В дощатой стене кнопками была прикреплена большая карта района. Вторая карта, большего размера, включала Арнткотт, город с пятью тысячами жителей, Фолей-Виллидж и Арнткоттские конюшни, расположенные между ними на полпути. На обоих был обозначен Фолей-Холл, а красной точкой — Каприз, наблюдательная башня.
Через пять минут, после внимательного изучения, Роджер имел уже ясное представление об этой местности, а тем временем, точно с таким же вниманием и интересом, Хупер и Снелл изучали его самого.
Роджер отвернулся.
— Благодарю вас, таким образом сэкономлен минимум целый день работы. Далеко ли распространились слухи о леди Фолей?
— От Лэнд Энда до Джона О'Гроутса, — ответил Хупер. — Не один Гейл слышал, как она грозила убить лошадь, а и десятки других людей. Ко вчерашнему утру эта новость обошла решительно всех, так что, когда стало известно о событиях в Арнткоттских Конюшнях… сами понимаете, хотя мы и провинциальные тугодумы, но все же мы сложили два и два вместе и…
Роджер спросил:
— Ваше мнение?
— Пока еще определенного не имею, — осторожно ответил Хупер. — Но, конечно, я знаю леди Фолей вот уже пятнадцать лет. Когда ей что-то взбредет в голову, она ни с чем не считается, а добивается своего. Она бы прикончила Шустринга, если бы он оставался в их конюшне, но здесь…
Он пожал плечами.
— Сомнительно. Все зависит от того, насколько сильно она опасалась, что ее дорогой Лайонел пойдет дорогой отца. Ну и потом можно допустить, что она пробралась в конюшни, что застрелила Шустринга, но вот в отношении старика Теда Картрайта, убитого зверскими ударами по голове…
— Есть ли у нее огнестрельное оружие?
— Да. Имеет на него разрешение. Но такие разрешения, кроме нее, есть еще у пары десятков людей.
Все это Хупер сообщил весьма угрюмо, как будто эти негативные ответы являлись результатом его собственной вины.
— Хватило бы у нее сил нанести такие раны на голове?
— Да, но…
— Если он застал ее в стойле лошади и обвинил в том, что она ее убила, она могла в панике натворить множество вещей, которые вроде бы ей и не свойственны.
— Вполне допустимо.
— Но все же вы не думаете, что это она убила Картрайта?
— Я думаю, что было бы неоправданной потерей времени предполагать, что она это сделала лично, — ответил Хупер. — Но я не считаю ее не способной заплатить деньги какому-нибудь негодяю за такое дело. В смысле, за убийство лошади. Ну, а если этого типа старик Картрайт поймал на месте преступления, как вы предположили, тогда у него, действительно, появился мотив.
— Как только я поговорю с мистером Гейлом и Дженкинсом, старшим конюхом, я поеду с визитом к ее милости леди Фолей, — заявил Роджер. — Мне кажется, что ей надо выкладывать все начистоту, так будет правильнее?
— Единственный путь — не ходить вокруг да около, а взять сразу быка за рога.
— Понятно. Скажите, а сам Холл и окружающий участок были осмотрены в связи с пропажей конюха?
— Пока для этого не было оснований, — покачал головой Хупер. — Дайте только мне предлог, и я все сделаю. А теперь в отношении других действующих лиц в трагедии, как говорят в театральных афишах…
Роджер внимательно слушал краткие, но достаточно образные характеристики всех остальных лиц, так или иначе причастных к делу. После этого они отправились в дом тренера. Жена Гейла со своей сестрой находились на вересковой пустоши, участвовали в поисках пропавшего Сида.
Гейлу практически нечего было сказать. Внешне он казался хорошо сколоченным, крепким и энергичным человеком, но сразу было видно, что он только что перенес сильный и совершенно неожиданный удар. Об этом и говорил его настороженный взгляд, как будто он был настороже, собираясь обороняться, и несомненная усталость. Правда, такие факторы скорее были не в его пользу. Роджер ушел от него после пятиминутного разговора.
Было почти два часа, и Снелл сказал:
— Вы что, никогда не бываете голодным?
— А вы уже проголодались?
Роджер взглянул на часы.
— Великий боже! Хорошо, мы сейчас перекусим, а потом отправимся в Фолей-Холл.
Вообще-то он был рад такому перерыву, потому что он давал ему возможность упорядочить свои впечатления и более или менее систематизировать полученную информацию. Самым тревожным было то, что все еще не поступило никаких известий о Картрайте младшем. Возможность того, что его похитили, а, может, и убили, чтобы заставить замолчать, придавали всему делу зловещий оттенок.
