1931–1935
«Вечер блестит над землею…»
Вечер блестит над землею,Дождь прекратился на время,Солнце сменилось луною,Лета истаяло бремя.
Низкое солнце садитсяСерое небо в огне;Быстрые, черные птицыНосятся стаей в окне.
Так бы касаться, кружиться,В бездну стремглав заглянуть,Но на земле не ужиться,В серое небо скользнуть.
Фабрика гаснет высоко,Яркие, зимние дни.Клонится низко осокаК бегу холодной волны.
Черные, быстрые водыИм бы заснуть подо льдом.Сумрачный праздник свободыЛасточки в сердце пустом.
1931
«Трава рождается, теплом дорога дышит…»
Трава рождается, теплом дорога дышит,Любуются рекою острова.Душа молчит, она себя не слышит,Она живет во всем, она мертва.
Встает весна. От постоянной болиДуша утомлена, тиха, пуста.Болезнею, которою я болен,Был болен мир, от первых дней греха.
Под белым солнцем травы оживают,Теплеет свет, работа далека.Спокойно над рекою долетаетДо белых облаков Твоя рука.
Ты говоришь, сама не понимая,Сама от слова слишком далекаИ просыпается к словам река немая,Становятся словами облака.
На бронзовой дороге над водоюМы говорим, рожденные в аду,Спасенные ущербом и судьбою,Мы взвешиваем в небе пепел душ.
Теряется река за островами,Купальня млеет солнечным пятном,Скрывается Сибилла за словами.Жизнь повторяется. И снова не о том.
Спокойно, отдаленно, неподвижноС камней моста Ты щуришься на свет,А там, вдали, стирая наши жизниПроходит облако и снова счастья нет.
1931
«Во мгле лежит печаль полей…»
1
Во мгле лежит печаль полей,Чуть видно солнце золотоеИграет в толстом хрустале,Где пламя теплится святое.
В холодной церкви тишина,Все чисто вымыто руками,Лишь в алтари вознесенаЛампада теплится веками.
И камень жив святой водой,Все спит, но сон церковный светел,Легко священник молодойВозносить чашу на рассвете.
Неспешно, ровно повторивСлова звучавшие веками,Когда еще зари горитНездешний свет за облаками,
И колокол в туманный часНеспешно голос посылает,От смертных снов не будит нас,Не судит, но благословляет.
2
Тихо светится солнце в тумане,Дым восходит недвижным столбом,Уж телега стучит меж домами,Просыпается жизнь в голубом.
Легкий иней растаял на крышахКолокольный язык замолчал,Все по прежнему было, а вышеПоявился просвет и пропал.
Я сегодня так рано проснулсяДолго спал, но не помнятся сны,Бело-серому дню улыбнулся,Все простил и не вспомнил вины.
А потом замрачнел в ожиданьи,Потемнел, погрузился во мрак,Вышел к людям — не рады свиданью,Глянул в сердце — сомненье и страх.
А потом под водой ледяноюВ эту церковь пустую зашел,Где лампада парит над землею,Не смущаясь ни горя, ни зол.
Долго думал, но боль не смириласьЛишь потом потемнела она,Слезы брызнули, сердце раскрылосьВозвратилась моя тишина.
Тихо новый собор озарился,Безмятежный священник пришел,Я услышал орган и забылся,Отрешился от горя и зол.
3
На холодном желтеющем небе,Над канавой, где мчится вода,Непрестанно, как мысли о хлебе,В зимнем небе дымят города.
Тяжкий поезд мосты сотрясает,Появляется надпись: «Табак»Загорается газ, погасает,Отворяются двери в кабак.
Слез кондуктор и будочник свистнул,Потащились вагоны в снегу.Я с утра оторвался от жизни,Все иду, уж идти не могу.
Первый снег мне былое напомнилО судьбе, о земле, о Тебе,Я оделся и вышел из комнатУспокаивать горе в ходьбе.
Но напрасно вдоль белых чертоговШум скользит, как река в берегах.Все такая же боль на дорогах,Все такое же горе в снегах.
Нет, не надо во мраке опоры;Даль нужней, высота, чистота,Отрешенья высокие горы,Занесенные крыши скита.
Долго будет метел бездорожитьНочь пройдет, успокоится снег,Тихо стукнет калитка, прохожийОбретет долгожданный ночлег.
Свет лампады негромко, немудроОзначает покой здесь, ложись,Завтра встанешь, как снежное утро,Безмятежно вмешаешься в жизнь.
Только где же твой скит горожанин?Дома низко склоняюсь к трудам.Только где же твой дом каторжанин?Слышишь церковь звонит? это там.
1931
«Лунный диск исчез за виадуком…»
Лунный диск исчез за виадуком,Лед скрипит под мокрым башмаком.Друг бездомный с бесконечной мукой,С бесконечной скукой этой я знаком.
В этой жизни слабым не ужиться,Петь? К чему им сердце разрывать.И не время думать и молиться,Время — спать, страдать и умирать.
1931
«Сумеречный месяц, сумеречный день…»
Сумеречный месяц, сумеречный день,Теплую одежду юноша надень.В сердце всякой жизни скрытый страх живетВетви неподвижны. Небо снега ждет.
Птицы улетели. Молодость, смирись,Ты еще не знаешь, как ужасна жизньРано закрывают голые сады,Тонкий лед скрывает глубину воды.
Птицы улетели. Холод недвижим.Мы не долго пели и уже молчим.Значить так и надо, молодость, смирись,Затепли лампаду, думай и молись.
Скоро все узнаешь, скоро все поймешьВетер подметает и уносит ложь.Все, как прежде, в мире, сердце горя ждет,Слишком тихо в сердце, слишком светел год.
1931
«Полуночное светило…»
Полуночное светилоОзарило небосвод,И уже душа забылаВсе, чем днем она живет.
Вдалеке не слышно лая,Дивно улица светла,Так бы вечно жил, гуляя,Если б вечно ночь была.
Вдоль по рельсам из неволи,Их железный блеск следя,Выйду я в пустое поле,Наконец найду Тебя.
Небо синее, ночноеВ первозданной простоте;Сердце мертвое, больноеВозвращу навек Тебе.
1931
«Над пустой рекой за поворотом…»
Д.Ш.
1
Над пустой рекой за поворотомСнег лежит и задувает газ,Замело железные воротаИ предместье занесло до глаз.
Только ближе к утру станет тише,Звездный мир взойдет из пустоты,Я проснусь тогда и вдруг услышуГолос Твой, как будто рядом Ты.
Милый друг, я складываю руки,За Тебя, за счастье не борюсь,Слушаю, как уличные звукиЗаглушают снег, и спать ложусь.
Сон идет и над землей смеетсяКраткий час, уж минувший навек.Счастлив тот, кто к жизни не вернетсяКак мгновенной славой счастлив снег.
Гаснет в печке голубое пламя,На стене растет кривая тень;Сон и смерть, молчание и памятьВозвращают к жизни мертвый день.
Знаю, знаю, только где забылаВсем живым воскреснуть суждено.Там расскажешь Ты, о том что былоБез меня и было ли оно.
Ночь темна, но утро неизбежно.Спит душа и слабый свет потух,Странно, кратко над пустыней снежнойПрокричал и замолчал петух.
2
