— Так и знал, что нельзя тебя оставлять одну. Обязательно драку затеешь, — произнес Тэзир.
— Вы-то что тут делаете? Ладно балагур, но, Витог, ты зачем влез?
— Скучно смотреть со стороны, как вы развлекаетесь.
От внезапно нагрянувшей подмоги вояки потеряли надежду на быструю победу. Трое колдунов — это не одна девчонка. Запал поутих. Неохотно, с опаской обходили троицу. Свистнула стрела. Витог успел отвести ее в сторону. Вторая, замедленная заклинанием, упала возле ног колдунов. Третья сгорела прямо в воздухе.
— Смелее, чего вы мнетесь. Покончите с колдовской зара… — Руфус захлебнулся словами, рухнув на землю с ножом в горле. Шар выскользнул из его руки, ударился об брусчатку и разлетелся на мелкие осколки. Этот звон стоил заплаченной смерти цены.
— Давно хотела заткнуть ему пасть, — пробормотала Ная, стирая кровь со щеки. — Спасибо.
— Пустяки. Мне он тоже не понравился, — сплюнул Тэзир.
Подуставшие вояки вдруг оживились, издали радостный клич. К ним спешил новый отряд во главе с Дарующим. Колдуны помрачнели.
— Конец нам. Теперь не уйти, — произнес Тэзир.
— Не спеши умирать, — буркнул Витог. — Вначале потреплем их хорошенько.
— Все, мальчики, хватит мордобоя. Пора бежать, — подняв вверх руки с кинжалами, она шагнула к воякам. — Мы сдаемся.
— Что ты делаешь? — зашипел Тэзир.
— Не мешай. Будь наготове, — тихо проговорил Витог, увидев своими слепыми глазами, как пламя стекает к ее ладоням.
— Брось оружие, сука! — крикнул офицер.
Ная повиновалась. «Сестренки» выпали из разжавшихся пальцев. А через миг в руках девушки запылал огненный шар. Она метнула сгусток пламени в гущу вояк. Второй полетел в Дарующего. Кто-то из офицеров успел сбить его с ног, накрыть своим телом, защищая от огня. Остальным повезло меньше. Крики боли и ужаса огласили улицу, люди заносились живыми факелами, ища спасения. Паника, вопли, запах горелого мяса, дымящиеся трупы. Прислужникам Сеятеля теперь было не до колдунов. Тэзир потянул Наю за руку.
— Бежим.
Девушка подхватила кинжалы, оглянулась на царивший за спиной хаос. Взгляд задержался на офицере, смотревшем неотрывно ей вслед. Черные волосы разметались по плечам, щека выпачкана в саже, прогоревший рукав мундира еще дымился после сбитого огня. Колдунье не понравился его взгляд. Запоминающий, обещающий новую встречу — не столь удачную для нее в следующий раз.
Колдуны успели пробежать две улицы, прежде чем за спиной послышался звук погони. Опомнились. Или подкрепление подошло?
Заскочив в щель между домами, троица затаилась, переводя дух. Вскоре мимо прогрохотали сапоги бегущих людей. Выждав, пока преследователи скроются из виду, беглецы вынырнули из темноты, заспешили в другую сторону от побоища и умчавшейся погони.
Уловив за спиной легкие шаги, троица резко оглянулась, выхватив оружие.
— Дяденьки, не убивайте, я не враг! — пискнул мальчонка лет девяти. — Я помочь вам хочу. Вы ведь колдуны? Я видел, что вы натворили на Лазурной улице.
— А ты кто такой? — ухватил его за плечо Витог.
— Тоже прячусь от стражи. У меня дар есть — от мамки, — мальчик всхлипнул. — Убили они ее, а мне сбежать удалось, мамка задержала их! Вот теперь скрываюсь в трущобах, идти больше не к кому. Я вас из города вывести могу, знаю тайный ход. Пойдемте быстрее!
Ная вцепилась мальчонке в подбородок, дернула вверх голову, всматриваясь в глаза.
