Слухи о победе «немецкой партии» возникли и в Кургане. Житель этого далекого провинциального города писал члену Государственной думы В.И. Дзюбинскому:
Смутные и страшные слухи ходят у нас по Кургану о причинах удаления от командования Николая Николаевича. Слухи тем более страшные, что идут они от солдат. Удаление объясняется тем, что Николай Николаевич был сторонником войны до конца. В Его удалении видят победу «немецкой партии», партии сепаратного мира…
«Наши Немцы осилили. Теперь Николая Николаевича убрали…» <…> Кое– что я выбрасываю, как совершенно неподходящее для письменной передачи1276.
Версия о победе «немцев» проникала и в крестьянскую среду. Жительница Пензенской губернии писала: «Весть об уходе Великого Князя Николая Николаевича была принята крестьянами тяжело и объясняется тем, что немцы взяли верх»1277.
О победе «немецкой партии» рассуждали и люди, имевшие генеральские звания. Генерал А. Дьяков писал 11 октября из Петрограда генералу А.Н. Эрдели: «Николая Николаевича уволили потому, что он не любит немцев. Наши немцы, близко стоящие к царю, взяли верх»1278.
Некий житель Тулы сравнивал популярную фигуру сурового «ныне ссыльного» великого князя с «мягким Хозяином», и сравнение это было не в пользу последнего1279.
Тяжелое впечатление произвели перемены в командовании и на академика А.И. Соболевского, человека весьма консервативных взглядов. Он, впрочем, писал в частном письме не о технических последствиях смещения Верховного главнокомандующего, а о влиянии этого шага на общественное мнение: «Увольнение от командования великого князя Николая Николаевича произвело в обществе панику, которая, конечно, даст невыгодные последствия. Это – удар хуже поражения»1280.
Серьезные опасения вызывали перемены у С. Самарина. 26 августа он писал обер-прокурору Св. синода А.Д. Самарину: «Ошеломляющее действие произведет известие об удалении Великого Князя. Массе неизвестны его ошибки или недостатки, о которых говорят высшие военные, а популярность большая, и с этим нельзя не считаться». Главным виновником смещения Верховного главнокомандующего он ошибочно считал председателя Совета министров И.Л. Горемыкина: «…он мог заронить в ГОСУДАРЕ подозрение, что вы все с Великим Князем ведете какой-то заговор против ГОСУДАРЯ»1281.
Встречались и утверждения о том, что смещение великого князя устраняет все препятствия на пути заключения сепаратного мира. Некий тифлисский корреспондент княгини Н.П. Голицыной писал ей в Петроград: «У нас в провинции говорят уже и о сепаратном мире, и что будто бы были смещены те, которые противились этому, но их опасались отставлять, боясь желания народа видеть Николая III. Конечно, все это вздор, но народ смотрит и судит по-своему». Автор явно имеет в виду упоминавшиеся уже разговоры о желательности вступления на трон великого князя. Он продолжает: «Все это немецкая игра для создания в России беспорядков»1282.
Для части современников уход великого князя с поста Верховного главнокомандующего был тяжелым личным переживанием. Жительница Саратовской губернии В. Еникеева писала 31 августа в Петроград княгине Т.А. Гагариной:
На меня уход Главнокомандующего подействовал потрясающе. Никакая наша неудача не повергала меня в такое уныние. Я слепо верила, что в конце концов мы должны победить. А теперь эту веру отняли. Я не вижу просвета, я вижу только гибель впереди. Боже, спаси и помилуй несчастную Россию.
Только накануне я прочла, что враги, путем террористического акта, пытались избавиться от самого главного, самого опасного врага; и вдруг мы сами идем навстречу их желанию. Ведь до чего была сильна вера в Ник. Ник., что при всех наших неудачах народ совершенно спокойно сознавал, что значит так должно быть, что Главнокомандующий знает, как изгнать врага.
Какая несчастная мысль в такой момент тяжелый менять план кампании, брать на себя такую ответственность!… Море крови впереди!1283
Женщина, напуганная ранее фантастическими газетными сообщениями о покушениях на жизнь великого князя, рассматривала его устранение как некий террористический акт внутренних врагов, совершенный бюрократическими средствами.
Впрочем, опасения, искренние или надуманные, относительно возможности возмущения в армии в связи с отстранением великого князя оказались явно преувеличенными. Какая-то часть военнослужащих, напротив, с надеждой встретила весть о том, что император взял на себя командование. Некий офицер писал о настроениях солдат: «Я думал, что популярность среди них Николая Николаевича затмит остальное, но они говорят: “Значит, мы войну выиграем, иначе ГОСУДАРЬ не принял бы командования”»1284.
