слишком обрадовался тому, что придется оплатить полную стоимость приема, несмотря на то, что общение будет происходить дистанционно, но в то же время он был рад, что не придется везти Оливера в город. – Они тебя напугали.
– Я… да. Но… это же было… когда? Почти целую неделю назад, – сказал Оливер, стараясь говорить как можно более небрежным тоном, будто ему все равно. Компьютер стоял на столе, он сидел перед ним. Поставив локти на дерево, Оливер обхватил руками подбородок.
– Это до сих пор тебя беспокоит?
– Возможно. Не знаю. – Оливер вздохнул. «Просто будь честным». – Немного.
– Почему?
– Не знаю. – Он рассмеялся, но в его смехе не было веселья. – Я понимаю, что муравьи – это вовсе не маленькие люди и все такое. Я не думаю, что они чувствуют… не знаю. Боль, эмоции, что там еще… Но видеть, как папа их топчет? – Ладони у него взмокли от пота, и он вытер их о штанины джинсов.
– Как ты к этому отнесся?
– Наверное, не очень хорошо.
– Ты знаком с джайнизмом?
Оливер молча покачал головой.
– Джайн-дхарма, древняя индийская религия, – продолжала доктор Нахид. – Кое-что от буддизма, немного от индуизма. В джайнизме есть принцип под названием «ахимса». Махавира, один из первых учителей джайнизма, написал кое-что, и я вспомнила о тебе: «Нет качества души более тонкого, чем ненасилие, и нет духовной добродетели выше, чем уважение к жизни». Возможно, ты этим обладаешь. Уважением к жизни.
– Да, но… ну, это же может стать каким-то безумием. Если я не могу справиться, когда кто-то топчет каких-то муравьев… – Оливер умолк, не договорив.
– Это твои слова? «Я не могу справиться»? Или их сказал кто-то еще?
Оливер пожал плечами.
– Потому что, – сказала доктор Нахид, – нередко случается, что нам высказывают что-то, критическое замечание или, хуже того, оскорбление, и это проникает нам в голову и… – Она изобразила руками порхающую из стороны в сторону бабочку. От этих движений цифровая картинка на мгновение рассыпалась на застывшие квадратики. – Мысль отражается снова и снова, словно эхо, и вскоре мы начинаем слышать в этом эхе собственный голос, а не голос критика. Мы принимаем чужую мысль как свою, забыв, что нам ее навязали.
– Вы хотите сказать, что это слова моего папы.
– А это так?
– Да, пожалуй. Но не… – Внезапно Оливер смутился. – То есть, может быть, папа прав, понимаете? Может быть, мне не помешает стать немного покрепче. – Как там сказал папа? «Броня». – Мне нужна броня. Если я не могу видеть, как топчут кучку муравьев, мир раздавит меня подобно… скатившемуся с горы камню. Так что, возможно, папа прав. В смысле, я люблю папу, и он меня любит, мы с ним прекрасно ладим. Папа надо мной не издевается…
Доктор Нахид поспешно подняла руки, признавая полное поражение.
– У меня и в мыслях не было ничего подобного, Оливер.
– Да, да, знаю.
– Почему ты так сказал? Почему ты употребил это слово? Я имею в виду «издевается».
– Ну, по-моему, папин отец издевался над ним.
– Ты хочешь поговорить об этом?
– Тут особенно не о чем говорить. – Оливер пожал плечами. – Вообще-то, папа об этом не рассказывает. Я просто знаю, что мне не разрешали встречаться с дедушкой, а затем он умер, и теперь мы живем в его доме.
– Каково это – жить в его доме?
Оливер задумался:
– Здесь как-то жутковато. И одиноко. Но и хорошо, не поймите меня неправильно. Мне нравится жить в лесу и все такое. Иногда я просто отправляюсь гулять, и вокруг все тихо и спокойно. Может быть, даже чересчур тихо. Мама занята, приводит дом в порядок и готовит этот сарай. Папа… знаете, он папа, у него работа и все такое.
– Ты уже завел новых друзей в школе?
– Нет, – поколебавшись, ответил Оливер. Он не хотел в этом признаваться. – Но прошла всего неделя…
Доктор Нахид широко улыбнулась:
– Ничего страшного. Но друзья – это очень хорошо. Каждому человеку нужны друзья, поэтому, дорогой Оливер, давай-ка раздобудем тебе друзей.
8. Рыбы и звери
Нейт посмотрел на себя в зеркало: бежевая рубашка, темно-зеленые брюки. Этот наряд егеря никак не походил на синюю полицейскую форму. Нейт задумался: кого он сейчас видит перед собой?
Здесь, в захолустье, он чувствовал себя потерянным. Одно наложилось на другое – увольнение из органов правопорядка, отъезд из города, из старой квартиры, переезд в дом, где прошло его детство, все еще как будто принадлежащий двум мертвецам… Хорошо хоть Оливеру здесь вроде бы лучше. Хотя нельзя сказать, что у Нейта была возможность действительно пообщаться с сыном. Олли правда лучше? Проклятье, Нейт этого не знал.
Он перевел взгляд на раковину. На ней лежала кобура – потрепанная, не новая. В ней был «Глок-19».
Перепоясавшись ремнем с кобурой, Нейт вышел из ванной.
* * *
В офисе смотреть было особенно не на что. Главная комната и комната для совещаний поменьше, в углу туалет, общий для всех полов. Прямо посредине два письменных стола лицом друг к другу. Стены обшиты деревянными панелями. На полу протертый бежевый ковер.
За дальним столом сидел партнер Нейта, Аксель Фигероа – Фига. Коренастый здоровяк с толстыми руками, бедрами и шеей, но невысокий, отчего казался обрубком. Голова у него была обрита наголо, а смуглая кожа цветом напоминала ремень. И еще усики, крошечные.
– Наконец тебе прислали форму, – заметил Фига.
– Да, наверное, решили, что без нее мне никак, – сказал Нейт. Он покрутился, как модель на подиуме. – Ну, как я в ней выгляжу?
Нахмурившись, Фига пробормотал что-то невнятное.
– Похоже, я тебе не очень-то нравлюсь, – продолжал Нейт.
Снова невнятное ворчание. Фига опять занялся бумагами.
«Я ведь повсюду завожу друзей», – подумал Нейт. Так продолжалось уже несколько недель – все их общение было кратким, быстрым, исключительно по делу.
Вздохнув, он подошел к стенду, на котором имелась вся необходимая информация: таблица с датами охотничьего и рыболовного сезонов, а также курсов безопасности на охоте плюс предупреждения насчет инвазивных видов[14]. В основном разных насекомых. В одном предупреждении говорилось о какой-то красной фонарнице, с огромным аппетитом уплетающей фруктовые деревья и виноградники.
– Тебе скучно? – спросил Фига.
– О, просто решил немного почитать.
– Нужно заняться бумагами. Разрешения и все такое.
– Разумеется, – сказал Нейт, и в его голосе прозвучала обреченность. Он вернулся за свой стол. Фига наблюдал за ним.
– Ты работал в полиции Филадельфии, верно?
– Именно так.
– Наверное, там никогда не бывало скучно.
Тон Фиги не был дружелюбным. Он явно хотел спровоцировать Нейта на что-то. Но вот на что именно –
