Он улыбнулся и подошел к экипажу с ее стороны. Мистер Девениш снисходительно двинулся ко мне с таким видом, словно я должна была быть ему благодарна за внимание.
– Я увижу вас нынче вечером у леди Кларк? – спросил он.
– Да, – ответила я. – В любом случае я там буду. Не уверена, что вы меня увидите. Она сказала нам, что пригласила две тысячи человек.
– О да, – сказал Джайлз. – Но очень немногие придут!
Я не удержалась и ехидно рассмеялась.
– Удивлена, что вы приняли приглашение, ведь другие гордятся тем, что воздержатся, – сказала я.
– Я должен идти, – отозвался он. – Они с моей матушкой были не разлей вода, так что я буду на посту, от начала до конца.
– Мы приедем рано, а потом нас ждут на игре в карты у леди Мичинг, – сказала я.
Джайлз поднял брови.
– Почти за городом, – заметил он.
Я не стала на этом останавливаться.
– После мы едем на ужин к леди Марии, – продолжила я.
Джайлз поднял брови еще выше.
– Прекрасная Мария, – сказал он. – Ваша будущая золовка. Знаете, я вдруг подумал: а вечер у леди Мичинг – это не так уж и плохо. Если бы мне предстояло выйти замуж за бедного Перри и обедать с прекрасной Марией, я бы бежал в Брайтон, самое меньшее.
Я бросила на него спокойный взгляд:
– Кто же вам по душе в лондонском обществе, мистер Девениш?
Он улыбнулся, чтобы скрыть раздражение.
– Я нахожу приятным Джорджа Уоллеса, – рассудительно произнес он. – И мои сыновние чувства принадлежат папеньке. Но кроме того…
Он помолчал.
– А вы, мисс Лейси? Насколько я понял, мне в вину ставят неспособность возлюбить ближнего. Скажите же, кто из тех, с кем вы встретились в Лондоне, вам пришелся по сердцу?
Он перевел взгляд на Джейн, которая, склонившись вперед, крутила зонтик и смеялась, широко открыв рот, над какой-то равнодушной остротой сэра Роберта. Он смотрел мимо нее, в парк, где прогуливались модные знатные особы, одна за другой, ездили верхом и в колясках, сужая круги, пытались провести время до вечера, чтобы потом провести еще немножко времени до обеда.
Я пожала плечами и покачала головой. Внезапно я утратила всякое желание быть порядочной молодой леди. Моими губами заговорила маленькая роми Меридон, хотя я сидела в ландо и говорила с одним из самых модных щеголей.
– Никто, – сказала я. – Я не осуждаю ни вас, ни кого другого. Я не встретила никого, кем можно было бы восхищаться, и не завела друзей. Я сейчас куда более одинока, чем в то время, когда была девчонкой-цыганочкой. Я крепче спала на полу и вкуснее ела из деревянной миски. У меня вовсе нет времени на эту жизнь, скажу вам честно. И на вас.
Я помолчала и оценивающе на него взглянула.
– Попадались мне хорьки и повоспитаннее.
Лицо у него побагровело от ярости, улыбка слетела с лица.
– А вы оригинальны, – сказал он.
В их обществе нельзя было придумать ничего хуже, чем сказать такое молодой женщине, еще не представленной ко двору. Он сделал шаг прочь от экипажа, словно подбирал полы сюртука, чтобы не заразиться. Сэр Роберт увидел, как он удалился, быстро попрощался с Джейн и коснулся шляпы, прощаясь со мной. Джейн пыталась его удержать, но он был слишком вежлив и изощрен.
– Как ты могла его отпустить! – сердито сказала мне Джейн, когда ландо снова тронулось. – Ты же видела, что я говорю с сэром Робертом. Я уверена, он собирался пригласить меня на танец на балу у леди Кларк, а теперь у меня не будет кавалера за ужином!
Я внезапно ощутила, что устала от всего этого.
– Прости, – сказала я.
Горло мое так сжималось, словно я давилась лондонским воздухом.
– Прости. Этот ядовитый Девениш вел себя злобно, и я хотела от него избавиться.
Джейн ахнула.
– Его нельзя огорчать! – в ужасе произнесла она. – Если ты сказала что-то, что ему не понравилось, завтра об этом будет знать весь Лондон! Ох, Сара! Как ты могла!
Я вздохнула.
– Я не сказала ни слова неправды, – убитым голосом сказала я. – Впрочем, мне все равно.
Я помолчала в нерешительности.
– Джейн, ты можешь высадить меня, когда мы снова будем проезжать Гросвенор-гейт? У меня болит горло.
– О нет! – сказала она.
На мгновение мне показалось, что она обо мне беспокоится.
– Сара, ты не можешь проехать со мной еще хотя бы кружок? Мы можем еще кого-нибудь встретить, а я пока совсем не хочу домой.
Я все поняла. Джейн нужно было найти кавалера для сегодняшнего бала, а одной ей в парке кататься не разрешали. Я поплотнее запахнула воротник жакета на горле и села поглубже. Осеннее солнце было довольно теплым, я была в перчатках; всего несколько месяцев назад я бы сочла, что я в раю, будь у меня такой теплый жакет.
– Хорошо, – сказала я. – Но только один круг, учти.
Она кивнула.
– И если увидишь кого-нибудь знакомого, представь меня, – добавила она.
– Ладно, – нелюбезно ответила я, откидываясь на спинку сиденья, чтобы рассмотреть идущих мимо и понять, нет ли кого знакомого, кто бы взялся сопровождать Джейн сегодня вечером на ужин и бал. Потому что, зная Джейн, можно было понять, что мы кружили бы по парку до темноты, если бы она не нашла кавалера.
Я почти не ошиблась. Мы совершили три круга, прежде чем я увидела капитана Салливана и капитана Рипли и представила их обоих Джейн. Оба они были охотниками за наследством, без гроша в кармане, но танцевать умели и знали, как проводить девушку к столу и обратно. Джейн зарделась от торжества, наконец-то заполнив бальную книжечку, а у меня так болело все тело, словно я подхватила лихорадку.
– Спасибо, ты моя дорогая дорогуша! – от души сказала Джейн, высаживая меня возле парадной двери. – Ты спасла мне жизнь! Правда, правда! Как думаешь, кто привлекательнее: капитан Салливан или капитан Рипли?
– Салливан, – сказала я наугад и повернулась, чтобы подняться на крыльцо.
Джейн была в восторге.
– Что мне надеть, желтое или розовое? – спросила она мне вслед, когда открылась дверь.
– Желтое, – ответила я. – Увидимся вечером!
Дворецкий Хейверингов закрыл дверь, когда я услышала ее голос:
– А как мне причесаться?..
Я устало подошла к лестнице, собираясь подняться к себе. Но дворецкий меня опередил.
– У леди Хейверинг мистер Фортескью и леди Мария, – сказал он. – Леди Хейверинг просила, чтобы вас проводили в гостиную, когда вы вернетесь с прогулки.
Я задержалась перед зеркалом у подножия лестницы, чтобы снять шляпку и перчатки, и, когда дворецкий открыл мне дверь, сунула их ему.
– Джеймс! – воскликнула я.
Первое дружеское лицо, которое я увидела в гостиной за все время пребывания в Лондоне.
Он вскочил на ноги, когда я вошла, и широко мне улыбнулся. Я взглянула на леди Марию и леди Хейверинг. Джеймсу, как я догадывалась, было весьма неловко в обществе обеих леди, и он хотел, чтобы я поскорее вернулась домой.