Если верить современникам, то некоторые армейские офицеры, огорченные удалением великого князя, одновременно с радостью восприняли весть об удалении его крайне непопулярных помощников, прежде всего генерала Н.Н. Янушкевича, занимавшего должность начальника штаба Верховного главнокомандующего1285.
Сходные настроения распространялись и в некоторых консервативных столичных кругах. Здесь в вину великому князю или его окружению вменялись также и контакты с либеральными кругами. Н. Тальберг писал черниговскому вице-губернатору: «Прежде всего я доволен, что уничтожен главный заразный очаг – Янушкевич и Данилов. Под прикрытием честного и доблестного Великого Князя творились вещи очень скверные в политическом отношении и все левое страшно дорожило той поддержкой, которая оказывалась им в Барановичах»1286.
О подобных настроениях писал 4 сентября в своем дневнике великий князь Андрей Владимирович: «Как теперь выясняется, все, что я писал раньше о ген. Данилове (черном), просочилось в массу и создало атмосферу недоверия не лично к Николаю Николаевичу, а к его штабу. Смена штаба и вызвала общее облегчение в обществе. В итоге все прошло вполне благополучно»1287.
В упоминавшемся уже письме генерала А. Дьякова от 11 октября отмечалось: «Что удалили Николая Николаевича, жалко, но Янушкевича ничуть не жаль. Это – совершенная бездарность, хотевшая разыграть роль Кутузова. Отступать мы под руководством таких воевод, как Янушкевич и Куропаткин, научились хорошо, но отступлениями, хотя и великолепными, мы не победим»1288.
К тому же некоторые современники, отмечая достоинства великого князя, упоминали и о его серьезных недостатках. Москвич Ф. Мясоедов писал: «Кроме того, на Н.Н. многие обижаются за Его резкое и грубое отношение, особенно когда Он вспылит. Иногда удержу не было, и тогда он третировал всех, кто под руку попадался. Но Он был вполне самостоятелен и не попадал под чужое влияние, а если что и делал, то по личному мнению, а не по чужой указке»1289.
Других поклонников великого князя примиряло с его отставкой то, что начальником штаба императора стал уважаемый в войсках и в стране генерал М.В. Алексеев. Некая одесситка писала о настроениях в армии: «Николай Николаевич обожаем. Происшедшая перемена всех поразила, как обухом по голове. Многие говорят, что Великий Князь не любит Алексеева и потому эта перемена произошла. Дай Бог, чтобы ГОСУДАРЬ все предоставил Алексееву, которого все признают гением. Страшны только петроградские немецкие влияния»1290.
О том же позднее писал в Одессу житель Петрограда: «Известия о переменах в верхах командования местная публика приняла очень сдержанно; видно было даже мало скрываемое сожаление о переводе Великого Князя на Кавказ. Начальника Штаба почти никто не жалел, даже напротив. Лично я считаю, что хуже не будет. Выросло до небывалых размеров значение Генерала Алексеева, действия которого определят будущее России»1291.
Правда, некоторые современники полагали, что лучшим выходом было бы создание тандема великого князя и генерала Алексеева. Житель Москвы писал в декабре 1915 года: «Сожалеют, что Великий Князь не взял сразу Алексеева, а держал Янушкевича»1292.
Ходили слухи, что отставка великого князя связана с разногласиями в высшем военном руководстве относительно стратегического планирования. Житель столицы писал 12 сентября:
Как оказывается, в Петрограде до сих пор муссируются слухи об отставке Николая Николаевича. … Генерал Рузский в начале войны указывал вместе с Ивановым на план завлечения немцев за Вислу. План был отвергнут Николаем Николаевичем. Когда наши войска отразили атаки немцев на Варшаву и заняли линию Сана, Рузский опять предложил прекратить всякое наступление и вести позиционную войну, как на западе, подготавливая снаряды и живую силу. Николай Николаевич с Янушкевичем решили, однако, продолжать наступление и поперли на Карпаты, расстреливая последние снаряды и ухлопывая тысячи жизней. Рузский должен был поэтому уйти. Когда план Николая Николаевича, вследствие недостатка снарядов, не удался и нас поперли из Галиции, Рузского опять призвали. Он предложил новый план, и Николай Николаевич должен был уйти1293.
