Источник: Прислал читатель
Дня не хватает, дни теперь все короче...
Дня не хватает, дни теперь все короче.Долгие ночи, в окнах горят огни.А прежде нам все никак не хватало ночи.А прежде — какие длинные были дни!А прежде, я помню,день бесконечно длился —солнце палило, путь мой вдали пылился,гром вдали погромыхивал,дождик лился,пот с меня градом лился, я с ног валился,падал в траву, как мертвый,не шевелился,а день не кончался, день продолжался,длился —день не кончался, длился и продолжался,сон мой короткий явью перемежался,я засыпал, в беспамятство погружался,медленно самолет надо мной снижался,он надо мной кружился,он приближался,а день не кончался, длился и продолжался —день продолжался, длился и не кончался,я еще шел куда-то, куда-то мчался,с кем-то встречался,в чье-то окно стучался,с кем-то всерьез и надолго я разлучался,и засыпал,и пол подо мной качался,а день продолжался, длился и не кончался…
Источник: Прислал читатель
Были смерти, рожденья, разлады, разрывы...
Были смерти, рожденья, разлады, разрывы —разрывы сердец и распады семей —возвращенья, уходы.Было все, как бывало вчера и сегодняи в давние годы.Все, как было когда-то, в минувшем столетье,в старинном романе,в Коране и в Ветхом завете.Отчего ж это чувство такое, что все по-другому,что все изменилось на свете?Хоронили отцов, матерей хоронили,бесшумно сменялисьнад черной травой погребальнойза тризною тризна.Все, как было когда-то, как будет на светеи ныне и присно.Просто все это прежде когда-то случалось не с нами,а с ними,а теперь это с нами, теперь это с нами самими.А теперь мы и сами уже перед господом богом стоим,неприкрыты и голы,и звучат непривычно — теперь уже в первом лице —роковые глаголы.Это я, а не он, это ты, это мы, это в доме у нас,это здесь, а не где-то.В остальном же, по сути, совсем не существеннаразница эта.В остальном же незыблем порядок вещей,неизменен,на веки веков одинаков.Снова в землю зерно возвратится,и дети к отцу возвратятся,и снова Иосифа примет Иаков,И пойдут они рядом, пойдут они, за руки взявшись,как равные, сын и отец,потому что сравнялись отнынесвоими годами земными.Только все это будет не с ними, а с нами,теперь уже с нами самими.В остальном же незыблем порядок вещей,неизменен,и все остается на месте.Но зато испытанье какое достоинству нашему,нашему мужеству,нашим понятьям о долге, о чести.Как рекрутский набор, перед господом богом стоим,неприкрыты и голы,и звучат все привычней —звучавшие некогда в третьем лице —роковые глаголы.И звучит в окончанье глагольном,легко проступая сквозь корень глагольный,голос леса и поля, травы и листвыперезвон колокольный.
Источник: Прислал читатель
ПОПЫТКА УТЕШЕНЬЯ
Все непреложней с годами, все чаще и чаще,я начинаю испытывать странное чувство,словно я заново эти листаю страницы,словно однажды уже я читал эту книгу.Мне начинает все чаще с годами казаться —и все решительней крепнет во мне убежденье —этих листов пожелтевших руками касатьсямне, несомненно, однажды уже приходилось.Я говорю вам — послушайте, о, не печальтесь,о, не скорбите безмерно о вашей потере —ибо я помню,что где-то на пятой страницевы все равно успокоитесь и обретете.Я говорю вам — не следует так убиваться,о, погодите, увидите, все обойдется —ибо я помню,что где-то страниц через десятьвы напеваете некий мотивчик веселый.Я говорю вам — не надо заламывать руки,хоть вам и кажется небо сегодня с овчину —ибо я помню,что где-то на сотой страницевы улыбаетесь, как ничего не бывало.Я говорю вам — я в этом могу поручиться,я говорю вам — ручаюсь моей головою,ибо, воистину, ведаю все, что случитсяследом за тою и следом за этой главою.Я и себе говорю — ничего не печальсяЯ и себя утешаю — не плачь, обойдется.Я и себе повторяю —ведь все это было,было, бывало, а вот обошлось, миновало.Я говорю себе — будут и горше страницы,будут горчайшие, будут последние строки,чтобы печалиться, чтобы заламывать руки —да ведь и это всего до страницы такой-то.
Источник: Прислал читатель
Я был приглашен в один дом...
