По обе стороны дороги расположили цепочкой дозорных; самые передние были обязаны при появлении дилижанса предупредить соседей, а те, в свою очередь, — следующих, и постепенно все должны были стянуться к постоялому двору.
Мартина и Баутисту оставили с Падре и Мыловаром, потому что командир отряда и его помощник не очень им доверяли.
Около одиннадцати часов утра поступило сообщение, что дилижанс появился на дороге. Люди, которые следили за его продвижением, начали незаметно отходить к постоялому двору.
Дилижанс был почти полон. Падре, Мыловар и еще несколько человек вышли на середину дороги.
Когда экипаж подъехал, Падре поднял свою палку и крикнул:
— Стой!
Анчуса и Лушия схватили лошадей под уздцы, и экипаж остановился.
— Arrayua! Падре! — завопил кучер. — Мы пропали!
— Всем выйти! — приказал Падре.
Эгоскуэ распахнул дверцу дилижанса. Изнутри послышались тревожные восклицания и крики.
— Милости просим, — сказал галантно Эгоскуэ. — Вылазьте, да без шума.
Первыми вышли два баскских крестьянина и священник, за ними — светловолосый мужчина, по виду иностранец, а потом выпрыгнула черненькая девушка, которая помогла сойти седой толстой сеньоре.
— Господи боже мой, куда это нас ведут? — воскликнула сеньора.
Никто ей не ответил.
— Анчуса! Лушия! Отпрягите лошадей, — крикнул Падре. — А теперь — все на постоялый двор.
Анчуса и Лушия увели лошадей, и возле Падре осталось только человек восемь, считая Баутисту, Салакаина и Хосе Кракаша.
— Идите с этими, — сказал командир отряда двум своим людям, кивнув на крестьян и священника.
— Вы, — он указал на Баутисту, Салакаина, Хосе Кракаша и еще двух вооруженных парней, — отправляйтесь с сеньорой, сеньоритой и этим пассажиром.
Перепуганная толстая сеньора плакала.
— Нас расстреляют? — спросила она со стоном.
— Пошли! Пошли! — грубо сказал один из парней.
Сеньора бросилась на колени, умоляя, чтобы ее отпустили.
Побледневшая сеньорита сжала зубы, и глаза ее метали молнии. Она, конечно, знала, как поступает Падре с женщинами.
Некоторых он раздевал до пояса и, намазав им грудь и спину медом, вываливал в перьях; других стриг наголо или дегтем приклеивал их волосы к спине.
— Идите, сеньора, — сказал Мартин, — с вами ничего не случится.
— Но куда мы идем? — спросила она.
— На постоялый двор, тут, поблизости.
Молодая девушка ничего не сказала, но бросила на Мартина взгляд, полный ненависти и презрения.
Женщины и Иностранец пошли по дороге.
— Слушай, Баутиста, — сказал Мартин по-французски, — ты — на одного, я — на другого. Когда не будут на нас смотреть.
Удивленный Иностранец спросил на том же языке:
— Что вы собираетесь делать?
— Бежать. Отберем у них ружья. Помогите нам.
Двое вооруженных, услышав, что переговариваются на непонятном языке, заподозрили неладное.
— Что вы там говорите? — спросил один из них, отступая назад и взяв ружье наизготовку.
Но он ничего не успел сделать, потому что Мартин со всех сил ударил его палкой по плечу и выбил у него ружье, Баутиста с Иностранцем бросились на его товарища и отобрали оружие и патроны. Хосе Кракаш, как всегда, витал где-то в облаках.
Обе женщины, увидев, что они свободны, пустились бежать по дороге в направлении Эрнани, Кракаш побежал за ними. У него было старое охотничье ружье, которое могло пригодиться на крайний случай. У Иностранца и Мартина было теперь по ружью, но патронов в их распоряжении оказалось очень мало. У одного из людей Падре они патронташ отобрали, а у другого не успели. Тот удрал и мчался со всех ног, к постоялому двору, чтобы сообщить в отряд о случившемся.
Иностранец, Мартин и Баутиста догнали женщин и Хосе Кракаша.
Преимущество во времени у них было большое. Но женщины были не в силах бежать без передышки, и люди Падре могли в два счета настичь беглецов.
— Давайте, давайте! Живее! — поторапливал Мартин. — Еще час, и мы в городе.
— Не могу, — сказала сеньора. — Я больше не могу идти.
— Баутиста! — крикнул Мартин. — Беги в Эрнани, собери народ и веди сюда. А мы тут малость постреляем в них.
— Я пойду, — предложил Кракаш.
— Хорошо, тогда оставь ружье и патроны.
