– Ты где была? – неожиданно спросила она.
– К нам сумасшедшая заявилась, – захихикала я, – такую пургу гнала! А у Лены сидел жирный клиент, она велела мне увести тетку. Пришлось психованную пряниками угощать.
– Долго чаепитие в Мытищах длилось? – насупилась Лазарева.
Я пожала плечами:
– На часы не смотрела, может, полчаса, а что?
– Ничего, – буркнула Лазарева и ушла в общий коридор.
Не понимая, по какой причине Вера, демонстративно не замечавшая ранее новенькую, сейчас затеяла этот разговор, я вернулась в рабочую комнату.
– Дура! – выпалила Лена. – Хамло!
Я попятилась:
– Что я сделала плохого? Уговаривала сумасшедшую уйти, она не сразу согласилась, пришлось ее чаем поить.
– Да не о тебе говорю, – отмахнулась Воробьева, – о Лазаревой. Сегодня полнолуние? Или солнечное затмение?
– Вроде нет, – еще сильнее удивилась я, – хотя я не слежу за астрономическими явлениями, не верю, что волосы надо стричь…
– Лазарева взбесилась, – перебила Лена. – До сегодняшнего дня сидела тихо, ничем личным не занималась, только работой, на нас с Киркой ноль внимания, перед Светкой лебезила. Обычная карьеристка, пришла в сложившийся коллектив, решила выше всех взлететь, чтобы моих ВИП-клиентов себе захапать. А вот ей!
Лена сделала неприличный жест рукой.
– Прости, ничего не понимаю, – пробормотала я. – Что произошло?
– Не успела я Поздняковых проводить, как эта дрянь появилась, – повысила голос Елена, – села за свой стол, а я на компьютере работаю. И вдруг эта… мурлычет: «Леночка, а почему ты в комнате одна?» Я, наивная, подвоха не ожидая, отвечаю: «Светлана по делам порулила, Кирка небось обедать пошла, она всегда в это время хавает, а новенькой я велела с идиоткой разобраться. Приперлась сюда, на всю голову стукнутая, а у меня семья олигарха сидела!» Верка встала, подошла к моему столу и сладко-сладко спрашивает: «Значит, ты тут одна восседаешь?» Потом раз! Все бумаги, что на столешнице лежали, на пол смела и прошипела: «За каким… ты в моем столе рылась? Замок открыла. Чего искала?» Я ничего не понимаю, а она! Хвать меня за плечи и как затрясет: «Сейчас полицию вызову! В столе лежал конверт, а в нем полмиллиона долларов. Теперь он исчез! Ты воровка! Тебя посадят!» Я сначала онемела, потом от растерянности оправдываться стала. Дескать, никогда чужого не возьму, в сумки-столы коллег не заглядываю. Лазарева меня отпустила, к двери пошла, обернулась и заявила: «В другой раз, когда решишь покрысятничать, запирай то, что отперла». И в холл выскочила. Что это было, а? Она с ума сошла? Клиенты в кассу платят! И разве пол-лимона баксов в конверт влезет? Верке надо мозг лечить. Бред!
У меня в кармане заворчал мобильный, это был Роберт. Я поднесла трубку к уху:
– Привет, Катюша.
– Вокруг народ развесил любопытные уши? – сразу догадался Троянов. – Можешь смыться?
– Конечно. Я на работе. Ой! Неужели! Боже, сейчас попробую отпроситься, – на одном дыхании выпалила я. – А ты уверена? Ой-ой-ой!
Лена сразу забыла о странном поведении Веры.
– Тань, что случилось?
Я постаралась изобразить смятение.
– Соседка звякнула. Дверь в мою квартиру открыта, а я хорошо помню, что утром запирала ее, всегда за ручку дергаю, проверяю, защелкнулся ли замок. Катя предположила, что ко мне залез вор.
– Езжай скорей домой, – велела Лена, – если чего пропало, вызывай полицию.
– Светлана Алексеевна ругаться будет, – вздохнула я.
– Не переживай, я все Нечаевой объясню, она хороший человек, – успокоила меня Лена. – Давай, не тормози, беги к метро.
Я поблагодарила Воробьеву, поспешила в сторону подземки, но не спустилась вниз, забежала в торговый центр, села на парковке в свой джип, выехала на проспект и набрала номер Троянова.
Роберт заговорил без долгого вступления:
– Любовь Павловна Сачкова, домохозяйка. Вдова Владимира Николаевича Сачкова.
– Знакомая фамилия, – протянула я, вспомнив тетрадь с рисунками.
– Мужчина покончил с собой два месяца назад, – продолжил Троянов, – прыгнул под поезд метро. О суициде не написал только ленивый. Владимир известный актер, снимался в сериалах.
– Точно, – вспомнила я, – еще он на каком-то канале вел развлекательное шоу.
