всегда ладили. На самом деле мы с ним как брат и сестра.
— Серьезно? — удивленно спросила Анна.
Я нервно сглотнула, чувствуя, что стала жертвой собственного вранья. Оставалось подождать пару секунд, когда Ригель наконец громко обзовет меня подлой врушкой.
Только повернувшись к нему и увидев его напряженные губы, я окончательно поняла свою ошибку.
Я опять назвала его братом. Но если бы существовал способ изменить ситуацию, обернуть ее против него, тогда я, конечно, произнесла бы совсем другие слова.
Ригель спокойно посмотрел на Миллиганов и со своей привычной улыбочкой выдал:
— О, еще бы! Мы с Никой крепко связаны. Я бы даже сказал, мы очень близки.
— Но это же замечательно! — воскликнула Анна. — Прекрасная новость! Значит, вы рады, что вместе оказались у нас. Норман, ну разве не здорово, что дети дружат?
Миллиганы обменялись довольными комментариями.
Мне на колени упала салфетка, и только через пару секунд я поняла, что моя салфетка по-прежнему лежит на столе. Ригель протянул руку, но вместо того чтобы забрать свою салфетку, с силой сжал мое колено, и его прикосновение подействовало на меня как электрошок.
Чуть не опрокинув стул, я выскочила из-за стола под удивленными взглядами Нормана и Анны. Сердце колотилось так, что было трудно дышать.
— Мне… мне надо в туалет.
И, опустив голову, я чуть ли не выбежала из кухни.
В темном коридоре я уткнулась лбом в стену. Нужно унять сердцебиение, но я не умею быстро справляться с эмоциями. Я по-прежнему чувствовала его пальцы на своем колене, они как будто выжгли на мне клеймо.
— Ай-ай, нехорошо так убегать, — послышался голос за спиной, — ты заставляешь волноваться наших будущих родителей.
В полумраке я увидела в углу Ригеля. Его ядовитое очарование вредоносно! Он настоящий вредитель.
— Для тебя это игра? — с дрожью в голосе спросила я. — Всего лишь игра?
— Ты сама это сделала, бабочка, — ответил Ригель, наклонив голову набок. — Вот, значит, каким образом ты решила завоевать их сердца? Враньем?
— Отстань от меня! — Я попятилась, чтобы хоть на несколько шагов оказаться от него подальше. Его черные глаза зияли двумя безднами и пробуждали во мне эмоции, названия для которых у меня не было. Ригель меня пугал.
Наклонив голову, он внимательно наблюдал за моей реакцией.
— И вот, значит, какие у нас отношения… — чуть ли не прошипел он.
— Оставь меня в покое, — выпалила я, собрав всю злость, на какую только была способна, хотя сейчас я чувствовала себя особенно уязвимой, меня била дрожь. По его лицу пробежала тень. — Если бы Анна с Норманом узнали, как сильно ты презираешь меня, если бы они увидели, как ты постоянно от меня убегаешь, если бы они поняли, что не все так прекрасно, как им кажется, то они могли бы дать задний ход, ведь так?
Поразительно, но Ригель как будто прочитал мои мысли. Я чувствовала себя абсолютно беззащитной перед ним. Он хорошо меня знал, читал мою простую душу как открытую книгу, пользуясь моей искренностью, которой в нем самом никогда не было.
Я просто не хотела упустить свой шанс обрести семью, но если бы Миллиганы узнали правду и поняли, что наша жизнь под одной крышей невозможна, они могли бы отослать нас обратно.
Или только одного из нас. И меня мучил вопрос: кого бы они предпочли?
Я старалась не думать об этом, но не могла не заметить, как Анна с Норманом смотрят на Ригеля; я не могла не заметить красивый, тщательно отполированный рояль в гостиной.
Я не могла не помнить, что именно его все всегда хотели забрать из приюта.
Я прижалась к стене. «Не приближайся!» —хотела я прокричать Ригелю, но сомнение смяло меня, а сердце снова сильно забилось.
Я буду умницей, стучало в висках, буду умницей, буду умницей… Я не хотела возвращаться в Склеп, слышать эхо криков в коридорах и снова чувствовать себя в ловушке. Мне нужны были эти улыбки, взгляды, которые впервые в жизни остановились на мне. Я не могла вернуться назад, не могла, нет-нет-нет…
— Однажды все поймут, кто ты есть на самом деле, — прошептала я тихо.
— Да ну! — с насмешкой сказал Ригель. — И кто же я?
Я сжала пальцы в кулак, подняла на него осуждающий взгляд и с упреком, переполнявшим мое сердце, произнесла: — Ты — Творец Слез.
В полумраке коридора повисло долгое молчание. Потом Ригель откинул голову и… расхохотался.
От смеха у него затряслись плечи, и я поняла, что он знает, о ком я говорю.
Он смеялся надо мной, Творец Слез, скаля блестящие зубы. И его смех преследовал меня, пока я уходила от него по коридору и когда закрылась у себя в комнате, отгородившись от него кирпичными стенами.
И на меня потоком полились воспоминания.
— Аделина, ты плакала?
Маленькая белокурая головка выделялась на фоне стены с облупившейся штукатуркой. Она свернулась калачиком, маленькая и скрюченная, как всегда, когда ей было грустно.
— Нет, — ответила она, но глаза у нее были припухшие.
— Не ври, а то тебя заберет Творец Слез.
Она обняла руками коленки. коленки.
— Нам про него рассказывают, только чтобы напугать.
— А ты в него не веришь? — прошептала я. Все в Склепе в него верили. Аделина посмотрела на меня тревожными глазами, и я поняла, что она не исключение. Я младше ее на два года и относилась к ней как к старшей сестре, но некоторые вещи никогда не перестают нас пугать. — Сегодня в школе я сказала про него одному мальчику, — призналась Аделина, — он не из Склепа. Он соврал, и я ему сказала: «Нельзя лгать Творцу Слез». А он меня не понял, потому что никогда не слышал эту сказку, но знает похожую — про Черного Человека.
Я смотрела на нее непонимающе. Мы обе жили в Склепе с раннего детства и никогда о таком персонаже не слышали.
— И я его спросила, а что делает Черный Человек? Тоже заставляет людей плакать и расстраиваться? А мальчик сказал: «Нет! Он всех пугает и утаскивает с собой. И тебя он тоже утащит.
Он ужасно страшный».
Я спросила себя, чего я по-настоящему боюсь. И мне вспомнился темный подвал. Я спросила себя, что меня по-настоящему ужасало. И мне