Музыкант бросил ружье и патронташ и пустился бежать, как одержимый бесом.
— Не доверяю я этому дурачку музыканту, — прошептал Мартин. — Иди-ка ты с ним, Баутиста. Жаль, что одно ружье останется без дела.
— Я буду стрелять, — сказала девушка.
Они приготовились к бою, потому что на дороге уже появились люди Падре.
Засвистели пули. Только покажется белое облачко, как в то же мгновение над головами беглецов пролетает пуля. Иностранец, девушка и Мартин разделили патроны и укрылись за деревьями. Старая сеньора, проливая слезы, улеглась, по совету Мартина, на землю.
— Вы хорошо стреляете? — спросил Мартин Иностранца.
— Я? Да. Довольно прилично.
— А вы, сеньорита?
— Мне тоже довелось несколько раз стрелять.
В сотне метров от места, где укрывались беглецы, показались идущие в их направлении шесть человек. Среди них был Лушия.
— Этого гражданина я сделаю хромым на всю жизнь, — сказал Иностранец.
Он выстрелил. И действительно, один из людей, вскрикнув, упал на землю.
— Меткий выстрел, — сказал Мартин.
— Неплохой, — ответил равнодушно Иностранец.
Остальные пять человек подобрали раненого и оттащили его на обочину дороги. Потом четверо, по команде Лушии, дали залп в сторону дерева, из-за которого вылетела пуля. Они, без сомнения, думали, что там прячутся Мартин и Баутиста, и стали подбираться к этому дереву. Тогда выстрелил Мартин и ранил одного из них в руку.
Теперь невредимых осталось только трое, и они, прячась за деревьями и продолжая вести огонь, отступили.
— Ну как, ваша матушка отдохнула немного? — спросил Мартин у девушки.
— Да.
— Пусть идет дальше. И вы тоже уходите.
— Нет. Я не уйду.
— Нельзя терять времени, — крикнул Мартин, топнув ногой. — Пусть уходит. Либо одна, либо с вами! Скорей! Немедленно.
Девушка отдала ружье Мартину и вместе с матерью зашагала по дороге. Иностранец и Мартин переждали немного, а потом и сами прекратили стрельбу и стали осторожно отходить. Добравшись до поворота дороги, они пустились бежать со всех сил и вскоре догнали сеньору и ее дочь.
Через полчаса это соревнование в беге пришлось закончить, так как над их головами снова засвистели пули.
Там, где находились беглецы, не было деревьев, за которыми можно было бы укрыться, но зато лежало несколько куч щебня для мощения дороги, за одной из них залег Мартин, за другой — Иностранец. Сеньора с дочерью бросились плашмя на землю.
Немного погодя вдали показалось несколько человек; было ясно, что никто из них не хочет подходить ближе и что они собираются окружить беглецов — взять их между двух огней.
Четверо двинулись напрямик — через кукурузное поле, лежавшее с одной стороны дороги, а еще четверо начали пробираться между яблонями, с другой стороны.
— Если Баутиста с народом задержится, я думаю, нам крышка, — воскликнул Мартин.
Иностранец вынул часы и пробормотал:
— Время у него было. Наверное, он никого не нашел.
— Должно быть, — сказал Мартин.
— Посмотрим, может, еще протянем, — ответил Иностранец.
— А день-то какой чудесный! — прошептал Мартин.
— Правда, в такой ясный день и пулю тебе в лоб влепить легче.
— Как бы то ни было, надо сделать все возможное, чтобы не получить ее.
Несколько пуль просвистело мимо и вонзилось в землю.
— Сдавайтесь! — послышался за яблонями голос Белчи.
— Идите-ка возьмите нас, — крикнул Мартин и тут заметил человека, который целился в него из-за дерева; Салакаин, в свою очередь, прицелился, оба выстрела прозвучали одновременно. Вскоре человек показался опять, теперь уже ближе, прячась в папоротниках, и снова выстрелил в Мартина.
Тот почувствовал удар в бедро и понял, что ранен. Прикоснулся к ноге, ощутил что-то теплое. Кровь. Он схватил окровавленной рукой ружье, оперся локтями на щебень, прицелился и выстрелил. Потом почувствовал, что от потери крови силы оставляют его, и без сознания повалился на камни.
Иностранец замер в нерешительности, но тут на дорогу, стреляя на ходу, выбежала рота мигелетов{163}, и люди Падре исчезли.
Глава VI
Как сеньорита Брионес выходила Мартина
Когда Мартин Салакаин снова вернулся к жизни, он обнаружил, что находится в постели под задернутым пологом.
