Но всеобщая радость длится недолго, ведь до всех доходит, что из-за ливня и грозы мы тут застряли, и девочка опускает огненный шар на пол пещеры, который начинает давать тепло, и все садятся вокруг, а я натягиваю куртку, поеживаясь от холода. Вскоре Силен озвучивает мои мысли:
– У вас же нет с собой воды? – она сидит, опираясь на плечо Итона, а я почти забыла, как туго ей пришлось, из-за того, как отлично она держалась весь день.
– Нет, только на хауберде.
– Здесь есть вода, но я не знаю, стоит ли ее пить. – говорю я.
– Не стоит. – отвечает мне Мишель.
Итон выглядит обеспокоенным, но Силен успокаивает его и устраивается поудобнее, закрывая глаза. Я сижу между Мишелем и Эмили, девочкой, контролирующей наш мини-костер, и почему-то чувствую сильную усталость, словно не провела прошлую ночь в роскошной постели. Подумав о том, что можно было бы прилечь, я оборачиваюсь, но пол пещеры жесткий и холодный, сидеть на нем и то неприятно, не то, что лечь.
Если бы Сэм не предал меня, я бы прилегла к нему на колени, думаю я, ловя взгляд Мишеля, а потом меня осеняет мысль. Мишель кажется таким родным, что я, не давая себе времени подумать, кладу голову ему на плечо, и он слегка поворачивается, чтобы мне стало удобнее. Я тихо шепчу:
– Было очень приятно чувствовать себя защищенной. Спасибо.
Не знаю почему, но мне вспоминается, как в детстве мама рассказывала мне, что раньше на Земле было очень много языков, а моей любимой сказкой на ночь была история о людях, строящих башню до небес, но так и не закончивших ее, из-за того, что они вдруг обнаружили, что говорят на разных языках и не могут понять друг друга. Мне до сих пор интересно, каково это.
После того, как образовался наш материк, а все остальные затонули, люди, еще обладающие какой-то властью, решили, что будет проще пользоваться одним языком, и, благодаря тому, что большинство говорило по-английски, пусть не идеально, но хоть как-то, выбрали именно его. Для моей мамы английский стал родным языком, но дедушка научил ее говорить и по-русски, а она, в свою очередь, обещала научить меня, когда я немного подрасту, но не успела.
Не в силах отогнать эти мрачные мысли и проваливаясь в сон, я слышу тихий голос Мишеля, отвечающего мне: «Всегда пожалуйста»
Просыпаюсь я от шепота Мишеля и потягиваюсь, вслед за всеми покидая пещеру. Дождь кончился, но камни еще мокрые, и, если бы не Мишель, я бы упала, как минимум, трижды, удивительно, что Силен смогла пробежать эту дистанцию. Лунный свет красиво отражается на мокрых камнях, но, кажется, кроме меня эта красота никого не волнует: слишком велико облегчение. Силен все очень любят, и даже я вижу, что ее просто невозможно не любить.
Когда мы подходим к хауберду, Гаррисон и какой-то незнакомый парень выпрыгивают из него нам навстречу, и Гаррисон подбегает к Силен, обняв ее, но она тут же требует ее отпустить. Лицо Гаррисона вытягивается, но он послушно отходит к Эмили, а Итон что-то говорит, но Силен поднимает руку в знак того, что с нее хватит и забирается в хауберд. Я следую за ней, и, когда все внутри, мы наконец-то улетаем.
По прибытию на остров Элис сразу же отсылает Силен отдыхать, но хочет поговорить со мной. Я рассказываю ей произошедшее, упуская лишь странные детали разговора с Ником.
– Удивительно, что он вас отпустил, но я рада, что ты не приняла его приглашения. – прищелкнув языком, говорит она и, заметив, как я пытаюсь подавить зевок, отпускает и меня.
Едва перебирая ногами и удивляясь, откуда взялась эта усталость, я бреду к дому, но замечаю, что навстречу мне идут Джон с Мишелем. Мишель явно что-то втолковывает Джону, но мне не кажется, что он говорит с ним, как с ребенком. Впрочем, Джон и не ребенок, это я его так воспринимаю. Для своих пятнадцати лет он очень высокий, ниже меня всего на пол головы, а я никогда не была коротышкой, даже громаде Мишелю я выше плеча. Пусть мне это и не по душе, но Джон вырос.
Когда мы уже подошли друг другу, Мишель кивает Джону и говорит мне:
– Уверен, этот молодой человек хочет тебе кое-то сказать.
Джон не выглядит, как человек, желающий что-то сказать, и я бросаю на Мишеля вопросительный взгляд, но его лицо ничего не выражает, а вот Джон явно нервничает. Я приобнимаю его за плечи и бодро начинаю:
– Ну, что стряслось?
