лошади, принялся ладить сбрую. Услышав наконец ответ, недовольно произнес:
— А я уже грешным делом подумал, что не в свои ворота заехал... Слушай, парень, внимательно. Через неделю буду возвращаться с солью от моря. Приготовьте оружие, какое только сможете добыть. Заберу для Логвиненко. Очень нужно, особенно гранаты. Это приказ Центра...
Подошла мать с водой. Незнакомец одним духом опростал кружку, плеснул себе на грудь остаток, довольный, хлопнул в ладони, усмехнулся:
— Спасибо, мамаша, дай вам бог здоровья, легче стало. Извините за беспокойство. Поехал чумаковать... Н-но! Застоялись... Может, и вам завезти соли, а? На обратном пути! Для хороших людей не жаль.
— Заезжайте! — крикнул Василь. — Только небогаты мы.
— Сговоримся.
Телега затарахтела и исчезла.
— Ну, зачем бы это я чужому человеку голову морочила? — упрекнула мать. — Соли, правда, в обрез, да не побирушки же мы.
— Соль всегда пригодится, — хозяйственно рассудил Василь, чем очень удивил родительницу. Раньше он о таких вещах и не заговаривал.
23
Двадцать второго июня, в годовщину войны, немцы установили на площади напротив паровой мельницы мощный громкоговоритель. Полицаи ходили по хатам, сгоняли криничан слушать какого-то гауляйтера.
Больше всех старался Смола. Вчера гауптман Альсен объявил ему благодарность за то, что он нашел за домом Климчука в загате несколько спрятанных там винтовок с патронами. Комендант намекнул, что если он и дальше будет так преданно служить фюреру, то его не минет солидная награда. Какая — гауптман не сказал, однако Смола тешил себя мыслью если не об офицерских погонах, то по крайней мере о месте начальника полиции. У этого фольксдойча Шефнера только и заслуг, что от предков немецкая кровь, а сам дубина дубиной. Корчит же из себя бог знает что. Вот бы кому нос утереть!
На оружие Смола натолкнулся совершенно случайно, а в рапорте доложил, будто давно уже держал Ивана Климчука на подозрении как большевистского агента. Отец в Красной Армии, старший брат перед войной учился в военном училище, сейчас, наверное, офицер, а что же в таком случае представляет из себя Иван? Смола, правда, понимал, что, действуя по такому принципу, пришлось бы арестовать полсела, но это его не беспокоило. Винтовки — факт? А загата чья?
Обнаружив оружие, Смола так возрадовался, что растерялся поначалу: нести винтовки в полицию или сразу связать руки Климчуку, чтобы предстать перед начальством в полном триумфе. Побаивался: а вдруг не удастся схватить Климчука неожиданно — еще шарахнет сгоряча, комсомолия эта отчаянная. Раз прятал винтовки, наверняка и в кармане пушку носит. В конце концов желание выслужиться победило страх, глотнул для храбрости из фляги, которая всегда была при нем, и постучал в двери.
— Кто там? — окликнула София.
— Тетка Соня, откройте, дело есть к Ивану, — произнес спокойным голосом Смола, чтобы не вызвать подозрения у женщины. — Днем намеревался заскочить, да все дела, чтоб им пусто было... Не узнаете, что ли?
— Узнала, кто тебя не знает. Ивана-то дома нет.
— Эка досада! Куда же это его понесло на ночь глядя?
— Знамо дело, куда вы все хохите, когда свечереет!
На большее у Смолы терпения не хватило.
— Откройте! — гаркнул он. — Некогда мне с вами лясы точить! Вы что — забыли, кто я?
Ворвался в хату, забегал из угла в угол, даже в печь заглянул.
— Показывай, старая ведьма, куда спрятала своего комсомольца! А то и тебе достанется заодно с ним!
Запер Софию в кладовке, а сам притаился в сенях, уверенный, что вот-вот скрипнет дверь и покажется Иван.
Не знал Смола, что пока он раздумывал у загаты, молодой Климчук едва не столкнулся нос к носу с ним.
Именно в тот вечер Иван собирался перенести винтовки в усадьбу Маковея. У Василя уже было припрятано десятка полтора винтовок и два автомата, да у него хранилось еще четыре. Вскоре по дороге с Сиваша за оружием должен был заехать «чумак» с солью.
Занятый своим типографским заданием, Климчук промедлил и не сразу выполнил Маковеев приказ. Винтовки эти он берег еще с осени, тайком подобрал в те дни, когда через село проходил фронт, вырыл в загате гнездо и, по-хозяйски завернув в тряпье, спрятал. Пусть лежат, пригодятся. И пригодились бы, если бы Смола не пронюхал...
Увидев полицая, разматывающего мешковину, в которую были завернуты винтовки, Климчук попятился и побежал к Маковею.
— Растяпа! — разгневался Василь. — Тоже мне нашел место для хранения оружия.
— Столько лежали, и ничего, — оправдывался Ваня. — Может, куры разгребли...
— Мать о винтовках знает?
— Откуда ей знать?
— Смотри мне! Сделаем так: домой тебе дорога заказана, иди на водокачку, сиди — и ни звука. Мать предупредим. Ясно? После что-нибудь придумаем.
Смола просидел в сенях до рассвета.
Разъяренный неудачей, погрузил винтовки на тачку и, воспользовавшись тем, что начальник полиции Шефнер был в Азовске, погнал Софию с тачкой через село прямо в комендатуру к Альсену.
Женщина плакала, останавливалась на каждом повороте, он грубо понукал ее, принуждая двигаться вперед.
Гауптман придал находке большое значение, внимательно рассматривал винтовки, щелкал затворами и молча ставил рядком вдоль стены. Смола нервничал, по собственному опыту зная, что молчание офицера предвещает грозу.
Так оно и получилось.
Комендант смерил его тяжелым взглядом, пренебрежительно бросил:
— Остолоп!
Смола не понял визгливого выкрика коменданта, учтиво переспросил:
— Что вы изволили сказать, господин комендант?
— Молчать! — гаркнул Альсен. — Я сказал, что ты кретин, а не полицай! — Ткнул пальцем в угол, где сидела заплаканная София. — Кого привел?
— Хозяйка той хаты, где было оружие, — объяснил Смола с достоинством. — Фамилия ее Климчук, зовут — София.
— Винтовки прятала баба? Ты хочешь, чтобы я в это поверил?.. Немедленно отпусти!
— Ясное дело, не она, — согласно закивал головой Смола. — Сынок ее, между прочим, комсомолец... Идите, тетка София! Господин комендант отпускает вас.
Оставшись один на один, Альсен дал волю гневу.
— Кто служит в полиции? — кричал он, потрясая кулаками. — Бездарь! Сборище каких-то дегенератов! Не баба прятала это оружие, а ее
