Девчонка метнулась домой и устроила предкам жуткий скандал. Папа почесал в затылке и признал законность ее требований. Его любимая дочурка не должна никому завидовать, и к Новому году у Вики появились прехорошенькая шубка, мобильный и новенькая симпатичная «Нива» цвета баклажан. Но все равно, это было не то. Шубку сшили из белки, «Нива» явно проигрывала рядом с красавцем «Фольксвагеном», а мобильник оказался подключенным к дешевому «кривому» номеру, через восьмерку.
Так что удивить богачек и прорваться в первую тройку Поповой не удалось. Ее, правда, всегда приглашали на вечеринки, но Вике приходилось сидеть в кресле, изображая усталость, потому что малочисленные местные кавалеры обращали на нее внимание только тогда, когда «основной состав» отказывался плясать.
От злости Вика завела дружбу с Ксюшей Фединой. Для тихой, робкой Ксюты материальное положение Поповой казалось невероятным богатством. Ксения родилась и выросла совсем в других, отнюдь не тепличных условиях. Мамочка, всю жизнь работающая дояркой на ферме, куча братьев и полное отсутствие отца. Ксюта, заикаясь, бормотала, будто папенька служил капитаном на военном корабле и погиб при исполнении особо опасного задания, но студентки только хихикали ей вслед. Капитан! Как же слышали, слышали…
С малолетства Ксюха умела все – наколоть дрова, притащить тяжеленные ведра с водой, запарить болтушку для свиней и вскопать огород под картошку. Но в придачу к умелым неленивым рукам господь наградил ее отличной головой. Девочка училась играючи, схватывая на лету любые объяснения. Алгебра, геометрия, английский… По всем предметам в ее дневнике тесной толпой стояли пятерки. После восьмого класса к Ксюшиной маме, Раисе Петровне, явился почти весь педагогический коллектив сельской школы и начал упрашивать разрешить девочке ездить в райцентр для продолжения образования.
Замороченная жизнью, Раиса только пожала плечами.
– Хрен с ней. Охота девке в шесть утра подниматься, чтобы на автобус поспеть, пусть ее, перечить не стану, лишь бы поросят вовремя кормила!
Ксюте была охота, уж очень хотелось выучиться «чистой» профессии – стать врачом, учителем или бухгалтером и сидеть весь рабочий день в теплом помещении, а не швырять лопатой навоз, как мамочка на продуваемом всеми ветрами дворе.
Встав в шесть утра, Ксюша бегала на автобус, ехать было далеко, а занятия в областных школах начинались в восемь, сельские жители спешат начать день пораньше. Что девятый, что десятый, что одиннадцатый класс были закончены на круглые пятерки. Ясным июньским днем у нее в кармане оказался аттестат и золотая медаль. С таким багажом Ксюша уехала покорять Москву, просто сбежала поздно вечером, когда мать улеглась спать. До этого они крепко поругались. Раиса Петровна категорически запретила дочери ехать в город.
– Где родился, там и пригодился, – изрекла мамочка расхожую крестьянскую истину, – ну за каким чертом тебе Москва ихняя? Вон в райцентре ветеринарное училище, поступай себе, чем плохо?
Но Ксения не хотела быть ветеринаром и бегать потом по локоть в грязи возле занедужившей коровы. Будущее представлялось ей иным – светлым и чистым.
Приехав в столицу, девочка купила в газетном ларьке справочник для поступающих в вузы. Плехановский и экономфак МГУ она отмела сразу, сомневаясь в своих силах. А в заштатную академию поступила моментально, сдав на пятерку математику.
Началось учение. Оно вновь давалось Ксюше легко, хуже было терпеть голод. Дома они питались просто, но сытно – щи, картошка… Мясо, молоко и масло были свои, в огороде вырастали овощи. В августе зрели яблоки… В сараюшке кудахтали несушки, и Ксюня частенько делала себе на ночь яишенку с луком и салом. На сытый желудок ей отлично спалось.
В столице потекла иная жизнь. Дороговизна просто ужасала. В первое время стипендию удавалось растянуть лишь на пять дней. Ксюта просто хваталась за голову. Молоко, которое она, как сельская жительница, и за еду-то не считала, стоило невероятную сумму, яйца и того больше. Масло, творог, колбаса были недоступны, а покупка новых, даже самых дешевых колготок пробивала в бюджете зияющую брешь. Ксения запасла пшена и варила кашу на воде. В зимнюю сессию она завалила экзамен. Голова кружилась и болела, в носу щипало, у нее начинался грипп.
В январе к ней подошла одногруппница из богатеньких, Вика Попова, и небрежным голосом заявила:
– Хочешь заработать?
Ксюша с надеждой глянула на нее:
– Очень.
– Тогда вымой мою машину.
