— Неправда, — возразил Раф. — Уж поверь мне. Мы сидели здесь с пузырьком дезинфектанта и окровавленным ножом, и нам ничего другого не оставалось, как тупо таращиться на часы. Вы отсутствовали всего сорок пять минут, это я тебе точно говорю.
Джастин пожал плечами — мол, тебе виднее.
— Для нас эти скитания тянулись часами. Внезапно Дэниел остановился, и я уткнулся носом прямо ему в спину, как Лорел и Харди в той комедии, и сказал: «Нет, это какой-то абсурд. Так мы ее никогда не найдем». Я спросил у него, что он предлагает, но он не удостоил меня ответом. Просто застыл на месте, глядя в небо, словно ждал, когда на него с небес снизойдет божественное откровение. Небо постепенно начинало затягиваться тучами, но луна все еще светила и мне хорошо был виден его профиль. Спустя какое-то время он произнес — спокойно так и невозмутимо, словно мы с ним вели застольную беседу: «Предположим, что она не пошла бродить в темноте, а направилась в какое-то конкретное место. Наверняка они с Недом где-то встречались. В каком-нибудь укромном местечке, подальше от посторонних глаз, тем более что погода такая изменчивая». Сказал и пустился бегом. Да что там! Бросился со всех ног. Я понятия не имел, что он так быстро бегает. Ты когда-нибудь видела, чтобы он бегал? Лично я такого не припомню.
— Это почему же? Еще как бегал, и причем совсем недавно, когда гнался за тем деревенским олухом с фонариком, — возразил Раф и потушил окурок. — Говорю вам, когда надо, он по части бега даст сто очков вперед любому из нас.
— Я понятия не имел, куда он бежит. Для меня куда важнее было не отстать, ведь я едва поспевал за ним. При одной только мысли, что могу остаться один-одинешенек посреди темноты, я был готов впасть в панику. Нет, конечно, я понимал, что мы с ним всего в нескольких сотнях метров от дома, и все равно было жутко. — Джастин даже поежился. — Казалось, в темноте затаилась опасность, и если я останусь один…
— Можешь не объяснять, — перебила его Эбби. — Обычное явление. Так бывает со всеми.
Не отрывая глаз от стакана, Джастин покачал головой.
— Нет, — возразил он. — Только не в тот вечер.
Он сделал быстрый глоток и поморщился.
— Затем Дэниел включил фонарик и поводил им туда-сюда — так еще на маяке водят лучом прожектора. Я был уверен, что теперь к нам уж точно сбежится народ со всей округи. Внезапно луч высветил сторожку. Я заметил ее всего на пару секунд — и то не всю, а лишь угол разрушенной стены. Потом фонарик снова погас. Что касается Дэниела, то он перепрыгнул через каменную ограду и устремился через поле. Бежать мешала высокая мокрая трава — обвивала щиколотки, путалась между ногами. Все равно что бежать через густую, липкую кашу. — Джастин отодвинул от себя стакан. Вернее, переставил на книжную полку. Оранжевое содержимое расплескалось на чьи-то тетради. — Не дадите мне закурить?
— Ты же не куришь, — напомнил ему Раф. — Ты же у нас паинька.
— Нет, чтобы я продолжил рассказ, — заявил Джастин, — мне нужна долбаная сигарета.
В его голосе слышались истеричные нотки.
— Ладно, Раф, раз ему так хочется, — сказала Эбби и протянула Джастину пачку.
Как только тот ее взял, Эбби поймала его руку и крепко пожала.
Джастин неумело закурил. Зажав сигарету в негнущихся пальцах, поднес ее ко рту, сделал глубокую затяжку и тотчас поперхнулся дымом. Пока он пытался прокашляться, никто не произнес ни слова. Наконец дыхание вернулось и Джастин, не снимая очков, принялся тереть костяшками пальцев глаза.
— Лекси, — обратилась ко мне Эбби, — неужели нам обязательно… ведь самое главное ты уже знаешь. Может, хватит на сегодня?
— Я хочу услышать все до конца, — еле слышно произнесла я.
— И я, — подал голос Раф. — Потому что этой части я ни разу не слышал. А у меня такое предчувствие, что будет интересно. А тебе, Эбби, разве нет? Или ты все и так знаешь?
В ответ та лишь пожала плечами.
— Ну хорошо. — Джастин вновь обрел голос. Глаза его были закрыты, нижняя челюсть словно окаменела, и он с трудом мог вставить между губами сигарету. — Я лишь… дайте мне буквально секунду.
Он сделал еще затяжку и подавил приступ подкатившейся к горлу тошноты.
— Ну вот, — произнес он уже другим голосом. — В общем, мы подошли к сторожке. Лунного света хватило лишь на то, чтобы различить очертания дверного проема и стен. Дэниел включил фонарик, слегка прикрыл рукой и…
Джастин широко открыл глаза, и его взгляд тотчас ускользнул куда-то к окну.
