В это время возвратился от Тулабуги Олег. Он прочел Святославу настоящее нравоучение, упрекал его в том, что он запятнал их имена, что разбой есть разбой и одинаково расценивается христианами на Руси и мусульманами в Орде. Олег указал при этом, что татары отомстят за все, и советовал Святославу явиться в Орду с повинной. Этот своеобразный предшественник Калиты получил должную отповедь от Святослава. Святослав предложил Олегу не вмешиваться не в свое дело и указывал, что, громя баскаковы слободы, он «не человека есми обидел, но зверя», что он и впредь будет бороться с «погаными кровопивцами». Олег убеждал Святослава действовать с ним сообща, упрекал его за то, что он не хочет с ним советоваться и руководится исключительно собственной волей и советами своих бояр и дружины, что своими «разбойными» действиями он навлек гнев татар, тогда как им следовало бы обоим идти к Тулабуге, и тот, несомненно, принял бы в споре с Ахматом их сторону, а вот теперь, не желая идти «смиряться» ни к Тулабуге, ни к Ногаю, он вызовет «справедливый» гнев татар.
Видя, что на Святослава слова не действуют, Олег отправился к Тулабуге с жалобой уже на Святослава. Хан разрешил ему расправиться со Святославом и дал татарский отряд. Святослав был убит. Ему наследовал брат Александр, который решил бить Олега его же оружием. Александр поехал к Тулабуге с богатыми дарами и добился у него разрешения расправиться с Олегом. Хану было решительно все равно, с кем иметь дело, лишь бы были богатые дары, и он дал Александру отряд татар для борьбы с Олегом Рыльским. Александр действовал энергично, он убил не только Олега, но и его сыновей — Давида и Семена.[1145]
События 1283–1284 гг. в Курском княжении проливают свет на формы татарского владычества, на положение населения в татарские времена и на политику князей по отношению к завоевателям. Никоновская летопись дает наиболее яркую картину в эпизоде борьбы с баскаком Ахматом. Вообще — это единственный исторический факт времен владычества татаро-монголов на территории Северской земли, более или менее детально описанный летописью, и понятно, почему мы остановились на нем так подробно. Грабеж, самоуправство, жестокая расправа за всякую попытку протеста и обнищание населения, как следствие подобного положения дел, — характерны для хозяйничанья баскаков. Баскаки создают себе опорные пункты в виде слобод, вербуют население, селят купцов, ремесленников, создают отряды телохранителей, которые являются одновременно и управителями, и грабителями в «вотчине» баскака. Такие «слободы» — новое бедствие для народа. Слобожане — опора баскака, его воины, слуги, помогающие ему грабить окрестное население.
Однако жизнь не замирает. Население даже торгует, поддерживая старые связи с Византией и Западной Европой. Угнетение и грабеж населения вызывают рост недовольства. Жители Посемья разбегаются по лесам, прячутся в чащах, оврагах, скрываются, выходя лишь на «ухожаи».
Хозяйничанье баскака задевает и интересы князей, но каждый из них по-своему пытается бороться с этим злом. Олег идет по пути низкопоклонства, не надеясь на свои силы. Он требует единения князей, старается угоднической политикой снискать себе симпатии в Орде, требует повиновения хану и ждет от него милостей, задаривая его и клянясь в верности. Другой тип князя — Святослав. Он идет открыто против татар. Не останавливаясь перед внезапными нападениями и налетами, он переоценивает свои силы. Первый незначительный успех вскружил его слабую голову — он готов один драться со всей «татарской силой». Находя в своей борьбе против «поганых кровопивцев» отклик среди народных масс, бояр и дружинников, он в то же время не может остаться победителем. Нет еще всенародного движения против татар. Выступление Святослава изолированно.
Страх, что поступки Святослава вызовут карательную экспедицию татар, заставляет Олега, не ожидая татар, самому начать борьбу с «разбойным» князем. Хан вмешивается в усобицу и помогает и той и другой стороне. Его отношения к князьям определяются размерами их подношений. Княжая усобица ему даже выгодна. Действия Олега — проявление политики нерешительного, осторожного князя, страшно боящегося татар.
Разумная в конечном итоге, но не всеми разделяемая и одобряемая политика Святослава иная — она отражает стихийное недовольство татарами. Святослав громит татар, не забывая и своих личных выгод. Он борется с татарами, не учитывая неблагоприятного для него соотношения сил, и, естественно, обречен на поражение. Золотая Орда еще сильна, и пройдут столетия, прежде чем будет окончательно ликвидировано татарское иго. Нужна еще целая полоса антитатарских народных движений, нужно, чтобы сложилось русское национальное государство, — и только тогда станет возможным свержение ига. А пока всякие попытки стихийного протеста против завоевателей обречены на неудачу. Выступление Святослава, несомненно находившее сочувственный отклик в народных массах, тоже оказалось безрезультатным. Подобные разрозненные выступления легко подавлялись или самими татарами, или же соседними князьями (вроде Олега Рыльского), желавшими показать свою верность хану.
