– Я прилетела самолетом, – объяснила американка. – Не выношу поезда – они отнимают столько времени! К тому же в них антисанитарные условия – в этих местах понятия не имеют о гигиене. Видели бы вы, дорогая, мясо на прилавках – оно все покрыто мухами. Здесь, кажется, считают вполне естественным, когда мухи садятся куда угодно.
– Полагаю, так оно и есть, – заметила Хилари.
Миссис Келвин Бейкер не собиралась оставлять без внимания столь еретическое заявление.
– Я сторонница движения за чистоту пищи. В Штатах все скоропортящееся заворачивают в целлофан – но даже у вас в Лондоне хлеб и печенье оставляют незавернутыми. Вы, конечно, успели осмотреть старый город?
– Боюсь, я еще ничего не успела, – улыбнулась Хилари. – Просто сидела и грелась на солнце.
– Ну конечно – я забыла, что вы только что из больницы. – Очевидно, миссис Келвин Бейкер могла принять только болезнь в качестве оправдания отсутствия внимания к достопримечательностям. – Как глупо с моей стороны! Разумеется, после сотрясения мозга вам приходится почти весь день лежать и отдыхать в темной комнате. Ну ничего, мы можем вместе отправиться на экскурсию. Я принадлежу к людям, которые предпочитают насыщенные дни, когда каждая минута спланирована заранее.
Для Хилари в ее теперешнем состоянии это выглядело подобием ада, но она поздравила миссис Келвин Бейкер с ее энергией.
– Ну, я бы сказала, что чувствую себя неплохо для женщины моего возраста. Помните мисс Хезерингтон в Касабланке? Англичанку с длинным лицом? Она приезжает сегодня вечером – предпочитает поезда самолетам. Кто сейчас живет в отеле? Полагаю, в основном французы и молодожены, проводящие здесь медовый месяц. Ну, я должна выяснить насчет своего номера. Мне не понравилась комната, и они обещали предоставить мне другую.
И миссис Келвин Бейкер удалилась – воплощенный сгусток энергии.
Придя вечером в столовую, Хилари первым делом увидела мисс Хезерингтон, обедавшую за столиком у стены, на котором лежала книжка издательства «Пингвин».
После обеда три леди вместе пили кофе. Мисс Хезерингтон обнаружила радостное возбуждение при виде шведского магната и светловолосой кинозвезды.
– Они наверняка не женаты, – заявила она, скрывая любопытство под маской неодобрения. – За границей постоянно с этим сталкиваешься. А вот за столиком у окна сидит очень приятная французская семья. Дети так любят своего папу! Конечно, французским детям позволяют засиживаться слишком поздно. Они не ложатся до десяти и пробуют каждое блюдо в меню, вместо того чтобы ограничиться молоком и бисквитами.
– Тем не менее они выглядят вполне здоровыми, – улыбнулась Хилари.
Мисс Хезерингтон покачала головой.
– Это скажется позже, – мрачно предрекла она. – Родители даже позволяют им пить вино!
Очевидно, большего ужаса нельзя было себе представить.
Миссис Келвин Бейкер начала строить планы на завтра.
– Не думаю, что я отправлюсь в старый город, – сказала она. – Я тщательно его осмотрела в прошлый раз. Он очень интересен – как будто попадаешь в лабиринт. Если бы со мной не было гида, не знаю, как бы я нашла дорогу обратно в отель. Там полностью теряешь ориентацию. Но гид оказался очень приятным человеком и рассказал мне много любопытного. У него брат в Штатах – кажется, в Чикаго. После осмотра он повел меня в чайную или закусочную на склоне холма с чудесным видом на старый город. Конечно, пришлось пить этот ужасный мятный чай. И меня заставляли покупать разные вещи – некоторые были довольно симпатичные, но другие – сущее барахло. Пришлось проявить твердость.
– Не каждый может тратиться на сувениры, – тоскливо промолвила мисс Хезерингтон. – С этими ограничениями на вывоз денег просто беда.
Глава 7
Хилари надеялась избежать осмотра старого города в угнетающем обществе мисс Хезерингтон. К счастью, миссис Бейкер пригласила последнюю на экскурсию в автомобиле. Так как миссис Бейкер ясно дала понять, что заплатит за машину, мисс Хезерингтон, чьи ресурсы таяли с угрожающей быстротой, охотно согласилась. Обратившись в администрацию, Хилари обзавелась гидом и отправилась на осмотр.
Они спускались через сад, пока не добрались до массивной двери в стене. Гид извлек ключ огромных размеров, отпер дверь, которая медленно открылась, и подал Хилари знак идти вперед.
Ей показалось, будто она шагнула в иной мир. Узкие извилистые улочки старого Феса, высокие стены, снующие вокруг навьюченные ослы, мужчины, мальчики, женщины в чадре и без нее – все это составляло кипучую жизнь мавританского города. Бродя по нему, Хилари забыла о своей миссии, о своих трагедиях, даже о том, кто она, глядя во все глаза на то, что ее окружало. Единственной неприятностью был гид, который говорил без умолку и пытался затянуть ее в различные лавки, куда ей не слишком хотелось заходить.