— Ты сидела в углу, прислонившись к стене. Я что-то крикнул — может, позвал по имени, не помню точно, и бросился к тебе. Дэниел схватил меня за руку, причем с такой силой, что сделал больно, и оттащил назад. Он приложил губы прямо мне к уху и прошипел: «Заткнись», а потом добавил: «Не двигайся, оставайся на месте и не шевелись». Он снова схватил меня за руку — у меня потом даже оставались синяки, — как следует дернул, а потом отпустил, подошел к тебе и приложил палец к твоему горлу, вот так, чтобы проверить, есть ли пульс. Потом посветил тебе в лицо фонариком…
Его взгляд был по-прежнему устремлен в окно.
— Казалось, что ты спишь, — произнес он, и печаль в его голосе была похожа на дождь, что тихо, но упорно стучит в окно. — И тогда Дэниел сказан: «Она мертва». Мы все так подумали, Лекси. Мы решили, что ты умерла.
— Наверное, к тому моменту ты была уже в коме, — тихо добавила Эбби. — Нам сказали в полиции, что от холода у тебя замедлилось биение сердца, твое дыхание и все такое прочее. Не будь той ночью так холодно…
— Дэниел выпрямился, — продолжил тем временем Джастин, — и вытер о куртку руку. Не знаю, потому что никакой крови на ней не было. Мне было видно лишь, как он трет о куртку руку, водит ею вверх-вниз по груди. Думаю, он даже не отдавай себе отчета в том, что делает. Я же… я не мог заставить себя посмотреть в твою сторону. Я прислонился к стене, чтобы не упасть — казалось, еще мгновение, и я рухну в обморок, — но Дэниел приказал: «Ничего не трогай. Засунь руки в карманы. Задержи дыхание и сосчитай до десяти». Я понятия не имел, зачем все это нужно, ни в чем не видел смысла, однако поступил так, как он велел.
— Как мы всегда поступаем, — негромко прокомментирован Раф.
Эбби одарила его выразительным взглядом.
— Примерно спустя минуту Дэниел сказан: «Если она, как обычно, отправилась на прогулку, то при ней должны быть ключи, кошелек и фонарик. Один из нас должен вернуться домой и принести их, другой останется здесь. Вряд ли кто-то здесь объявится, но мы можем лишь догадываться, какая у нее была договоренность с Недом, и если кто-то пройдет мимо, мы должны об этом знать. Лично ты что бы предпочел?»
Джастин потянулся было ко мне, однако тотчас отдернул руку.
— Я сказал ему, что остаться никак не могу. Ты уж меня прости, Лекси. Честное слово, прошу тебя, прости. Мне не следовало… Я хочу сказать, ведь это была ты… все еще ты, даже если ты была… но я не смог. Я… меня колотила дрожь. Наверное, я попытался что-то ему сказать, но на самом деле нес какую-то бессмыслицу. Наконец он сказал, мне почему-то почудилось, что он даже не расстроен, скорее сгорал от нетерпения, в общем, он сказал: «Ради Бога, заткнись же ты наконец. Я останусь. Беги домой как можно быстрее и принеси сюда ее ключи, кошелек и фонарик. И скажи остальным, что случилось. Им наверняка захочется вернуться вместе с тобой, но ты им не позволяй. Можешь как угодно помешать им. Не хватало, чтобы сюда нагрянула целая компания и наследила вокруг. Да и вообще им незачем это видеть, чтобы потом не мучили кошмары. А ты мигом возвращайся. Можешь захватить фонарик, но пользуйся им только в крайних случаях. И постарайся не шуметь. Ну как, все запомнил?»
Джастин сделал очередную затяжку.
— Я сказал ему, что да, впрочем, я дал бы ему тот же ответ, спроси он у меня, умею ли я летать, лишь бы поскорее унести из этого страшного места ноги. Но он велел мне пересказать ему все, что я от него услышал. Потом сел рядом с тобой на землю, ну не совсем, как ты понимаешь, чтобы ненароком ему на брюки не попала кровь, а сам посмотрел на меня и сказал: «Ну, понял? Давай жми домой».
И я пошел домой. Это был какой-то кошмар. Дорога заняла у меня… думаю, Раф прав, не так уж и много времени. Не знаю. Помню, что заблудился. Я знал, что есть такие места, откуда я должен был по идее увидеть огни нашего дома, но почему-то не видел, — лишь темноту на многие мили вокруг. Я был готов поклясться, что дом вообще куда-то исчез. Что от него ничего не осталось, кроме рядов живой изгороди и лабиринта сельских дорог, которому, казалось, не было конца и края, и мне ни за что из него не выбраться, что белый день больше никогда не наступит. А вокруг, из-за каждого куста, из-за каждого дерева за мной наблюдали чьи-то глаза, не знаю чьи, но они точно наблюдали и хохотали мне вслед. Я был охвачен ужасом. Когда я наконец увидел дом, даже не силуэт, а слабый огонек над кустами, у меня словно камень свалился с души. Я едва не закричал от радости. Единственное, что помню потом, как толкнул дверь.
