чего я никогда не смогу убежать.
Моя нога зацепилась за камень, я упала и покатилась вниз по склону, а затем с тошнотворным хрустом ударилась о валун.
― Вставай, ― прошипела я, поднимаясь на четвереньки, но моя рука подогнулась, и рыдание сорвалось с моих губ. ― Продолжай идти.
― Полегче, Фрейя.
Я услышала знакомый голос и подняла лицо, чтобы увидеть Стейнунн, склонившуюся надо мной.
― Мне нужна помощь, ― задыхалась я. ― Бьорн… он в союзе с Харальдом. Они здесь.
Стейнунн улыбнулась.
― Я знаю, Фрейя, ― сказала она, ее голос больше не был голосом горянки, а звучал с северным акцентом. ― Я все знаю. ― Затем она подняла чашу и выпустила дым, поднимающийся от нее, мне в лицо.
Паника охватила меня, когда я все поняла, но я уже летела вниз. Когда я упала на землю, мой взгляд остановился на красных кожаных шнурках на ее ботинках.
Потом осталась только темнота.
Глава 36
Кровать подо мной двигалась, поднималась и опускалась, как будто я слишком много выпила, и это ощущение вызвало волну тошноты.
― Бьорн, ― пробормотала я, пытаясь дотянуться до него.
Но не могла пошевелить руками ― грубая веревка стягивала мои запястья.
Мои глаза распахнулись, и дневной свет вонзился в них, как тысяча иголок. Сначала все, что я видела, было белым, но, когда я проморгалась, зрение прояснилось, я увидела корпус драккара и обутые в сапоги ноги вокруг меня. На меня нахлынули воспоминания о том, как Харальд и его люди пришли в пещеру. О том, как открылась правда о верности Бьорна. О трупах на земле вокруг меня, погибших от моего проклятия.
О Стейнунн, пускающей дым мне в лицо, демонстрируя свою истинную преданность.
― Рад видеть, что ты наконец очнулась, Фрейя. ― раздался голос Харальда, и я перевернулась на спину, встретившись с его бледно-серым взглядом.
― Где я?
― На драккаре, ― ответил он со слабой улыбкой, иронизируя над очевидным. Затем он пожал плечом. ― Мы в проливе, возвращаемся в Северные земли.
― Отпусти меня, ― прорычала я, пытаясь сесть. Но голова все еще кружилась от движения драккара и воздействия того, чем меня опоила Стейнунн. Сама скальд сидела в дальнем конце лодки, плотно закутавшись в плащ, и смотрела на море.
― Думаю, мы оба знаем, что освободить тебя невозможно, ― ответил Харальд. ― Из-за своего гнева на Бьорна ты отправишься обратно к Снорри, вооружившись вновь обретенной магией, а он, в свою очередь, использует тебя против меня, хочешь ты того или нет. Он уже доказал, что прекрасно умеет принуждать тебя.
― Мне не нужен Снорри, чтобы проклясть тебя, ― прошипела я. ― Мне нужен только мой собственный язык.
Харальд долго смотрел на меня, выражение лица было скорее задумчивым, чем встревоженным.
― Верно, ― наконец сказал он. ― Только я не думаю, что ты это сделаешь. Я видел выражение твоего лица, когда ты убила моих воинов. Когда ты прокляла их души, отправив в Хельхейм, вместо заслуженной Вальхаллы. Ты вполне можешь всадить мне нож между ребер, но проклясть меня ― значит принять ту сторону себя, которая, как мне кажется… приводит тебя в ужас. И я прошу тебя помнить, что я единственный, кто никогда не лгал тебе.
Его слова вдохнули новую жизнь в тот ужас, который я испытывала из-за того, что сделала. Не убийство, хотя и это было достаточно плохо, а проклятие душ на веки вечные. Мужчин и женщин, которые не угрожали мне оружием, ― они лишь выполняли приказы своего конунга. Хуже всего, что моя ярость была направлена не на них.
А на Бьорна.
Мое сердце дрогнуло при мысли о нем, но я сумела взять себя в руки, скользнув взглядом по фигурам в драккаре, пока не остановилась на его знакомой фигуре. Он сидел на одной из скамей, опираясь локтями на колени и ссутулив плечи.
― Предатель, ― закричала я, бросаясь вперед. ― Я вырежу твое сердце, мать твою!
То, что мои запястья были связаны, не имело для меня никакого значения, когда я пыталась перебраться через скамейки, чтобы добраться до него. Все, что имело значение, ― это заставить его почувствовать ту же боль, что и я. Заставить его понять боль своего предательства.
Но затем мое тело дернулось назад, и я ударилась подбородком о скамью.
Сплевывая кровь, я повернулась и увидела Тору, стоящую у меня за спиной, вцепившуюся пальцами в мой пояс.
― Заткни свой язык, дочь Хель, или я вырежу его у тебя изо рта.
― Отвали, Тора! ― прорычал Бьорн, потянувшись ко мне, и тут же отпрянул, когда Скади направила стрелу ему в лицо.
Я окинула взглядом драккар, в котором не было воинов, кроме детей богов. Единственными, кто еще здесь находился, были рабы, сидевшие на веслах.
В одно мгновение я поняла, почему ― проклятие Хель не действует на тех, кто владеет магией. Корни напали на Тору, Скади и Бьорна, но они смогли отбиться от них с помощью магии.
Но почему Харальд не пострадал?
Покопавшись в памяти, я прокрутила в голове этот момент, снова ощутив в себе прилив силы, наблюдая, как корни вырываются из земли. Но ни один не приблизился к конунгу Северных земель.
Почему так произошло, я не могла объяснить.
― Успокойся, Бьорн, ― сказал Харальд, делая умиротворяющие жесты. ― Я поклялся тебе, что Фрейя не пострадает. Разве я когда-нибудь отказывался от своего слова?
Напряжение на лице Бьорна ослабло, и мне захотелось плюнуть от ярости, потому что я ненавидела отношения между ними.
― В том, что все так сложилось, есть твоя вина, ― сказал Харальд. ― Она злится на тебя, и это делает ее угрозой для Северных земель, но вместо того чтобы убивать ее, как предлагали другие, я намерен дать ей шанс образумиться.
― То есть ты хочешь убедить ее сражаться за нас.
― Конечно, я хочу этого. ― Харальд пожал плечами. ― Фрейя чрезвычайно сильна и могла бы защитить мой народ так, как не способно ни одно живое существо. Но я не стану заставлять ее делать то, чего она не хочет. ― Его взгляд метнулся ко мне. ― Клянусь своей честью, это так. В Северных землях ты станешь свободной женщиной, Фрейя.
― Как Бьорн был свободным мужчиной? ― Мой голос был ровным. ― Я буду твоей пленницей, Харальд, и я не ребенок, чтобы морочить мне
