Меняющий обличья покачал головой. Ладно, это не его заботы. Он явился сюда, когда луна только всходила, но еще не достиг должной твердости духа, чтобы сделать то, что намеревался. Но и ждать дольше уже нельзя. Могвид нырнул в густую тень под деревьями.
Посреди поляны лежал мешок, который он там бросил. Чаша из эбенового камня стояла на обломке скалы. Он не сумел разрушить Врата Духов, но это не удалось и демонам, в которых превратились призраки Триады.
Он закрыл глаза. После сражения, изнуренный, он провалился в беспокойную дремоту внутри разума Фардейла и очнулся, лишь когда солнце село. Он лежал рядом с Торн, обняв ее обнаженное тело. Не дожидаясь, пока она проснется, Могвид сбежал. По всему выходило, что дочь старейшины и его брат не просто помирились, разобравшись с их общим прошлым, но и вновь воспылали страстью друг к другу. Дрожа от отвращения, он спрыгнул с мягких шкур. Вспоминая их безмолвный разговор — разум с разумом — в туннелях, он радовался, что проспал то время, когда их тела слились в одно.
Обхватив себя за плечи, Могвид смотрел в черную чашу. Если он хочет освободиться от Фардейла, ему придется выдержать встречу с тьмой, которая таилась в глубине чаши. Оборотень опустился на колени. Из-за пазухи выудил полоску окровавленного полотна. Ни’лан перевязывала ею глубокую царапину на предплечье, полученную в схватке у Врат Духов, но после чудесного исцеления выбросила. Глазами Фардейла Могвид видел, где лежала тряпица, и после пробуждения не поленился сходить и принести ее. Кровь стихийника должна пробудить магию чаши.
И все же он не решался. Закрыл глаза. Ощущения взгляда, сверлящего затылок, не было. Это хорошо. Фардейл, по всей видимости, спал без задних ног, накувыркавшись с дочерью старейшины.
«Спи, пока спится, братец. Теперь пришла моя пора устраивать свидания в темноте».
Он кинул окровавленную ткань в чашу, а затем уселся на корточки и стал ждать. Холод медленно пробирался под его плащ. Могвида пробирал озноб. И вот сам воздух, казалось, заледенел, подобно старой могиле. Зловоние вываливающихся внутренностей и гниющих ран наполнило его, темный туман с мучительным стоном поднялся над камнем.
Могвид отполз на шаг. Его кишки скрутило в тугой узел, а к горлу подступила горькая желчь.
Голос, столь же темный, как эбеновый камень, и такой же холодный, как самая бездонная пропасть, донесся из туманного облака:
— Ты снова позвал меня, маленькая мышка. Ты, который уже не единожды подводил нас…
— Я… Я… — Могвид боролся с внезапно отнявшимся языком. — Что я мог поделать?
Щупальца тумана выдвинулись из облака. Си’лура попытался увернуться, но они стремительно охватили его кольцом. Он съежился, откуда-то зная, что холодное прикосновение темной дымки высосет жизнь из его тела.
— Я преподам тебе урок. Ты расплатишься за ошибки.
Могвид сжался в комок. Нечто шевелилось в тумане.
Существа более темные, чем сам мрак. Он изо всех сил зажмурился — вид чудовищ, казалось, сводил с ума. Но не мог закрыть уши, чтобы избавиться от их бессвязных криков. Звуки разъедали барьер рассудка в его голове.
— Не надо! — закричал он. — У меня есть сведения, чтобы искупить мои ошибки!
— Говори немедленно, или ты погиб! — древний голос пробился сквозь завывания тварей.
Оборотень опасливо приоткрыл один глаз. Туман отступил, но все еще окружал его плотным коконом, удерживая в ловушке.
— Я… знаю, когда ведьма атакует… Я знаю их силы… Количество воинов…
Ледяной смех ответил на его попытку предать соратников.
— Маленькая мышка, я прекрасно осведомлен обо всем, что происходит в горах. Мы ждем ведьму и приготовили для нее западню, из которой ей не выбраться уже никогда.
Снова раздался смех, и нестройные голоса забормотали в темноте.
Могвид знал, что находится на волосок от гибели — его задуют, как свечу.
— Ли’чак! — воскликнул он в отчаянии, вспомнив истинное имя Темного Властелина.
Хихиканье, все еще доносившееся из чаши, резко оборвалось. Голос, казалось, зазвучал сразу со всех сторон:
— Никогда не произноси это имя!
Отросток тумана хлестнул его по щеке, будто плеть.
Боль пронзила оборотня, будто кожа лопнула до кости, а в рану влилась кислота. С жалобным криком Могвид упал на бок, зажимая раненую щеку. И вдруг понял, что кожа невредима. Ни рубца, ни царапины, хотя боль оставалась нестерпимой и отступала слишком медленно.
— О-они знают о тебе все, — проговорил он через силу. — Не только истинное имя.
— Какое это имеет значение?
Но впервые Могвид уловил оттенок сомнения в голосе демона. Тут уж была его вотчина. Оборотень всю жизнь пребывал в страхе, растерянности, сомнениях. Уж кому разбираться в этом, как не ему? Приступом неуверенности следовало воспользоваться.
— Они знают все об эбеновом камне и сердце-камне, — соврал он. — Ведьма из Врат все им рассказала. Они знают, что ты делал около Врат, когда произносил клятву.
Ответом на эти слова была тишина. Могвид сел, расправил плечи. Он знал, какой силой обладают раскрытые тайны, даже если они предположительно раскрыты. С юных лет Могвид закрывал свое сердце от всех окружающих, прятал все сокровенные мысли. Он хорошо знал, каково это, когда твои тайны становятся всеобщим достоянием. И неважно, кто ты — простой человек, король или владыка тьмы.
— И за то, что я сообщил тебе такие важные сведения, — развивал оборотень свой успех, — я прошу самую малость. — Он низко склонил голову. — Прости мои прошлые прегрешения и позволь вновь служить тебе. Я стану твоими глазами и ушами в стане врагов. Я узнаю их преимущества и слабые стороны… как они знают твои, — продолжал Могвид, умело торгуясь. — Позволь мне раскрыть для тебя их сердца. Вот и все, что я прошу в обмен на мое освобождение из этого тела, ставшего для меня темницей.
Долго, очень долго царила тишина. Но си’лура знал, что он не один здесь.
— Тогда докажи мне свои слова, — наконец произнес голос. — Скажи, где самое уязвимое место в сердце ведьмы?
Могвид соображал быстро. Он знал, что нуждается в убедительном ответе. И хотя возможная ложь нисколько не тяготила его, понимал, что вынужден приправить ее правдой.
— Ее слабость такая же, как и у всех женщин, — ответил он после мимолетного колебания. — Чтобы посильнее навредить ей, не стремись причинить вред ей самой. У ведьмы есть слабости, легкое прикосновение к которым позволит поразить ее в самое сердце. — Он задержал дыхание, чтобы придать словам значимость.
— И где же оно? — ядовито осведомился голос.
— А мы договорились? — надавил Могвид. — Мои тайны в обмен на мою свободу?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