На этом прерываются известия о Рыльске, Ворголе и Липецке. Рыльск снова упоминается в древнейших документах лишь в литовские времена, а Воргол и Липецк совсем сходят с исторической сцены. Есть одно сообщение о рыльском князе Василии Шемяке, княжившем в Рыльске в 1295 г. Но достоверность этого известия и самого источника (речь идет о «Сказании о чуде знамения божьей матери, иконе называемой курскою») сомнительна, а Василий Шемяка XIII в., по-видимому, тождественен с Василием Шемякой XVI в., и позднейший документ перенес некоторые события княжения последнего в XIII в.[1146]
Перейдем к другим княжествам Левобережья.
Глуховским уделом владели потомки Михаила Всеволодовича Черниговского, родоначальника князей Новосильских, Одоевских, Оболенских, Белевских, Воротынских и других княжеских родов верхнеокских земель. Из глуховских князей мы знаем Семена Михайловича, сына Михаила Всеволодовича, Михаила Семеновича и Семена Михайловича второго, правнука Михаила Черниговского. Глуховские князья были одновременно и князьями новосильскими.
Стремление князей перебраться на север, в вятичские леса, не подвергавшиеся разгрому со стороны татаро-монголов, вполне понятно. Тяготение князей северских к северу, к вятичской земле, где лишь начинался захват земель смердов и где создавались исключительно благоприятные условия для развития феодального землевладения, можно отметить еще и в XII в. Неслучайно в верхнеокских княжествах можно констатировать исключительный расцвет феодальной раздробленности и укрепление государств-вотчин, типичных феодальных полугосударств. Р. В. Зотов отмечает окончательное запустение Глухова в середине XIV столетия, что вполне правдоподобно связывается им с эпидемией чумы 1352 г., когда по летописи «в Глухове… ни один человек не остася, вси изомроша».[1147] В этом году Семен Михайлович Глуховский переселяется в Новосиль и в 1353 г. в духовной грамоте Семена Гордого упоминается как князь новосильский.[1148]
В Трубчевске сидели потомки Буй-тур Всеволода, сына Святослава Ольговича. Сын Всеволода, Святослав, сидел в 1232 г. на новгородском столе. Говоря о поколении Буй-тур Всеволода, Р. В. Зотов упоминает Андрея Святославича и Михаила Андреевича, хотя выводимая им генеалогия сомнительна.[1149] В конце XIV в. Трубчевск входит в состав Литвы.
Отдельными уделами, кроме того, были: Карачев, где сидели потомки Мстислава Михайловича, сына Михаила Всеволодовича Черниговского, один из которых, Святослав Мстиславич, княживший в начале XIV в., нами уже упоминался; Торусса, небольшое верхнеокское княжество, доставшееся роду Юрия Михайловича и распавшееся позднее на уделы Мезецкий, или Мещовский, Оболенский, Барятинский, Мышецкий, Волконский, Канинский, Спашский, и на юге: Устье у Сосницы, где княжил Всеволод, Сновск, где сидел князь Иоанн, а, может быть, и упоминаемые позже, в литовские времена, Мена и Хоробор.[1150]
Одним из крупнейших княжеств на юге Северской земли было Путивльское, доставшееся потомству Игоря Святославича. Путивльским Ольговичам (Игоревичам), не покидавшим своего княжения в противоположность потомкам Михаила Всеволодовича Черниговского, удается со второй половины XIII в., или с начала XIV в., овладеть Киевом. Нельзя, однако, думать, что это был захват Киева и превращение его в «волость» путивльских Ольговичей. Нет, по-видимому, путивльские князья получали время от времени ярлык на киевское княжение, а, быть может, на время и просто захватывали его, сохраняя за собой и Путивль.
Роману Игоревичу Путивльскому, умершему в 1212 г., наследовал Иван Романович, а последнему — Иван Иванович Путивльский, убитый татарами, — «страстотерпец», как называет его «Любечский синодик». Сын Ивана Ивановича, Иван-Владимир, был уже киевским князем. Андрей Вруцкий, по-видимому, был его братом, так же как и упоминаемые «Синодиком» вместе с Андреем Терентий и Федор, хотя М. С. Грушевский осторожно причисляет киевского Федора к «неизвестной династии».