Привычная к физическому труду, Ксюта в мгновение ока справилась с заданием и получила двадцать рублей. Так она превратилась в Викину прислугу: убирала квартиру, стирала белье, готовила, бегала за продуктами и писала за хозяйку рефераты. В мае Вика велела отправляться вместо нее на практику.
– Но у меня тоже практика, – попробовала возразить Ксюша.
– Что-нибудь придумаешь, – отмахнулась Вика.
– Не могу, – покачала головой Федина.
– Сто долларов, – коротко сообщила Попова.
Ксюша заколебалась. Мамочка давно простила дочери побег и теперь частенько писала письма с просьбами. Ксюта, приезжая домой, всегда привозила подарки. Сто долларов были нужны позарез, и девушка согласилась.
Благополучно отработав под именем Виктории Поповой в банке, Ксения получила самые благожелательные отзывы. Вика начала сдавать на тройки сессию, а у Ксюты появились нешуточные проблемы – практика не пройдена, и к экзаменам ее не допустили.
– Ты все пела, это дело, – процитировала куратор курса басню И. Крылова, – теперь выкручивайся, как хочешь.
И Ксюшу отчислили. Примерно месяц она жила у Вики, подавая той кофе в постель, но в ноябре, воспользовавшись выходными днями, Попова уехала к родителям, велев «домработнице» сделать генеральную уборку. Но вернулась она в неубранную квартиру.
Поставив в холле дорожную сумку, Вика вскипела от злобы. Повсюду мотались клоки пыли, воздух был затхлый, и в довершение всего на кухне обнаружилась початая бутылка псевдофранцузского коньяка, вспоротая банка шпрот и заветренные куски сыра. Прислуга явно принимала гостей.
Вне себя от негодования, Вика влетела в спальню и чуть не затопала ногами. Белье из большого шкафа было просто вывалено на пол, сверху лежала открытая коробочка из-под вафель. В ней Вика держала деньги. Не оказалось на месте и двух золотых цепочек, кольца с небольшим бриллиантом и гранатовых серег, а из ванной исчезло кое-что из косметики и непочатый флакон французских духов.
Задыхаясь от негодования, Вика позвонила родителям. Но те неожиданно отнеслись к ситуации спокойно.
– Сколько денег пропало? – поинтересовался папа.
– Пятьсот долларов, – разрыдалась дочурка, – сейчас в милицию пойду.
– Даже не думай, – остановил ее отец, – не стоит из-за копеек нервы портить, начнутся допросы, станут придираться, что не живешь по месту регистрации, в общежитии, а на съемной квартире. Забудь, доченька. Деньги получишь в среду, как раз оказия в Москву намечается.
– Заодно наука, – добавила слушавшая по другой трубке мать, – незачем пускать в дом голодранок, дружить следует с ровней. Смотри никому не рассказывай, будешь дурочкой лопоухой выглядеть.
Скрепя сердце, Вика согласилась молчать о происшествии и даже не сообщила в учебную часть о случившемся.
– Когда это произошло? – поинтересовалась я.
– Полтора года тому назад, – охотно ответила собеседница и спросила: – Если вы сейчас ее за воровство поймали, могу я заявить о краже?
– Скорей всего нет, – охладила я мстительный пыл девчонки.
Та только раздраженно вздохнула.
– Значит, вы не знаете адрес Фединой?
– Понятия не имею.
– А где она жила, уйдя от вас?
– Черт ее знает, – отрезала Попова, – на помойке небось. Хотя скорей всего домой вернулась, к матери.
– Куда?
– Сейчас, – засуетилась Вика и принялась перебирать довольно пухлый ежедневник, – где-то здесь был, ага, вот он, пишите – Московская область, поселок Селихово, улица Матросова, дом 12. Раиса Петровна – это мать.
Назад я ехала в полупустом вагоне, тихо покачиваясь в такт движению поезда. Час пик еще не начался, и в метро пока не было раздраженной, усталой толпы. В голове крутилось сразу много мыслей, что-то было не так… Странная девочка Ксюша! И где она только обреталась несколько месяцев до встречи с будущим мужем? Но ведь где-то же она спала, ела и, наверное, работала. Пятьсот баксов, конечно, неплохая сумма, да и цепочки с колечком можно продать, только вырученной суммы все равно не хватит на жизнь в Москве. Столица – дорогой город. Хотя, если питаться кефиром… Нет, наверное, она все-таки вернулась домой. Во всяком случае, такую возможность нельзя отметать. И потом, получается крайне логично. Если, совершив преступление, девица спешно спряталась в родном доме, то и сейчас небось, после побега от мужа, там. Правда, совершенно непонятно, зачем ей уходить от богатого мужа, выполнявшего все ее капризы? Может, нашла более обеспеченного любовника? Тогда она у него… И еще странность – Писемский тоже назвал деревню Селихово, но улица другая – Космонавтов.
