Я позволяю ему себя увести. Меня все еще бьет крупная дрожь, а перед глазами все мелькает так, что ничего не разобрать, но Мишель сам меня куда-то ведет, обхватив за и плечи и тем самым не давая упасть. Я не задумываюсь о том, куда мы идем, я просто иду. Думать мне вообще не нужно, потому что, если я начну думать, тогда я начну вспоминать, а ничего хорошего из этого не выйдет.
Когда мы оказываемся в тени деревьев рощи, Мишель сажает меня на землю у ствола какого-то дерева, а сам садится напротив.
– Это были ваши родители?
Меня снова пронзает боль. Были. В прошедшем времени. Я сглатываю и киваю, а Мишель молчит. Наверное, не может понять, почему я так испугалась собственных родителей.
– Мне было девять, Джону пять. – начинаю я чужим голосом, – Я увидела, как какой-то мужчина убил мою маму. Потом убила его. – хриплый смех эхом отдается от деревьев, и, хотя мне совсем не весело, я ничего не могу с этим поделать. – Это был мой толчок. После этого дома я ни разу не была, забрала Джона из школы, и мы оказались у дяди Гордона.
Мишель не отвечает, он встает с места, садится рядом со мной и обнимает. Не знаю, как и почему, но мне становится легче.
– Поплачь, Иззи. – шепчет он.
– Не могу. Я никогда не плачу. Ну, с того самого дня.
Я чувствую затылком, что Мишель кивает. Он ничего не говорит, и я тоже молчу. Просто сижу в роще под деревом и пытаюсь как-то справиться с горем, от которого убегала столько лет.
Не знаю, как долго мы так сидим, но нас находит Кайла и как-то слишком злобно сообщает, что Силен давно нас ищет. Странно, не думаю, что Силен стала бы посылать Кайлу, она бы просто пришла сама, ведь наверняка видела, куда меня повел Мишель. Я выпутываюсь из кольца рук Мишеля и говорю, что мне надо найти Джона. На этот раз он не возражает.
Уже стемнело, значит, мы пробыли в роще весь день. Джона я нахожу у одного из костров, он сидит рядом с Сэмом, и, едва заметив меня, подскакивает, начав быстро-быстро извиняться. Я пытаюсь убедить его, что он не виноват, ведь он и правда хотел, как лучше, но он меня не слушает. В итоге я предлагаю забыть и сделать вид, что ничего не было, и Джон как-то странно на меня смотрит, но соглашается. Я не просто не хочу объяснять ему, что на меня нашло на берегу, я и не могу объяснить, потому что сама этого не знаю. Казалось бы, надо радоваться встрече с родителями. Когда я уже просто не знаю, что сказать, подходит тот же мальчишка с пляжа, бросает на меня странный взгляд и предлагает что-то показать Джону. Я натянуто улыбаюсь брату, и он уходит.
Я тут же закрываю лицо руками и думаю, что сегодня можно и пропустить вечер у костра и сразу пойти спать, но слышу свое имя. Сэм. Надо с ним поговорить. Вроде бы даже хочется, но я не могу. Вот только все равно поворачиваюсь к нему лицом.
– Я только хотел спросить, ты в порядке? Только не ври мне, пожалуйста.
Я вздыхаю.
– Нет, Сэм, не в порядке. Я уже давно не в порядке, лет с девяти. – я сажусь рядом с ним на бревно. – Но, если судить по шкале Изабель, то да, в порядке. В том смысле, что, если потребуется, могу сломать кому-нибудь шею.
Сэм кивает. Он понял. Он, наверное, единственный, кто способен понять бред, который я временами несу.
– Мне жаль. У тебя было такое лицо, – он качает головой, словно желая отмахнуться от этих воспоминаний. – в любом случае, больше такого не повторится, я поговорил с Джоном.
– Спасибо. А он… он сильно испугался?
– Он ничего не видел. Ну, пока я не стал трясти его за плечи. Он был слишком сосредоточен на видении и нас не замечал. Сначала никто ничего не понял, но когда стали видны лица… Ты очень похожа на отца, Иззи. А потом ты закричала, и я чисто интуитивно понял, что это надо остановить. Боже, Из, я никогда тебя такой не видел.
– Это потому что ты не видел меня после… – я не могу закончить, но это и не нужно, Сэм все понял. Мне хочется его обнять, хочется снова считать его своим лучшим другом. Но я не могу. Лед, кажется, треснул, но я слишком эгоистична, чтобы простить его, поэтому я просто сижу и смотрю на костер. В голове пусто, но я этому рада. Мне надоело все время думать и решать какие-то проблемы.
