В Киеве в те времена князь вынужден был делить свою власть со всемогущим баскаком.
Иван-Владимир Иванович мог захватить Киев лишь после 1272 г. До этого, со времен татарского нашествия, Киевом юридически владели поочередно, владимирские, князья: Ярослав Всеволодович, Александр Ярославич Невский и Ярослав Ярославич.
Ни один из владимирских князей в Киеве не был, и Киев управлялся ими через своих бояр-воевод, как это было при Ярославе Всеволодовиче (пославшем в Киев в 1243 г. своего боярина Дмитра Ейковича), или, быть может, как предполагает Зотов, в Киеве хозяйничали даже и другие князья. По-видимому, княжение Ивана-Владимира Ивановича в Киеве относится к последним годам XIII или к началу XIV в., так как если предположить, что Федор — брат Ивана-Владимира (а это предположение имеет основание, ибо князей не Ольговичей по «Любечскому синодику» не поминали, меж тем Иван-Владимир Иванович упоминается и в Северском синодике), то княжение их следует сблизить.[1151] Федор же княжил в Киеве в 30-х годах XIV в. С его именем связан разбойничий налет в 1331 г. на архиепископа Василия, ехавшего из Волыни в Новгород через Киев и Чернигов. У Чернигова Федор с киевским баскаком и 50 дружинниками напал на сопровождавших Василия новгородцев. Однако новгородцы не были захвачены врасплох и были готовы дать отпор. Им удалось договориться с Федором и баскаком и заплатить за себя выкуп, хотя некоего Ратслава, протодьякона митрополита, нападавшие все же увели в Киев.
Как видим, разбой и налеты становятся довольно обычным занятием князей в татарские времена. Но налеты Святослава Липецкого были направлены против угнетателя-баскака, тогда как поступок Федора не имеет никакого оправдания и может быть причислен к типичным налетам и грабежам феодалов, превращавшихся в рыцарей большой дороги аристократического происхождения.
Федор княжил в Киеве до 1362 г., когда город захватывает Ольгерд. На Василии Андреевиче Путивльском, убитом по Северскому синодику в Путивле, сыне Андрея Вруцкого, по-видимому, прекращается род путивльских Игоревичей.[1152]
Для удобства управления подвластной страной татаро-монгольские ханы делят ее на «тьмы» и «земли», являвшиеся своеобразными административно-податными единицами. Таким образом, упорядочивался сбор дани и «число».
В этом отношении очень интересен документ, опубликованный в «Сборнике князя Оболенского». Речь идет о «Книге Посольской Великого Княжества Литовского 1506 года». В ней приведено письмо Менгли-Гирея «Жигимонту» Литовскому, в котором он указывает на старые добрососедские отношения татар и Литвы и на старые «пожалования». Среди пожалований встречаются упоминания о Курской и Черниговской тьме. Так как документ этот мало известен, позволим себе привести указанный отрывок полностью: «…Жолважь, Путивлы з землями и водами; Бириньсиняч, Хотеллосичи, Хотмышлы, Ницяны, со всеми их землями и водами и даньми и выходы; Черниговскую тьму со въсими выходы и даньми из землями и водами, Рылеск з выходы и даньми и з землями и водами; Курскую тьму з выходы и даньми и з землями и водами; Сараєва сына Егалтаеву тьму; Милолюб з выходы и даньми и з землями и водами; Мужеч, Оскол и Стародуб, Бранеск и со всеми их выходы и даньми и з землями и водами…».[1153] Там же упоминаются «Непорож и Глинеск…» и «Донец».
Город с его землями и водами, выходом и данью был административно-территориальной и налоговой (податной) единицей и передавался со всеми данями и всей территорией.
На территории Левобережья существовали три тьмы: Черниговская. Курская и «Сараєва сына Егалтаева тьма».
С другой стороны, нам становится ясно указание «Любечского синодика» на то, что Олег Романович оставил «12 тем людей». Речь идет не о 12 административно-политических единицах (таких мы знаем три), а о 120 000 человек.
В связи с приведенным письмом Менгли-Гирея Сигизмунду и выясняемым им состоянием Днепровского Левобережья в татарские времена, естественно встает вопрос о формах татарского владычества на Левобережной Украине. Мы уже видели, что установление татаро-монгольского ига ознаменовалось появлением на территории древней Северской земли татарских управителей и феодалов. Мы указывали, как в непосредственную зависимость от чиновников золотоордынского хана попала Переяславльская «Украина», для сохранившегося русского населения которой учреждена была Сарайская и Переяславльская епархия, как сидел в Чернигове «татарской владетель» Иван Шаин, получивший Чернигов от Бату, как управлял Курской тьмой Ахмат, заводивший в Посемье свои слободы, и т. д. Ханские ярлыки на украинские земли, уступаемые великому князю литовскому, при тщательном их изучении дают возможность выяснить еще несколько интересных подробностей о политической жизни Днепровского Левобережья в период владычества татаро-монгольских ханов. Крымские ханы считали себя хозяевами русских земель, прямыми преемниками Бату, имевшими право рассматривать завоеванные им некогда русские земли как свою собственность; переход древнерусских земель к Литве часто оформлялся ярлыком и рассматривался как передача искони принадлежавшей ханам земли Литовскому князю. Поэтому-то ханские ярлыки представляют большой интерес и дают нам возможность установить еще несколько интересных особенностей жизни Левобережной Украины в период татаро-монгольского владычества.
