где стать? – спросила она. Нет, пропела, проворковала.
Монгол, еще секунду назад страшный и свирепый, совсем потерял дар речи. Он стоял совершенно растерянный и хлопал глазами, стараясь не смотреть, но и не в силах отвернуться.
– Становитесь у нас. Поляна большая, места всем хватит, – продолжала девушка. – Меня Аня зовут.
Монгол все еще стоял в ступоре, не в состоянии выговорить ни слова.
– А, вы наверное есть хотите? – Аня обезоруживающе улыбнулась.
– Как вы можете такое спрашивать?! Конечно, хотим. Заждались уже обеда, – наигранно возмутился Том. – Где тут у вас стол?
– А здесь везде стол, – засмеялась Аня. – Ну, тогда вон там суп, в котле. Он, правда, немного поостыл, но еще теплый.
– Вот ништяк! Вот он, рай! – Том, бросив сумку, плюхнулся рядом на землю.
– Да, рай! – засмеялась Аня, и исчезла в кустах.
Монгол все стоял, ошарашенно смотря ей вслед.
– Видишь, какие гостеприимные, – шепнул Том. – А тебе бы все быковать.
Подкрепившись, они стали обживаться на небольшой, укрытой от ветра прогалине. Холмистый, поросший деревьями берег моря, где они остановились, представлял собой целую систему небольших заселенных пятачков, находящихся на разной высоте и соединенных между собой тонкими тропами. Некоторые тропинки вели куда-то наверх, некоторые спускались к морю, но их поляна, как и под Гурзуфом, располагалась на крутом отвесном обрыве. Людей здесь было немало, но и мест хватало на всех желающих. Повыше, на краю одной из полян над балкой был устроен туалет; рядом с ним на стволе дерева был заботливо прикручен рукомойник, сделанный из перевернутой пластмассовой бутылки. Чувствовалось, что народ жил здесь давно и основательно. Этот удивительный симбиоз незнакомых, но открытых друг другу людей почему-то напомнил Тому колонию птиц, живущих на отвесных морских скалах.
Аня оделась, когда небо стало сиреневым. Она оказалась местной. Дома ей было скучно, и на Зеленке она жила с самого мая. Впрочем, это было и так видно по ее ровному загару в тех местах, где обычно начинается одежда.
Сколопендра
Они сидели у костра и смотрели на море. Монгол, не жалея красок, рассказывал Ане о том, как они целый месяц жили в горах без воды, а потом пошли на кабана и увидели высокое двуногое Существо, которое называется Брокенский призрак. История получилась страшной и таинственной. Аня оказалась впечатлительной, и очень трусила, вздрагивая от каждого шороха. Уже совсем стемнело, как вдруг откуда-то сверху ударил луч мощного прожектора. Он заметался по небу, то и дело останавливаясь то на линии горизонта, то на черной тени Карадага. Вскоре появился второй луч. Он бил откуда-то с запада. Лучи то гонялись друг за другом по небу, то писали что-то среди звезд, то останавливались на каком-нибудь суденышке.
– Ишь, играют. Над нами военная часть! Это наши погранцы оттуда бьют. А вон тот, второй, – это из-под Ялты светит…
Аня вздрогнула, услышав шорох шагов, повернулась.
– О, а вот и наши воины пришли.
Том ожидал увидеть пограничников, но на поляне показались два волосатых парня с небольшой собачкой.
– Это Глюк и Куба. Пиплы, у нас пополнение.
– Монгол.
– Том.
Новоприбывшие сдержанно поздоровались, сели у костра.
– За знакомство? – Том достал остатки спирта.
Но Глюк и Куба отказались.
– А чего так? Болеете? – сочувственно спросил Монгол.
– Мы – воины. А воины не пьют алкоголь и не тратят энергию на женщин, – сказал Глюк, угрюмый лобастый тип с темными косичками жидких волос на круглой голове.
– С женщинами – это вы правильно. А с кем воюете? – спросил Монгол.
– С несовершенством. Если вкратце, то воин – это человек, который собран, текуч, мобилизован и безупречен. В принципе, каждый человек может достичь безупречности. Но не каждый человек готов пожертвовать житейскими радостями, чтобы стать воином.
– А что будет, когда вы достигнете безупречности? – спросил Том.
– Тогда мы увидим мир таким, какой он есть.
– А мир вокруг – с ним что-то не так? – насторожился Монгол.
– Мы видим лишь иллюзию. Чтобы увидеть мир таким, какой он есть, необходимо много энергии, – сказал Куба, худой пацан со светлыми кудрями.
– Я тебе скажу, спирт – чистая энергия. А когда выпьешь, так вообще никаких иллюзий нет, – захохотал Монгол.
– Мулька, иди сюда, – Глюк позвал собачонку цвета красного кирпича, потрепал ее по заросшей волосами морде.
– Это болонка? – спросил Том.
– А разве это имеет значение? Животные породу не выбирают, – ответил Глюк.
– А это он или она?
– А какая разница? Или ты хочешь сказать, что если бы ты узнал ее пол, то изменил бы к ней свое отношение?
– Ясно. – Том пожал плечами, и больше ни о чем не спрашивал.
– Я так и не понял, – это Коктебель или Планерское? – Монгол решил разрядить обстановку.
– Раньше поселок назывался Планерское, – ответила Аня. – Здесь, на горе, была планерная база. Вообще, это родина советского воздухоплавания, тут хорошие восходящие потоки. Здесь тренировались Ильюшин, Чкалов, Королев. Еще говорили, что некоторым удавалось отсюда подняться с небольшим количеством топлива, которого хватало до Турции. И после этого базу прикрыли.
– Их никто бы не выпустил. А если бы и пропустили, то сбили бы еще над нейтральными водами, – весомо вставил Глюк, и тут же, без перехода, продолжил:
– Ладно, давайте обсудим, как жить будем. У нас все общее, но халявщиков нет. Все готовят, моют, стирают. От каждого по способности, – каждому по потребности. Вы будете с нами, или по-своему?
– Давайте вместе, – Монгол с интересом поглядывал на Аню.
– У вас деньги есть?
– Есть! – гордо сказал Том, и полез в карман. – Дойчмарка!
– Ясно. – Глюк повертел монетку в руках. – Завтра утром пойдем за бутылками. Только вставать с рассветом, а то бомжи все соберут.
Вечер закончился как-то постепенно. Прожектора потухли, когда они уже допили остатки спирта. Аня спала в спальнике, на самом краю поляны. Монгол спьяну хотел помочь ей отойти ко сну, но не нашел понимания и вернулся к Тому.
– Интересно человек устроен. Как спать – так одевается, как жить – раздевается, – пробурчал он.
Том не ответил, прислушиваясь к тихо тренькающей вдалеке гитаре.
– Слышь, Том. Как она тебе?
– Не в моем вкусе.
– Ну и дурак. Девка голая ходит, а ему пофигу.
– А тебе что ни девка, то интересная. Веронику свою уже забыл?
– Спи давай.
Том уже засыпал, как вдруг что-то назойливо защекотало его в области живота.
«Муравей», – подумал он, и, ударив кулаком по животу, перевернулся на другой бок.
В ответ он почувствовал три-четыре довольно болезненных укола. Но ему так хотелось спать, что выяснять, кто его укусил, не было никакого желания. «Наверное это муравей укусил меня перед смертью», –