Вскоре к нам подсаживается Силен, но она ничего не спрашивает. Может, Мишель ей рассказал, но мне почему-то кажется, что ей просто не нужны слова. Она и так знает, что я не в порядке. Сначала мне казалось сумасшествием, что я решила рисковать жизнью из-за незнакомой девушки, но теперь это кажется естественным. Боже, что со мной происходит? Хотя, это уже не важно. На этом острове я нашла кое-что очень важное. Друзей. Не одного только Сэма, которого я видела редко, потому что он работал, а друзей, которые рядом и готовы поддержать. Говорят, что дружба проверяется годами, но я в это не верю. Дружба проверяется поступками и готовностью быть рядом.
Силен обнимает меня за талию, и я опускаю голову ей на плечо. Из-за разницы в росте это не должно быть удобно, но мне хорошо. Пусть Сэм меня предал, пусть он был неправ, но сейчас я нахожусь с людьми, которые мне дороги. Которые много для меня значат.
Глава 6
Уснуть мне ночью не удалось, да и не особо хотелось: я боялась новых кошмаров. Утром, сонная, я все равно увязываюсь за Силен на ее уроки. Через полчаса радость от того, что эта затея пришла в голову Силен, а не мне, становится даже слишком заметной. Я даже представить себе не могу, каким образом она хоть что-то запоминает. Как по мне, так эта панель – исчадье ада, серьезно. Меня жутко пугают все эти комбинации, которые просто невозможно запомнить, но Силен кивает головой и записывает их в небольшой блокнот, который принесла с собой.
Впрочем, судя по ее лицу, она думает о том же самом. Когда инструктор решает перейти к практике, она непрерывно ругается, путает знаки и символы, а под конец уже готова послать всех к черту. Ученица так себе, скажем прямо, но пилот, обучающий ее, кажется, не против. Наоборот, он делится с нами историей о том, как мучился сам, пока во всем не разобрался.
В итоге, Силен умудряется взлететь, и, хотя в ее варианте взмета мало приятного, инструктор более чем доволен ею. Правда, совсем скоро ему самому приходиться выходить из какого-то сумасшедшего виража, который завернула Силен, и, когда мы уже на твердой земле, она говорит:
– Честное слово, если бы не Мишель и Итон, давно бы бросила. Но теперь мне надо им доказать, что я могу. Даже если я не могу.
Я не нахожусь, что ответить, поэтому просто смеюсь.
Джон проводит все больше времени с Картером (так зовут того четырнадцатилетнего парнишку с пляжа), Силен все осваивает хауберды, а чем занят Мишель, я не представляю, но все больше времени я оказываюсь предоставлена сама себе. Это отчасти помогает залечивать раны. Или мешает. Не знаю, я запуталась.
Я снова лежу на пляже, когда ко мне подбегает взбудораженная Силен и заявляет:
– Намечается приключение.
– И я должна этому радоваться? – скептически интересуюсь я.
– Ой, не будь занудой, будет весело. И, теоретически, даже не опасно.
– А практически?
– Из! – не отводя от меня негодующе пылающего взгляда, одергивает меня Силен.
– Ладно, ладно. – я поднимаю руки в знак того, что проиграла.
По дороге Силен посвящает меня в суть дела. Мы, блуждая по океану, случайно наткнулись на знакомую Мишеля, Джанет, которая живет в затопленном городе прямо под нами. Контролируя воду, она создает вокруг себя воздушную оболочку, а поскольку для нее там намного безопаснее, она переселилась туда.
Остров Джанет почувствовала, так как заранее ощущает угрозу через воду и при необходимости принимает меры, и, когда мы остановились, поднялась на поверхность. Тогда-то Мишель и уговорил ее сводить нас на экскурсию.
Когда мы, наконец, подходим к противоположному краю острова, я вижу со спины женщину среднего возраста и довольно крупного телосложения, а волосы доходят ей до поясницы, они абсолютно седые, что, впрочем, неудивительно. В воде наверняка еще сохранилось много токсинов. Но когда она оборачивается к нам, я поражена. Она не красива, нет. Вокруг ее глаз даже без улыбки залегли морщины, кожа когда-то была смуглой, но из-за долгой жизни под водой приобрела болезненно-желтый оттенок, а скулы слишком широкие для ее лица. Удивительными оказались ее глаза: они почти белые, с легким намеком на голубизну, а ресницы тоже поседели, и это создает странное впечатление на фоне ее темноватой кожи.
Все мое потрясение укладывается в секунду, и я вежливо улыбаюсь ей, потому что эта женщина запросто может меня утопить. Ну, и потому, что улыбка у нее очень добрая. Вдобавок, в моем понимании, люди, дожившие лет до сорока, пользуются почетом. По крайней мере, в среде донариумов, впрочем, обычному человеку выжить тоже нелегко, а среди донариумов чаще всего это исключения вроде Элис и Джанет, которым удалось найти безопасное место.