— Дар в тебе есть. Робкий, стихийный. Но вопрос в другом — с чего мы должны тебе верить?
— Можете и не верить, только без меня вам из Лота не выбраться. А к утру вас, гадать не надо, повяжут. Дарующий злющий был, рвал и метал, что стража колдунов упустила. А уж искать они умеют. Если б не мамкин оберег, дар скрывающий, давно бы на виселице болтался, — он вытащил из-под ворота рубахи синюю в золотистую крапинку горошину на засаленном шнурке, показал колдунам.
У Наи ладони запекло от ее близости. Сила в обереге была. И как обнаружить их с помощью шаров могли — тоже видела.
Колдуны переглянулись, решаясь.
Тэзир притянул мальчишку к себе, пригрозил.
— Смотри, малец, обманешь — шею сверну.
— Зачем мне? — хмыкнул тот и побежал вперед, словно знал точно, что они пойдут следом. Мальчишка не ошибся. Выбор у колдунов был небольшой.
Они промчались несколько улиц, выбрались на пустырь. Прячась по-за развалинами какого-то сооружения, спустились по лестнице в подвал. Мальчишка отворил потайную дверь, указал на длинный коридор.
— Скоро выберемся.
В конце туннеля их опять ждала дверь, замаскированная под стену. Пахнуло свежим воздухом, и колдуны оказались за стеной Лота.
— Ну, здравствуйте, ребятки. Заждались мы вас, — раздался голос.
Напротив колдунов стояли вооруженные люди.
Тэзир зло покосился на мальчишку, скользнувшего мимо них к мужчинам.
— Вот. Привел, как обещал.
— Напрасно я тебе, щенок, не свернул шею, — процедил балагур.
Глава 29 Ильгар
Пирамиды и подземные коридоры вобрали в себя частичку разума десятника, а может, это его разум впитал в себя частичку той тени, потому что каждую ночь Ильгару снились топи, осклизлые камни, ил, смрад, безжизненные пустоши и его собственная тень, стоявшая рука об руку с ужасом в женском обличии.
Он уселся на угол топчана, набросил мягкую овечью шкуру на плечи. На языке чувствовался горький привкус отвара из сонной травы — пришлось выпить на ночь две кружки, чтобы забыть про боль в изувеченной кисти и уснуть. Знахарь речного народа вчера вправлял ему пальцы, затем, с помощью Тагль, наложил жесткую лангету из деревянных планок, полос сыромятной кожи и пропитанных каменной пылью тряпиц.
Десятник глубоко выдохнул. Усталость по-прежнему не уходила из тела. Он вторую неделю лежал пластом, лишь изредка поднимаясь, чтобы пройтись или поработать сорок хлопков с оружием. Тело настолько ослабло, что знахарь плотогонов побоялся вправлять все кости сразу и посоветовал отлежаться пару недель. Все одно — ломать заново пришлось…
Желудок недовольным урчанием затребовал еду, напоминая, что выздоровление невозможно без мяса, хлеба, каши и жира. А еще — пива. Или лучше — вина. Горячего. С перцем, медом и лимоном…
Ильгар сглотнул слюну. Встал. Побрызгал в лицо теплой водой из глиняного таза и, утершись тряпицей, выбрался из хижины.
Солнце было в зените, над непоколебимо мощной и полноводной Нарью гулял ветер. Пахло чистотой, зеленью, жареной рыбой и лавровым листом. Десятник мог бы днями вдыхать эти ароматы.
Раздобыв травяного чая, копченого угря и ломоть черного хлеба, уселся на самый край настила и свесил ноги над шумящим речным потоком. Ел неспешно, наслаждаясь каждым кусочком. Наблюдал то за игрой мелкой рыбы в стремнине, то за тем, как на берегу речные люди разводят костер под большим чугунным котлом. Запахло смолой, зачадило. Плотогоны смолили днища лодок, вощили канаты, правили шесты и весла, перебрасывались шутками. Там были и женщины, и старики, и дети. Все выглядели счастливыми, яркими, живым. Никто из них не подозревал, что творится в глубине болот.