– Сачков оставил традиционную записку: «В моей смерти прошу никого не винить». Предсмертное послание нашли в кармане его пиджака вместе с паспортом. Целый месяц пресса строила версии, борзописцы пытались сообразить, почему известный артист решился на столь отчаянный шаг. Владимир Николаевич еще в юности женился на Любови Филимоновой, детей у них не было. Пара считалась одной из самых крепких среди селебритес. Никаких слухов о загулах Владимира не циркулировало, шашни с партнершами по съемочной площадке он не заводил. Любовь Павловна ни в чем плохом не замечена, никогда не попадала в зону внимания полиции. Проживает в Горбатом переулке, имеет новую иномарку, совсем недорогую. Отец ее, Филимонов Павел Михайлович, был известный художник, обласканный советской властью. Сачкова до сих пор занимает квартиру, которая ей от него осталась. Это все. Сбросить тебе адрес?
– Да, – ответила я, получила эсэмэс, включила навигатор и забила в него адрес Сачковой.
Глава 10
Удивительное дело, но на двери подъезда не было домофона, а у лифта не сидела консьержка. Я вошла в парадное, увидела широкую старинную лестницу с чугунными перилами и решила подняться на второй этаж пешком. На третьей ступеньке в кармане затрясся телефон.
– Ты где? – спросил Иван Никифорович.
Я быстро рассказала шефу про Любовь Павловну.
– Интересно, – обрадовался начальник. – Ты помнишь, что сегодня приглашена на ужин к Рине?
– Конечно, – заверила я, совершенно забыв о визите к матери босса.
– Адрес я тебе отправил, – сказал Иван, – не опаздывай, Ирика очень не любит, когда гости задерживаются. Она сама готовит, запланировала омлет Ньютона, а он имеет обыкновение терять вид и вкус, если его не съесть сразу после того, как из духовки вынули. Надеюсь, ты не против такой еды?
– Обожаю блюда из яиц, – заверила я, понятия не имевшая, что за зверь такой омлет Ньютона. – Приеду вовремя.
– Давай разузнай все у Сачковой, – потребовал Иван и отсоединился.
Я нажала на звонок, услышала веселый птичий щебет и приготовилась долго объяснять хозяйке через дверь, кто к ней рвется в гости. Но мне открыли сразу.
– Вы кто? – прищурилась Любовь Павловна. – Простите, лица не различу, наш экономный ТСЖ ввернул в подъездах лампочки… О господи! Как вы узнали мой адрес?
Я вынула из сумки служебное удостоверение.
– Госпожа Сачкова, пожалуйста, не волнуйтесь, посмотрите документ.
– Татьяна Сергеева, начальник особой бригады, – прочитала Любовь Павловна. – Так вы правда из полиции?
– Разрешите войти и все объяснить, – попросила я.
– Ладно, – протянула хозяйка, – сапожки снимите.
Я покорно скинула обувь и двинулась за Сачковой по длинному коридору, все стены которого оказались забиты книжными полками. Похоже, библиотека составлялась еще в советские времена, за стеклами стояли собрания сочинений русских и зарубежных классиков, произведения В. Катаева, Л. Леонова, К. Федина, К. Паустовского, С. Есенина, В. Маяковского. Современных авторов я не заметила.
– Присаживайтесь, – без особого радушия предложила Любовь Павловна, показывая на кресло. – Почему вы меня преследуете?
Я решила наладить со вдовой контакт:
– Как у вас уютно, очень необычная комната, огромная, восемь окон. Наверное, раньше это было не одно помещение?
Сачкова сложила руки на груди:
– Квартира принадлежала моему отцу, он ее получил после войны, то ли в сорок шестом, то ли сорок седьмом году. Раньше здесь была коммуналка, а до революции жил богатый купец. Павел Михайлович вернул апартаментам первозданный вид. Но вы же приехали не для того, чтобы беседовать об архитектуре?
– Сейчас мы занимаемся делом о кончине четырех мужчин, – начала я, – нить привела нас к одной женщине, которая связана со «Светатуром», мы незаметно проверяем всех сотрудников агентства, именно поэтому я и нахожусь в офисе. Мы не хотим открыто вызывать людей для разговора, зачем их травмировать? Ваши слова о том, что Лазарева виновата в кончине Владимира Николаевича, меня насторожили. Вера Петровна не криминальный человек, по нашим данным, она никогда никому не причинила зла, но вы, похоже, владеете информацией, которая неизвестна моей бригаде. Господин Сачков совершил самоубийство, а вы обвиняете Веру в его смерти.
– Если вы узнаете правду, Лазареву накажут? – с надеждой спросила хозяйка.
– Смотря что выяснится, – ответила я. – Почему вы приехали в «Светатур»?
Любовь Павловна молчала, я тоже не произносила ни слова, тишина стала тягостной.