– Смотрите, леди, этот человек торгует дешевыми, но хорошими вещами – старинными, истинно мавританскими. У него есть халаты и шелка. Может, хотите красивые бусы?
Вечная коммерция Востока, продающего товары Западу, шла полным ходом, но от этого город не казался Хилари менее очаровательным. Вскоре, как говорила миссис Бейкер, она потеряла ориентацию, не имея понятия, в каком направлении движется и в который раз идет по одной и той же улице. Хилари чувствовала себя совершенно истощенной, когда гид сделал последнее предложение, очевидно входящее в рутинную программу.
– Теперь я отведу вас в один очень приятный дом. Там живут мои друзья. Вы выпьете мятного чая, и они покажут вам разные красивые вещи.
Хилари узнала гамбит, описанный миссис Келвин Бейкер. Тем не менее она была готова согласиться на что угодно. Хилари обещала себе, что завтра осмотрит старый город одна, без гида, трещащего ей в ухо. Поэтому она позволила проводить себя за городскую стену и вверх по извилистой тропинке, которая привела их к саду, окружавшему красивый дом в местном стиле.
В большой комнате с превосходным видом на город Хилари усадили за маленький столик и подали стаканы с мятным чаем. Пить его было тяжким испытанием для Хилари, которая и в обычный чай никогда не клала сахар. Но, представив, будто это лимонад, она умудрилась даже получить от напитка удовольствие. С не меньшим удовольствием Хилари разглядывала предлагаемые ее вниманию ковры, бусы, вышивки и другие вещи. Она даже сделала пару покупок – правда, скорее из вежливости.
– Сейчас приведу машину, мадам, – сказал неутомимый гид, – и мы совершим короткую поездку – на час, не более, – посмотрим прекрасные пейзажи и вернемся в отель. – Приняв скромный вид, он добавил: – Но сначала девушка покажет вам очень приятный дамский туалет.
Девушка, которая подавала чай, заговорила на аккуратном английском:
– Да-да, мадам. Пойдемте со мной. У нас прекрасный туалет – как в отеле «Ритц». Совсем как в Нью-Йорке или Чикаго. Сами увидите!
Улыбнувшись, Хилари последовала за девушкой. Туалет едва ли соответствовал рекламе, но, по крайней мере, был снабжен водопроводом. Над умывальником висело маленькое треснувшее зеркало, настолько искажавшее отражение, что Хилари испуганно отпрянула при виде собственного лица. Вымыв руки и вытерев их носовым платком, так как полотенце не внушало ей особого доверия, она направилась к выходу.
Однако дверь не поддавалась. Хилари стала дергать ручку, но это ни к чему не привело. Она рассердилась, решив, что дверь заперли снаружи. Что за дурацкая выходка! Потом Хилари заметила в углу еще одну дверь. Подойдя к ней, она повернула ручку. Дверь открылась.
Пройдя сквозь нее, Хилари оказалась в маленькой комнате в восточном стиле, куда свет проникал только из щелей под самым потолком. На длинном диване сидел и курил маленький француз, с которым она познакомилась в поезде, – мсье Анри Лорье.
Француз не поднялся приветствовать ее, а всего лишь произнес:
– Доброе утро, миссис Беттертон. – Тембр его голоса слегка изменился.
Несколько секунд Хилари стояла неподвижно, окаменев от изумления. Так вот оно что! С трудом она взяла себя в руки, мысленно говоря себе: «Ты ведь этого и ожидала. Веди себя так, как вела бы она».
Шагнув вперед, Хилари осведомилась:
– У вас есть для меня новости? Вы можете мне помочь?
Француз кивнул.
– В поезде вы вели себя довольно бестолково, мадам, – с упреком сказал он. – Очевидно, вы слишком привыкли к разговорам о погоде.
– О погоде? – Хилари ошеломленно уставилась на него.
Что он говорил в поезде о погоде? Холод? Туман? Снег?
Снег! Это слово прошептала перед смертью Олив Беттертон. И процитировала глупый стишок:
Все покрыли снег и лед.Поскользнулся – и вперед!
Хилари, запинаясь, повторила его.
– Совершенно верно, но почему вы не отозвались сразу, как было велено?
– Вы не понимаете. Я была больна. Я перенесла авиакатастрофу и попала в больницу с сотрясением мозга. Это подействовало на мою память. Все, что было давно, я хорошо помню, а вот недавние события как в тумане. – Она стиснула голову ладонями и продолжала, стараясь говорить дрожащим голосом: – Вы не понимаете, как это страшно. Я чувствую, что забыла важные вещи, но чем сильнее стараюсь их вспомнить, тем реже мне это удается.