Я был приглашен в один дом,в какое-то сборище праздное,где белое пили и красное,болтали о сем и о том.Среди этой полночи вдругхозяйка застолье оставилаи тихо иголку поставилана долгоиграющий круг.И голос возник за спиной,как бы из самой этой полночишел голос, молящий о помощи,ни разу не слышанный мной.Как голос планеты иной,из чуждого нам измерения,мелодия стихотворенияросла и росла за спиной.Сквозь шум продирались слова,и в кратких провалах затишияворочались четверостишия,как в щелях асфальта трава.Но нет, это был не пророк,над грешными сими возвышенный, —скорее ребенок обиженный,твердящий постылый урок.Но три эти слова — не спи,художник! — он так выговаривал,как будто гореть уговаривалогонь в полуночной степи.И то был рассказ о судьбепилота,но также о бременипоэта, служение времениизбравшего мерой себе.И то был урок и примерне славы, даримой признаниема совести, ставшей призваниеми высшею мерою мер.…Я шел в полуночной тишии думал о предназначении,об этом бессрочном свечениибессонно горящей души.Был воздух морозный упруг.Тянуло предутренним холодом.Луна восходила над городом,как долгоиграющий круг.И летчик летел в облаках.И слово летело бессонное.И пламя гудело высокоев бескрайних российских снегах.
Источник: Прислал читатель
ЧЕЛОВЕК, ПОХОЖИЙ НА СТАРУЮ МАШИНУ
Человек,похожий на старую машину,сделанную в девятнадцатом веке —что-то от стефенсоновского паровоза,от первых летательных аппаратов,из породы воздушных шарови аэростатов,с примесью конки и дилижанса,экипажа и музыкальной шкатулки —ржавые поршни и рычажки,стершиеся шестеренки и втулки —и все это издает при ходьбепоскрипыванье,пощелкиванье,дребезжанье.Человек,похожий на старую машину,сделанную в девятнадцатом веке,он покупает в ближайшей аптекекакие-то странные мази для растиранья,у которых такие таинственные названья —бриони,арника,оподельдок,а потом еще долго поскрипывает ледоку него под ногами,пока он вышагивает к себе домойнеуверенными шагами.Человек,похожий на старую машину, сделанную в девятнадцатом веке,он поднимаетсяк себе на этаж,не снимая пальто,присаживается на кушетку,которую по-старинному называет софаи которая откликается звуком фа,когда он на нее садится…Так и сидит он,не зажигая огня,человек,похожий на старую машину,сделанную в девятнадцатом веке,старая усталая машина,или просто сум,как он в шутку себя называет,хотя он при этом вряд ли подозревает,что сумпо-украинскиозначает печаль,да и по-русски звучитдостаточно грустно.
Источник: Прислал читатель
ARS POETICA
Все стихи однажды уже были.Слоем пепла занесло их,слоем пылизамело,и постепенно их забыли —нам восстановить их предстоит.Наше дело в том и состоит,чтоб восстановить за словом словои опять расставить по местамтак, как они некогда стояли.Это все равно как воскрешатьсмутный след,оставленный в душенашими младенческими снами.Это все равно как вспоминатьмузыку,забытую давно,но когда-то слышанную нами.Вот и смотришь —так или не так,вспоминаешь —так или не так,мучаешься —так ли это было?Примеряешь слово —нет, не так,начинаешь снова —нет, не так,из себя выходишь —нет, не так,господи, да как же это было?И внезапно вздрогнешь —было так!И внезапно вспомнишь —вот как было!Ну конечно — так оно и было,только так и было, только так!
Источник: Прислал читатель
О СВОБОДНОМ СТИХЕ
— Что? — говорят. — Свободный стих?Да он традиции не верен!Свободный стих неправомерен!Свободный стих — негодный стих!Его, по сути говоря,эстеты выдумали, снобы,лишив метрической основы,о рифме уж не говоря!..Но право же, не в этом суть,и спорить о свободе метра —как спорить о свободе ветра,решая, как он должен дуть.Все это праздные слова.Вам их диктует самомненье.Как можно ставить под сомненьеего исконные права!Нет, ветер, дождь или травасвободны по своей природе —а стих,он тоже в этом роде,его природа такова.И как ни требовал бы стихк себе вниманья и заботы —все дело в степени свободы,которой в нем поэт достиг.Вот Пушкина свободный стих.Он угрожающе свободен.Он оттого и неугоденцарям и раздражает их.Но вы смотрите, как он жжетсердца глаголами своими!А как свободно правит ими!И не лукавит! И не лжет!О, только б не попутал бес,и стих по форме и по мыслисвободным был быв этом смысле,а там — хоть в рифму, или без!
Источник: Прислал читатель
