Медленно, как бы предвкушая удовольствие, Аристос пошел на нее. Невыносимая усталость вытеснила из Аурианы все другие чувства, и для страха не осталось места. Качаясь из стороны в сторону, она не давала Аристосу сделать меткий выпад, но при этом ей приходилось отступать все дальше и дальше от того места, где лежал ее меч. Она понимала, что Аристос никогда не подпустит ее туда. Задача у него теперь была не из трудных — прижать к барьеру и прикончить. По мнению публики у нее остался последний выбор: прекратить сопротивление и покорно ждать смерти или же заставить соперника погоняться за собой и выиграть этим самым еще несколько лишних секунд жизни.
Ауриану окружал ореол смерти, похожий на никогда не рассеивающийся болотный туман. Меч Аристоса то и дело со свистом разрезал воздух. Много раз он проносился на расстоянии толщины пальца от ее тела.
Ауриана сделала последнюю отчаянную попытку опять вселить силы в свое вялое тело, позаимствовав их у земли. Она совершила в своем сознании путешествие к священному огню Рамис, от которого исходил непобедимый мир. В этот раз она и впрямь словно наяву почувствовала слабые толчки, шедшие из-под земли, затем что-то открылось, и в ее тело хлынул поток тепла. Ауриана ощущала себя высохшим деревом, единственный оставшийся живым корень которого наконец-то глубоко под землей наткнулся на источник живительной влаги. Входящая в нее сила постепенно наполнила тело и продолжала поступать. Теперь Ауриана сама словно стала источником тепла и света. Огонь дал ей все. «Хвала земле, хвала солнцу и луне!» — думала она. Волшебный свет сделал ее своей пленницей, а затем, подержав в себе, отпустил. Он мерцал теперь внутри и снаружи Аурианы, словно далекий факел, мерцающий за деревьями. Она поняла, что боги не оставили ее.
«Рамис, я чувствую твое присутствие здесь. Это ощущение похоже на поток воздуха от взмаха перьев орла. Ты чем-то возбуждена. Ты пришла взять. Да, я догадалась. Ты хочешь забрать мою душу после смерти тела и унести ее на север».
В ушах Аурианы зазвучал призрачный голос Рамис, доносившийся из далекого прошлого: «Никогда не забывай о силе волос. Это щит и пуповина, которая связывает тебя с землей».
То, что она должна сделать, просто и очевидно. У нее есть оружие, причем более святое и древнее, чем меч.
Теперь Ауриана стояла прямо под трибуной, где расположились иностранные послы. Позднее эти сановники рассказывали, что она будто бы погрузилась в божественный экстаз. Для них это было сродни безумию. Пот, стекавший по лицу, размыл черную краску, которой были подведены ее глаза, и струился по щекам, оставляя след, похожий на хвост кометы. Ее глаза сузились и заблестели. Издали казалось, что на ее лицо надели маску кошки. Послы с изумлением наблюдали за тем, как Ауриана вытащила из волос скрепляющий их костяной гребень. Затем она встряхнула головой, и красивые, шелковистые локоны рассыпались бурным потоком, укрыв ее плечи.
Тело Аристоса дернулось, словно он шел по лесной тропинке и зацепился за корень. Что за колдовскую уловку приготовила эта ведьма теперь? Волосы бронзового цвета струились по ее плечам до самой талии. Они словно шевелились сами по себе, в них чувствовалась грозная волшебная сила. Еще с детского возраста Аристосу было известно, что женские волосы обладают чарами, способными творить добро и зло. Вот почему в Германии всем женщинам, кроме жриц, запрещалось появляться ночью с распущенными волосами. Непослушание каралось смертью.
Сначала она пометила его руной зла. Затем ей удалось выведать его самую страшную тайну. Теперь она хочет околдовать его при помощи своих волос. Изрыгая проклятия, он прижал пасть волка к сердцу. Слабость во всем его теле усиливалась. Он начал чувствовать головокружение. Наверное, он потерял слишком много крови. А может быть, уже сказывается это проклятое колдовство?
Его сторонники откровенно потешались над Аурианой, не видя серьезной опасности, нависшей над их кумиром.
