обидел тебя? Причинил боль?
— Юра, а как иначе? Конечно мне больно! — воскликнул Володя. — Но что теперь поделать? Прошлого не изменить. Но спасибо за честность.
— Как я могу исправить это? — Юра совсем осел на пол, уткнулся лбом в Володины колени.
Володю смутил этот жест. Он не хотел, чтобы Юра извинялся, сидя у ног как собака. Он попытался поднять его с колен, но Юра схватил его за руки, сжал их и поцеловал ладони.
— Знаешь, — прошептал он, с нежностью глядя Володе в глаза, — я никогда не посвящал ему песен. Я вообще никому, кроме тебя, ничего не посвящал, и никто не вдохновлял меня так, как ты. Честно.
Володя опустился рядом на пол и обнял Юру. Осторожно прижимая его голову к груди, целовал волосы и вдыхал запах. Сердце разрывалось от стремительно сменяющих друг друга чувств: от злости, почти ненависти, за любовь к другому до всепоглощающей нежности к Юре и страха потерять его, выпустить из объятий хоть на минуту.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — прохрипел Володя — горло сжимала тревога. — Я не хочу отдавать тебя кому-то.
— Никому ты меня не отдаёшь, — пробурчал Юра ему в шею. — Прежде чем так думать, спроси моего мнения, хочу ли я вообще кому-то, кроме тебя, отдаваться?
— Но я не смогу жить так, как ты предлагаешь. Это не жизнь вообще. Ты — там, я — здесь. Это отношения даже не на два города, а на две страны! Раздельная жизнь по факту: у тебя — своя, у меня — своя, дом у каждого — свой, просто мы иногда пересекаемся. Неужели ты хочешь этого?
— Нет, — буркнул Юра — Володе показалось, что тот всхлипнул.
— И я так не хочу! — Володя положил ладонь ему на плечо и крепко сжал. — Я хочу всё и сразу, хочу, чтобы мы были семьёй. Хочу общий дом, общий быт, собаку, в конце концов, общую.
Юра приглушённо рассмеялся.
— И что делать? Опять эмигрировать? И кому из нас?
— Ну… — протянул Володя и замолк, осознавая наивность своих слов, но, какими бы наивными они ни были, он отказывался сдаваться. — Ты можешь остаться у меня? Работать здесь, а высылать музыку по интернету? Ведь это же возможно?
— Жить так? Не думаю.
— Ну, может, не жить, а просто оставаться не на неделю, а подольше? Надо будет — полетишь в Германию, как в командировку.
— Милый мой Володя… — протянул Юра, отстранившись. Грустная улыбка на его губах была красноречивее любых слов.
— Ясно, — сказал Володя и встал. — Надо выгулять собаку.
Он быстро оделся и, позвав Герду, вышел в прихожую. Юра засобирался пойти с ним, но Володя его остановил:
— Мне нужно побыть одному. Слишком много информации за сегодня — надо утрясти всё в голове.
Закрывая за собой дверь, Володя увидел Юру, растерянно стоящего посреди комнаты. Но сил остаться сейчас рядом с ним просто не нашёл.
А вернувшись через полтора часа, он застал Юру в прихожей — тот надевал пальто.
— Куда ты? — спросил он, не скрывая тревоги в голосе.
— Я тоже хотел погулять, — ответил Юра и поднял на него серьёзный взгляд. — Скажи, что ты надумал? Мы расстаёмся?
— Что? — опешил Володя. — Нет!
— Так мне вообще ждать тебя летом? — холодно спросил Юра.
— Жди. Жди, конечно, — произнёс Володя, пряча глаза. Он понял, к чему Юра клонит, и добавил: — Я буду терпеть отношения на расстоянии, пока не сломаюсь, если ты об этом.
— Это хорошо. — Юра кивнул.
— Так всё-таки куда ты?
— Я же сказал, — Юра сверкнул глазами и хитро улыбнулся, — погулять.
Юра быстро скрылся за дверью, Володя и слова не успел сказать.
Володя злился из-за того, что позволил и себе, и Юре тратить впустую оставшееся время. Хотелось вернуться в сегодняшнее утро и вообще не начинать этот разговор о Йонасе и Юрином прошлом. Не портить последний день вместе. Но он уже был испорчен, и даже вечер, и ночь. А завтра у Юры самолёт.
Юра не пришёл ни через час, ни через три. Володя дважды звонил ему, спрашивая, когда тот вернётся. Но Юра отвечал, что домой пока не собирается.
Всё это время Володя не находил себе места: измерил шагами каждую комнату, перемыл всю, даже чистую, посуду, приготовил ужин, но не съел и кусочка, брался за книги и тут же откладывал их. Злился — больше на себя, чем на Юру.
Когда часы пробили ровно шесть вечера, Володя услышал звонок в дверь и бегом рванул к ней.
— Где ты был? — Он едва сдержался, чтобы не закричать на Юру. — Почему так долго? Я чуть с ума не сошёл!
— Я сдал билет, — только и ответил Юра, победно глядя, как губы Володи растягиваются в улыбке.
Глава 17. Условное счастье
Володя вошёл в спальню. Было темно, но он различил два силуэта на своей кровати, затем услышал тихое прерывистое дыхание. Он инстинктивно потянулся к выключателю, но скользнул ладонью по пустой холодной стене.
Порыв ветра из открытого окна принёс с собой запах весенней ночи и всколыхнул штору. Она отодвинулась, и лунный свет упал на двух мужчин на кровати. Володя упёрся взглядом в ровную спину, заворожённо следя за мышцами, перекатывающимися под смуглой кожей. Тот, кто лежал снизу, положил одну ладонь на лопатку, поглаживая, а второй зарылся в светлые крашеные волосы. Володя сразу же узнал эти руки — большие кисти, изящные длинные пальцы. Юрины.
Раздался тихий протяжный стон. Володя узнал голос. Он зажмурился, пытаясь прогнать видение, но, когда открыл глаза, картина не рассеялась. Зато стало светлее. Володя, противясь себе, шагнул ближе к кровати — чтобы рассмотреть, убедиться. А в следующий момент Йонас повернулся к нему вполоборота и, не прекращая движений, приветливо улыбнулся. Юра под ним приподнялся, обхватив Йонаса за шею, посмотрел на Володю и, будто приглашая, протянул ему руку.
Возмущение, злость и ревность вспыхнули внутри, но ко всему этому примешалось ещё и возбуждение — такое сильное