Лесостепной характер Левобережья давал татарам возможность переносить свои кочевья гораздо дальше на север, чем это можно было бы предположить. Уже Багалей обратил внимание на свидетельство Герберштейна о наличии оседлых татар, а следовательно, и татарских поселений, в начале XVI в. на Северском Донце.[1154]
В Путешествии митрополита Пимена 1388 г. имеется указание на то, что, плывя вниз по течению Дона, Пимен за р. Медведицей уже повстречал татар,[1155] а за Быстрой Сосной расстилалась «пустыня великая», где бродили татары да ходила по Дону и Хопру русская «сторожа»,[1156] которая должна была следить за передвижением татар в степи и предупреждать о готовящемся налете.
На протяжении XIV и XV вв. и в начале XVI в. татары кочевали у самой северной границы лесостепи и нападали на русские поселения, а также на послов и купцов на Северском Донце, Осколе, Мерле, Псле, Хопре, Орели, Самаре, Суле, Тихой Сосне, Овечьих Водах и т. д.[1157]
Д. И. Багалей, анализировавший указанные источники, приходит к выводу, что «кочевья и пахатные земли татар занимали восточную и южную часть России в том числе и нын. Полтавскую, Воронежскую и Харьковскую губ. Весьма вероятно, впрочем, что татары заходили так далеко на север с чисто военными целями, а не для кочевья. По крайней мере, несомненно, что именно для этого они приходили на Тихую Сосну».[1158]
Прямое указание Герберштейна о том, что татары, живущие на Донцу «обрабатывают землю», дает нам возможность сделать вывод не только о наличии татарских кочевий далеко на северной окраине лесостепной полосы, но и подчеркнуть факт оседания татар на землю. В этом оседании кочевников на землю нет ничего странного, так как аналогичный процесс на нижнем Дону, Днепре, Кубани мы видели уже в скифо-сарматские времена, а на территории северной лесостепи — в VIII–IX вв. (так называемая «салтово-маяцкая культура») и позже — в X–XII вв., когда в южно-русские княжества (Киевское, Переяславльское, Черниговское) проникала тюркская колонизация, давшая черных клобуков: коуев, торков, каепичей, турпеев, половцев русских княжеств, которых наши летописи отличают от «диких» половцев-степняков. Подобное же явление наблюдается и позже, в татарские времена. Конечно, далеко на север татары заходили не часто, была своеобразная «нейтральная полоса», как ее называет Д. И. Багалей, куда устремлялась русская колонизация, где ходила русская «сторожа» и оставалось уцелевшее от погрома Бату русское население. Уже в XV в. по Воронежу, Дону и Цне живут русские промысловики, а по Суле, Пслу и Ворскле в «северских уходах» живут севруки.[1159]
Учитывая то, что татары действительно превратили часть левобережных земель в пастбища, другую же часть, обескровив и опустошив, полностью подчинили себе, — мы приходим к выводу о наличии на Левобережной Украине татарской административной системы («тьмы») и татарских феодалов.
«Русская Вкраина», упоминаемая в ярлыке Менгли-Гирея, как мы уже видели, была подразделена на тьмы и управлялась темниками. Об этом говорят и другие ханские ярлыки. По-видимому, начало ханским ярлыкам великим князьям литовским на земли «Русской Вкраины» положил ярлык Тохтамыша, вынужденного искать помощи и убежища в Литве. Ярлык этот дан между 1395–1399 гг., т. е. после захвата Витовтом Смоленска, но еще до битвы на Ворскле.[1160] Затем реестр русских городов, уступаемых ханом Литве, встречается в ярлыке начала 30-х годов XV в., в письме Менгли-Гирея 1506 г. и, наконец, в трактате с Сагиб-Гиреем, датируемом 1540 г.[1161] Анализ ярлыков дает возможность сделать вывод, что ряд городов служил и опорными пунктами для татар, равно как и захваченные ими переправы и другие стратегические пункты. Такими пунктами были Рыльск и Путивль, которые в XVI в., уже в составе Московского государства, стали важнейшими пунктами сторожевой службы, откуда по шляхам и дорогам в «дикое поле» выходили разъезды городовых казаков и севруков. Стоявшие на границе татарской степи и русских лесов эти города играли большую роль во взаимоотношениях татар и русских.[1162]