— Постриги ее! — весело орали они. — Из этих волос получится неплохой парик.
«Идиоты! — подумал Аристос. — Они не имеют ни малейшего понятия, о чем говорят».
— Лживое отродье! В твоих жилах течет яд, а не кровь! — забормотал он, устремляясь вперед.
Его меч описал широкую дугу. Ауриана двигалась легко, чуть пританцовывая. Ей удалось уловить ритм его выпадов и ударов, и она стала их зеркальным отражением.
— Пощади ее! — вырвалось из тысяч глоток мощный призыв.
Они опять бросили мятежный дерзкий вызов Домициану. Очевидно, эти люди устали от вечного страха и решили, что лучники не смогут перебить их всех.
Ауриана остановилась и замерла. Все ее гибкое тело напряглось. Через секунду оно оторвалось от земли и полетело навстречу Аристосу. Тем, кто сидел ближе всего к месту схватки, показалось, что она прыгнула прямо на клинок Аристоса. Они недоумевали. Это было бессмысленным, так как через несколько секунд он все равно бы прижал ее к барьеру и прикончил.
Но меч Аристоса пронзил воздух! Прыжок Аурианы был рассчитан мастерски. Она увидела, что на долю секунды Аристос раскрылся и использовала это, вцепившись в него как обезьяна. Аристос потерял равновесие, и оба упали на песок. Теперь он бился под ней, пытаясь избавиться от колдовских волос. Эти отвратительные волосы казались живыми и были везде. Ему казалось, что они шипели как змеи и жалили как осы.
Долгое время каждый из противников старался дотянуться до единственного меча. Эта сцена походила на схватку борцов, безуспешно пытавшихся провести захват. Руки постоянно соскальзывали с тел, измазанных кровью. Глубокая рана под сердцем ослабила Аристоса куда больше, чем различные порезы и царапины на теле Аурианы. Теперь их силы были почти равны. Вся публика, подчиняясь какому-то единому внутреннему порыву, встала на ноги и зашлась в неистовых криках, подбадривая обоих. Все их призывы слились в один невообразимый гвалт. Это было море неразличимых звуков. Наконец Аристосу удалось подмять под себя Ауриану. Ее волосы, темные и блестящие, разметались на песке. Они напоминали почему-то лист кувшинки, плавающей по поверхности пруда, залитого белым лунным светом.
«Я отрублю голову этой проклятой колдунье, как только разделаюсь с ней», — подумал Аристос, нависая над Аурианой всей своей тушей.
Оскалив зубы подобно дикому зверю, он утробно рычал. Его меч уже был готов вонзиться Ауриане в горло чуть пониже кадыка, но она сильно ударила его в живот обеими коленями. Аристос взревел и свалился на бок. Ауриана быстро вскочила на его широкую спину, чуть поскользнувшись на скользкой, словно политой маслом коже. Аристос стал брыкаться как конь, пытаясь сбросить ее, но она ухватилась за его кожаный наплечник и прилипла к нему как репей. Волосы Аурианы упали вниз и пристали к его потным плечам. Они хлестали по лицу и расползались по песку как сотни маленьких змей. Ауриана быстро выбрала из них длинную толстую прядь и захлестнула петлей вокруг его бычьей шеи. Она стала изо всех сил затягивать эту петлю. Наступил главный момент поединка. Одберту-Аристосу, оборотню и предателю своего племени, злодею и отцеубийце осталось жить несколько мгновений. Он надсадно хрипел, пытаясь освободиться. Руки Аурианы онемели, но она упорно продолжала тянуть. Ее силы тоже убывали. Не хватало воздуха, поэтому ее дыхание тоже участилось. Мгновения растягивались в вечность, глубокую и необъятную как ночь. В голове Аурианы мелькали картины далекого детства. Вот она сидит у очага и слушает тихий надтреснутый голос Херты, которая рассказывает зимнюю сказку: «А когда враг окружил их убежище в горах плотной стеной, и не осталось путей к спасению, девушки-воины подумали, что лучше отдать себя Фрии, чем умереть на жертвенном алтаре вражеских богов. И вот они распустили свои длинные волосы и с их помощью задушили друг друга. Поступив так, они остались свободными».
