в распоряжение 2-ой Амурской армии»[1948]. Вероятно, основное число арестованных было казнено в укромных местах, и современники узнали о судьбе только части этих людей. Один из эмигрантов вспоминал: «Только одному из 123 человек, случайно недобитым сброшенному в реку, удалось спастись, добраться до кустов на берегу и затем, вместе с найденными потом трупами, поведать миру о той бойне, которая имела место на мосту р[еки] Хор в ночь… под Пасху 1920 г[ода]»[1949].
А. Е. Понамарёв оставил такие воспоминания:
На станции Верино[1950] долго обсуждали план выполнения приговора, так как их (жертв. – А. Т.) было много. Чтобы скрыть следы, решили отправить на р[еку] Хор, где и привести приговор в исполнение.
Для того чтобы не подать виду арестованным, что их уничтожают, мы перевели их в один вагон, в другом происходило заседание военно-полевого суда. Приводят арестованного, товарищ [И. А.] Холодилов зачитывает приговор суда, товарищ Челныков наставляет в лоб «Браунинг», а остальные товарищи по очереди сидят с молотками, весом фунтов по 20, не показывая вида, до окончания приговора, а по прочтении приговора, один из них ударяет и, таким образом, [все происходит] без звука и не наводя шум. Таким образом, с 12 часов ночи до 5 часов утра все эти 120 человек были спущены в реку[1951].
Офицеров среди убитых была едва половина; остальные – унтеры, рядовые, чиновники, священник, сельские милиционеры, рабочие, гимназисты и кадеты Хабаровского корпуса. Но следует учесть, что поименованный среди казаков П. Г. Баранов на самом деле являлся подъесаулом[1952]. Не исключено, что гражданскими и рядовыми из соображений безопасности записали себя и другие офицеры. Враштиль был подвергнут мучительной смерти: все его тело было исполосовано кнутом, суставы на пальцах рук поломаны и оторваны, половые органы вырезаны. Двое сброшенных пришли в себя в ледяной воде и смогли выплыть на берег, но спасся только канонир А. Н. Булатов. В убийствах участвовали отряд особого назначения чекиста Г. Е. Сократа (Поповича) и Краснопаева, а также коммунистическая рота Баренова, но по горячим следам основным виновником называли командира одного из отрядов Иванова. По мнению исследователя истории русского офицерского корпуса С. В. Волкова, партизанами было убито 129 пленников[1953].
Комиссия по расследованию хорских событий работала до октября 1920 года; 27 июня она вместе с 29 родственниками пропавших офицеров выехала к месту трагедии, где в июле было обнаружено 26 трупов, из которых 10 удалось опознать. Обнаружить виновных комиссии не удалось. Из мемуаров известно, что Иванов командовал партизанами, вошедшими в Хабаровск в начале 1920 года. В результате японской атаки 4–5 апреля того же года партизаны потерпели жестокое поражение, после чего деморализованный Иванов отказался подчиняться приказам и был быстро ликвидирован.
Командующий войсками демаркационной линии Приморской области И. Г. Булгаков-Бельский 7 июня описал председателю Временного правительства Приморского края А. С. Медведеву свою версию хорских событий, уверяя, что не имеет о них никаких полезных сведений, а об Иванове сообщая, что тот еще 1 мая «…за самочинные действия был предан Военно-Полевому суду, последним приговорен к смертной казни и приговор 2‐го Мая был приведен в исполнение». «Судьба же Никольских офицеров, – продолжал Булгаков-Бельский, – остается для меня неизвестной и до сего времени, т[ак] к[ак] в документах[,] отобранных у Иванова[,] об означенных офицерах ничего не имеется». Далее он цинично утверждал, будто «не допускает мысли, чтобы офицеры были уничтожены», поскольку сам ранее якобы предлагал им (в частности, полковнику Евецкому) ответственные посты в армии[1954].
Случались и более масштабные расправы. Стремительные казни пленников партизанами, ожесточенными после боя, порой мешали получить необходимую им же информацию. М. Т. Савицкий описал ночной бой в начале января 1920 года в Хакасии, в районе курорта на озере Шира: «Это была почти бойня, одних убитых было по меньшей мере 500 человек, не говоря о раненых и пленных. Попались исключительно казачьи войска, и партизан трудно было удержать от рубки. К утру все кончилось. <…> Жаль, что не удалось сохранить живьем никого из штаба белых, все они были убиты в бою и зарублены после боя». Другой партизан вспоминал, что на Шире было уничтожено до 600 белых, бежало 70, а пленных практически не было: «Некоторые с места не сходя человек по 8–9 зарубили… вся площадь была усеяна белыми, двух человек мы взяли в плен»[1955].
Урянхайские партизаны С. К. Кочетова 22 ноября 1920 года захватили поселок Баянгол, убили в бою 40 человек из белоповстанческого отряда Шмакова, «…а захваченные в плен тут же были прист[р]еляны или приколоты партизанами. В живых никто не был оставлен. Кочетов и Филиппов хотели допросить главарей банды о расположении и действиях головного отряда под командой Шмакова, но и этого не удалось сделать, т[ак] к[ак] партизаны захваченных в плен главарей Ширина и офицера убили[,] не[ ]доведя до штаба. Не[ ]удалось выяснить даже фамилию офицера [—] так скоро его прикончили партизаны». Другой очевидец пишет, что Баянгол захватили отряды Кочетова и Козулина, сразу расправившиеся с повстанцами: «Их переловили и расстреляли. Шанин, Ширкин (так! – А. Т.), Бочкарёв и другие были расстреляны после боя. Был расстрелян и организатор отряда Белослуцкий, учитель»[1956].
При добивании белых повстанцев в 1921–1922 годах их тоже мало щадили. Партизаны П. Е. Щетинкина в июле 1921 года, настигнув санитарный обоз унгерновцев, зарубили всех остававшихся к тому времени в живых раненых, которых в обозе сразу после боя с монголами насчитывалось 110 человек[1957]. Разгромив в конце того же года отряд генерал-лейтенанта А. С. Бакича в Урянхае под поселком Атамановка, партизаны вышеупомянутого С. К. Кочетова (местного уроженца) уничтожили сотни белых: было «убито в бою под Атамановкой, при взятии обоза в перестрелках и расстреляно около 500 человек», причем в ходе боя «сначала сдавшихся обезоруживали и отправляли в тыл, но потом, чтобы „не канителиться“ с ними[,] сразу же стали прикладывать пленников на месте сдачи». А после сражения «расстреляны без всякого суда на месте были, главным образом, урянхайские белобандиты, сбежавшие к Бакичу и Казанцеву»[1958].
В рапорте командующему 2‐й Амурармией НРА от А. П. Лепёхина, начштаба Кошкина и и. о. военкома И. П. Леушина от 30 августа 1921 года признавалось применение «массового широкого террора» против белых[1959]. Член Дальбюро ЦК РКП(б) В. А. Масленников возмущенно писал о «подвигах» П. П. Постышева под Хабаровском: «Совершенно ненормальным было отношение к противнику и пленным: взятые в бою 11 января [1922 года] пленные
