать из книжки времена,Которым уже больше не бывать.
Вычеркивать, вести печальный счет,Последний счет вести начистоту,Как тот обратный, медленный отсчет,Перед полетом в бездну, в пустоту,
Когда уже — прощайте насовсем,Когда уже — спасибо, если есть.Последний раз вычеркивая — семь,Последний раз отбрасывая — шесть,
Последний раз отсчитывая — пять,И до конца отсчитывая вспять —Четыре, три — когда уже не вдругНет никого, и разомкнется круг…
Распался круг, прощайте, круга нет.Распался, ни упреков, ни обид.Спокойное движение планетПо разобщенным эллипсам орбит.
И пустота. Ее зловещий ликВсе так же ясен, строен и велик.
Источник: Прислал читатель
Как мой дом опустел, все уехали...
Как мой дом опустел, все уехали, дом обезлюдел,в нем так неуютно теперь,непривычно и странно.Нынче спать лягу рано, и буду лежать неподвижнои слушать, как тикают стрелкии медленно падают капли из крана.Удивительно, как изменяются вещи,то вдруг совершенно ненужными нам становясь,то, напротив,глядишь —и дороже тебе, и нужнее,и другое совсем обретают значенье и вес,будто ты их увидел впервые,и вот уже смотришь нежнее.Стол и стул, и кровать, полотенце и кружка, часыи все прочие вещи сегодня другого исполнены смыслаи стали иными, чем прежде.Выразительный жест одиночества вдруг проступаетотчетливов этой недвижно висящей на стулезабытой одежде.Подойдешь и поправишь, погладишь рукою,на краешек стула присядешь,устав от пустого шатанья.Словно это не дом, а вокзал или зал ожиданья,где нет никого,лишь одни ожиданья,одни ожиданья.И уносится ветром попутным куда-то все дальшелетящее мимотранзитное облачко дыма,и проносятся мимо мои поезда, все проносятся мимо,проносятся мимо.
1981
Источник: Прислал читатель
ПРОБУЖДЕНЬЕ
Просыпаюсь — как заполночь с улицы в домторопливо вбегаюи бегу через сто его комнат пустых,в каждой комнате свет зажигаю —загораются лампочки, хлопают двери,тяжелые шторы на окнахлегко раздвигаются сами,постепенно весь дом наполняется шумом и шорохом,шелестом, шепотом, топотом ног,суетой, беготней, голосами,с этажа на этаж — суетой, беготней — все быстрее —обрывками фразо вчерашних делах и событьях,о том, о другом,о делах, о погоде,с этажа на этаж, из пролета в пролет —все быстрей — коридорами —— дайте пройти! не торчите в проходе! —сто звонков, сто машинок — звенят телефоны,трещат арифмометры,щелкают счеты,с этажа на этаж — все быстрей — резолюции, выписки,списки,расчеты, подсчеты,дом гудит уже весь, он гудит, словно улей,и все его окна сияют,раскрыты навстречу встающему солнцу,поющим синицам,идущему мимо трамваю.…Это я просыпаюсь. Проснулся. Глаза открываю.
1976
Источник: Прислал читатель
ПРОТОРЕНЬЕ ДОРОГИ
Проторенье дороги, предчувствие, предваренье.Тихое настроенье, словно идет снег.И хочется написать длинное стихотворенье,в котором сошлись бы на равных и это и то.Что-нибудь вроде — гнев, о богиня,воспой Ахиллеса,Пелеева сына — и дальше, строка за строкой,где будут на равных провидящие и слепые,и нищий певец, скорбящий о тех и других.И чтобы в финале — семь городов состязалисьза мудрого корень — и несколько еще слогов,слагающихся из звуков паденья снегаи короткого звука лопающейся струны…Проторенье дороги, евангелье от Сизифа,неизменное, как моленье и как обряд,повторенье до, повторенье ре, повторенье мифа,до-ре-ми-фа-соль одним пальцем сто лет подряд.И почти незаметное, медленное продвиженье,передвиженье, медленное, на семь слогов,на семь музыкальных знаков,передвиженьена семь изначальных звуков, на семь шагов,и восхожденье,медленное восхожденье,передвиженье к невидимой той гряде,где почти не имеет значенья до или после,и совсем не имеет значенья когда и где,и дорога в горы,где каждый виток дорогичуть выше, чем предыдущий ее виток,и виток дороги — еще не итог дороги,но виток дороги важней, чем ее итог,и в конце дороги —не семь городов заветных,а снова все те же, ощупью и впотьмах,семь знаков, как семь ступенек, едва заметных,семь звуков, как семь городов на семи холмах…Проторенье дороги, смиренье, благодаренье.Шаг, и еще один шаг, и еще шажок.Тихий снежок, ниспадающий в отдаленье.За поворотом дороги поющий рожок.И как отзвук той неизбывной светлой печали,в сумерках, одним пальцем, до-ре-ми-фа-соль,и огарок свечи, и рояль, и опять, как вначале, —до-ре-ми-фа-соль,до-ре-ми-фа-соль,до-ре-ми-фа-соль…
1976
Источник: Прислал читатель
ПОПЫТКА УБЫСТРЕНЬЯ
Я зимнюю ветку сломал, я принес ее в доми в стеклянную банку поставил.Я над ней колдовал, я ей теплой воды подливал,я раскрыть ее листья заставил.И раскрылись зеленые листья,растерянно так раскрывались они,так несмело и так неохотно,и была так бледна и беспомощна бедная этадекабрьская зелень —как ребенок, разбуженный ночью,испуганно трущий глазасреди яркого света,как лохматый смешной старичок,улыбнувшийся грустносквозь слезы.
1976
Источник: Прислал читатель
ГИБЕЛЬ `ТИТАНИКА`
Желтый рисунок в забытом журнале старинном,начало столетья.Старый журнал запыленный,где рой ангелочков пасхальныхбесшумно порхаетпо выцветшим желтым страницами самодержец российскийна тусклой обложке журнальнойстоит, подбоченясь картинно.Старый журнал, запыленный, истрепанный,бог весть откуда попавший когда-то ко мне,в мои детские руки.Желтый рисунок в журнале старинном — огромное судно,кренясь,погружается медленно в воду —тонет «Титаник» у всех на глазах, он уходит на дно,ничего невозможно поделать.Крики, стенанья, молитвы, проклятья, отчаянье,вопли отчаянья, ужас.Руки и головы, шляпы и зонтики, сумочки, доски,игрушки, обломки.— Эй, не цепляйтесь за борт этой шлюпки! —(веслом по вцепившимся чьим-то рукам!) —мы потонем,тут нет больше места!..Сгусток, сцепленье, сплетенье страстей человеческих,сгусток, сцепленье, сплетенье.С детской поры моей, как наважденье,все то же виденье,все та же картина встает предо мной,неизменно во мне вызываячувство тревоги и смутное чувство вины перед кем-то,кто был мне неведом.…Крики, стенанья, молитвы, проклятья, отчаянье,вопли отчаянья —тонет «Титаник».Тонет «Титаник» — да полно, когда это было,ну, что мне,какое мне дело!Но засыпаю — и снова кошмаром встает предо мноювсе то же виденье,и просыпаюсь опять от неясного чувства тревоги,тревоги и ужаса —тонет «Титаник»!
1876