Мишель бросает на Джона странный взгляд и уходит, а Джона словно прорывает:
– Иззи, я не виноват, надеюсь, ты это поймешь.
Такой ответ меня не на шутку пугает. Что он натворил?
– Скажи мне. – мягко прошу я. – Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно.
Джон кивает и, набрав в грудь воздуха, продолжает оправдываться, еще больше пугая меня:
– Оно само получилось, я этого не хотел.
– Джон, что случилось?
– Я тоже донариум. – выпаливает он.
От облегчения мне хочется смеяться, но Джону явно не до шуток, он до смерти боялся мне это сообщить. Я обнимаю его, но ничего не говорю, просто потому, что не знаю, что сказать.
– Ты не злишься? – недоумевает он.
– Что? Конечно, нет. С чего бы?
– Но я всегда думал, что это плохо – быть донариумом.
– Кто тебе это сказал? – спрашиваю я, уже заранее зная ответ.
– Дядя Гордон.
– Кто же еще. Джон, послушай, нет ничего плохого в том, чтобы быть донариумом, дело ведь не в том, обладаешь ли ты чем-то особенным или нет. А в том, как ты это используешь. Можно быть обычным человек и убивать людей, а можно быть донариумом и спасать других. – сама от себя не ожидала такой отповеди, но Джону это нужно, а значит, он это получит. – Посмотри вокруг. Почти все эти люди – донариумы. Можешь сказать о них что-нибудь достаточно плохое? – Джон качает головой, внимательно меня слушая. – Мама ведь тоже была донариумом. – тихо добавляю я. Об этом я никогда ему не говорила, вообще, говорить о родителях я не люблю – такая рана не заживает.
– Знаю. Дядя сказал, из-за этого маму с папой и убили.
– Сукин сын. – бормочу я. При следующей встрече он у меня попляшет. – Это не так, их убили не из-за этого. И не из-за нас. – мне тошно от того, как легко дается мне эта ложь. – Это было из-за денег, а они просто не смогли защититься.
Джон кивает, но все еще не выглядит убежденным. Понятия не имею, что ему наговорил Гордон, но он за это ответит.
– Джон, я ведь тоже донариум. – говорю я, но понимаю, что плохо подхожу в качестве примера, и добавляю, не особенно задумываясь, почему привожу в пример практически незнакомца. – А Мишель? Разве его дар плохой?
– Нет. – качает головой Джон.
– Стой, а откуда ты его знаешь? – опоминаюсь я.
– Он объяснял мне, почему ты не вернулась со всеми.
Мне становиться стыдно. Я была так сосредоточена на задаче спасения свой жизни и жизни Силен, что совсем забыла про брата, который наверняка ждал меня, но так и не дождался.
– Я не могла вернуться без Силен.
– Знаю, он так и сказал.
Понять я ничего не могу, но рада тому, что Мишель догадался успокоить Джона. А может, и правда верил, что я вернусь вместе с Силен? Хотя, давать ложную надежду глупо. Заглянув Джону в глаза, я понимаю, что можно уже задать вопрос, который волновал меня почти с самого начала:
– Что ты умеешь?
– Я не уверен, но, кажется, я могу показывать людям то, чего нет. Вроде иллюзиониста. – он замолкает, потом добавляет. – Это не так круто, как твои волны, и не так полезно, как щит, но лучше, чем возможность убивать одним прикосновением.
– Правда. – киваю я. – И это чертовски круто. Можешь мне что-нибудь показать?
– Не думаю, я еще не умею это контролировать.
– Точно, прости, почти забыла, каково это.
– Завидую. – вздыхает он.
– Ой, да ладно. – я со смехом треплю его по голове. – Здесь полно людей, которые помогут тебе научится. И потом, ты старше, чем была я.
– Ты права. – улыбается он и вдруг его лицо приобретает виноватое выражение. – Ох, Из, ты наверное сильно устала, прости. Иди, поспи.
– Я в порядке, только жутко голодная. Пообещай мне, что как только научишься, покажешь мне что-нибудь действительно хорошее.
– Конечно.
Он улыбается той самой улыбкой, ради которой я готова все, и я еще раз обнимаю его и снова направляюсь к дому. Уже светает, так что поспать не помешает, как, впрочем, и поесть.
Пока я дохожу до дома, встречаю четверых людей, которые хотят меня поблагодарить, а около дома стоит целая толпа. При виде меня они замолкают, и мне кажется, они ждут меня. Когда я уже готова повернуть назад и дать деру, дверь открывается и навстречу мне выходит Силен, она переоделась, а волосы еще влажные после душа, и решительным шагом направляется ко мне, схватив за руку, ведет в дом. Как только за нами закрывается дверь, она говорит:
– Им, наверное, кто-то разболтал, как ты тут всех чуть не поубивала, пока Элис не согласилась за нами ехать. Так что извини, они жутко благодарны.