В конюшнях атмосфера была напряженная и нездоровая.
— После того, как мы поедим, отправляйтесь-ка вы в деревню и попытайтесь там походить и поболтать с жителями, авось сумеете услышать что-нибудь стоящее. Узнайте, не совпадает ли их точка зрения с мыслями тренерского персонала, — сказал Роджер.
— Можете не сомневаться, совпадает, — заверил его Снелл. — Все они живут конскими бегами. Так что вся деревня являлась верной поклонницей Сильвера, готова была поставить на него в будущем последние деньги. У них там похоронное настроение.
— Так действуйте поделикатнее, — предостерег его Роджер.
— О'кей… Каково ваше впечатление от моего старого приятеля Хупера?
— Идите по его стопам и в один прекрасный день вы станете детективом.
Покончив с едой, которую им принесли двое молодых конюхов, Роджер вышел из сторожки и пошел вокруг двора к своей машине, которая теперь уже стояла около центральных ворот. Он уже видел раньше, но только сейчас обратил внимание на меловые пометки, сделанные местной полицией.
Фотографии решительно всего, что было найдено заслуживающим внимания, были сделаны, их приготовят к завтрашнему утру.
Роджер удовлетворенно подумал, что местная полиция была вполне компетентна и по-настоящему сотрудничала с ярдовскими офицерами, что случалось отнюдь не всегда.
Роджер поехал к пустоши, где в последний раз видели пропавшего мальчишку.
Под лунным солнцем она казалась веселой и привлекательной. На порядочном расстоянии он видел, как бродили люди, а поближе к нему цепочка мужчин и женщин прочесывала рощицу. Там и сям чернели отдельные люди. Все были заняты поисками. У Роджера появилось неприятное чувство вины. Он испытывал его каждый раз, когда велись поиски человека, который, как он знал, мог быть убит.
Эта плоская равнина выглядела такой огромной, она наверняка хранила многочисленные тайны.
Потом он увидел красную кирпичную башню, очевидно Фолеевский Каприз, и поехал к ней. Она была сто с лишним футов высотой, массивная и уродливая, с маленькими окошками и с небольшой наблюдательной площадкой возле верха.
Искала ли здесь полиция?
Роджер подошел к небольшой дверце, которая была неплотно прикрыта, и вошел вовнутрь. Несмотря на яркий солнечный свет, здесь было темно и мрачно. Он поднялся по узкой винтовой лестнице, которая, казалось, никогда не кончится, но наконец, запыхавшись, добрался до самого верха.
Вид был потрясающий. Ему были видны и дюны, и Фолей-Виллидж и за конюшнями Гейла красные крыши Арнткотта, за ними снова тянулись вересковые пустоши.
Никакого трупа в башне не было, конечно, и ничто не говорило, что тут было совершено преступление.
Дорога была чуть больше проселочной и по обе стороны ее тянулась густая зеленая изгородь, она полого поднималась вверх, изгибаясь и петляя. Роджер ехал осторожно, особенно после того, как он заметил впереди что-то движущееся, хотя и не знал, что это было. Потом, доехав до поворота, он увидел двух женщин верхом на лошадях. Из описаний Хупера он понял, что это были жена Джона Гейла и ее сестра. Меньшая ростом, миссис Гейл обладала какой-то ненатуральной кукольной красотой. Вторая была выше, моложе, очень свежая и привлекательная, но не столь броская, как сестра.
Роджер подождал, чтобы они проехали.
Обе улыбнулись и сказали:
— Спасибо.
Но улыбка эта была лишь поверхностной, Роджер ясно видел, что глаза их смотрели сурово.
Миновав его, они снова о чем-то заговорили.
Роджер вскоре подъехал к парку и замедлил ход машины, как только увидел дом.
В этой части Англии подобные дома встречались часто, — он довольно хорошо знал историю. Этот особняк был построен в конце XVIII века на развалинах Тюдоровского замка. Фолеи получили земли от Генриха VIII, и вплоть до первой мировой войны семья процветала. Одно время их цвета на конных соревнованиях, светло-голубой, бордо и золотой, находились среди самых известных в стране. Но в период между войнами их богатство стало оскудевать, наследственные деньги уплыли на азартные игры. Впрочем, игры и любовь к прекрасному полу были тоже своего рода наследственными в этой семье. Теперь, благодаря Хуперу, Роджер знал, что лишь небольшая часть дома, центральные комнаты, были жилыми. Северо-восточное и западное крыло были заперты, большинство помещений пустовали.
