Наконец Галадриэль опустила глаза и улыбнулась.
— Не смущайтесь, — сказала она. — Этой ночью вы уснёте спокойно.
Хранители перевели дух и почувствовали внезапную усталость, будто их долго и дотошно расспрашивали, хотя вслух не было сказано ни слова.
— Ступайте! — произнёс Келеборн. — Вы измучены горем и тяжкой дорогой. Даже если бы Путь, предназначенный вам, и не затрагивал нас непосредственно, вы всё равно нашли бы убежище в этом Городе, чтобы залечить раны и набраться сил перед дальнейшей дорогой. Однако не будем пока говорить о том, что предстоит. Отдыхайте.
На этот раз, к радости четвёрки хоббитов, Хранителям не пришлось забираться на дерево. Эльфы разбили близ фонтана под сенью мэллорнов шатёр, приготовили для гостей удобные постели и, пожелав им спокойного сна, удалились. Оставшись одни, путники обсудили позапрошлую ночёвку на талане, вспомнили курган Амрота, поговорили о нынешних Владыках Лориэна, но ни словом не обмолвились о событиях в Мории — на это у них пока не было сил.
— Скажи, а почему ты покраснел у Владычицы? — вдруг спросил Сэма любопытный Пин. — Ты быстро опустил глаза. Любой бы подумал, что у тебя нечиста совесть. Надеюсь, её не отягощает нечто худшее, чем гнусный замысел стянуть одно из моих одеял?
— Больно нужно, — пробормотал Сэм, не расположенный шутить. — Если хочешь знать, под её взглядом я прямо голым себя почувствовал. Разве приятно? Она ж мне прямо в душу заглянула! Глядит и спрашивает: а что, мол, ты сделаешь, если дам тебе возможность удрать обратно в Хоббитанию в уютную норку, да ещё… да, ещё и с собственным садиком, вот.
— Забавно, — вмешался Мерри. — Точь-в-точь, что и мне померещилось. Только… ну… пожалуй, не буду рассказывать, что именно.
Оказалось, что каждому участнику похода, как поняли, глядя друг на друга Хранители, был предложен ясный, но безжалостный выбор между верностью и самой заветной мечтой: переложи смертельно опасную борьбу с Сауроном на чужие плечи, сверни с тёмного и страшного пути — и мечта сбудется.
— Да уж, рассказывать, пожалуй, не стоит, — пробормотал Гимли и тоже умолк.
— И всё же это чрезвычайно странно, — заметил Боромир. — Быть может, Владычица просто хотела нас испытать с неведомой нам, но благой целью. Однако зачем она нас искушала? Зачем столь искусно внушила нам веру, что может исполнить свои обещания? Излишне говорить, что я отказался её слушать. Люди Минас Тирита верны своему слову.
Однако что именно пообещала ему Владычица, Боромир не сказал.
Что касается Фродо, он тоже предпочёл отмолчаться, хотя Боромир долго приставал к нему с расспросами.
— Она долго удерживала твой взгляд, Хранитель Кольца, — заметил он.
— Да, — согласился Фродо. — Однако мысли, которые пришли мне в голову, я предпочту оставить при себе.
— Но будь начеку! — сказал Боромир. — Неизвестно, какие намерения у этой Владычицы эльфов.
— Не смей говорить дурно о Владычице Галадриэли! — сурово прервал Боромира Арагорн. — Ты не знаешь, о чём говоришь. Ни в ней, ни в этой земле нет зла, если только человек не приносит его сюда с собой. Но коли принёс — пусть остережётся! Однако сегодня я усну спокойно… впервые с тех пор, как покинул Раздол. И пусть сон мой будет глубок и позволит забыть на время о моём горе! Я устал и телом, и духом.
Арагорн бросился на ложе и мгновенно впал в продолжительное забытьё.
Остальные вскоре последовали его примеру, и их сон не тревожили ни звуки, ни сновидения. Когда, проснувшись, они вышли из шатра, лужайка была залита дневным светом и весело блестела на солнце бившая в небо прозрачная струя фонтана.
Спокойно-светлые, словно капли росы, искрились над Карас Галадоном ясные дни, и вскоре Хранители потеряли им счёт; иногда на небо набегали лёгкие тучки, просеивались мелким дождём и, освежив траву и листву, уплывали прочь. Воздух был прохладен и свеж, точно ранней весной, однако повсюду ощущался глубокий покой зимы. Хранители гуляли в лесах, плотно ели и много спали, но их житьё не казалось им скучным — видимо, они очень вымотались в пути.
Владыки больше не призывали гостей, а из других эльфов, живших в Городе, мало кто знал или хотел пользоваться всеобщим языком. Халдир, распрощавшись с Хранителями, снова отправился на северную границу — теперь там стояла сильная дружина. Леголас постоянно пропадал у сородичей, после первой ночи он даже не ночевал в шатре и только обедать приходил к Хранителям. И очень часто брал с собой Гимли, — остальные только диву давались такой перемене.
Теперь, гуляя или сидя вместе, Хранители могли говорить о Гэндальфе, припоминая с болезненной отчётливостью всё, что знали о нём. Когда они исцелились от ран и усталости, горечь утраты стала более пронзительной. В мелодичных эльфийских песнях им часто слышалось имя сгинувшего друга — лориэнцы тоже оплакивали гибель мага.
— Митрандир, Митрандир, — пели эльфы. Они, как сказал Хранителям Леголас, называли Гэндальфа Серым Странником. Но перевести песню эльф отказался, объяснив, что ему не хватит мастерства, да и горе для него ещё так близко, что вызывает слёзы, а не желание петь.
Из Хранителей Фродо первым попытался выразить свою скорбь в корявых, заплетающихся строчках. Он редко сочинял что-нибудь; даже в Раздоле хоббит предпочитал слушать, а не петь, хотя хранил в памяти много сочинённых другими песен. Но сейчас, сидя у лориэнского фонтана и слыша окружающие его голоса эльфов, он как будто смог найти форму для песни, которая показалась ему красивой. Однако когда Фродо попытался повторить её вслух Сэму, осталась только тень, обрывки, ломающиеся, как увядшая листва в горсти:
В сумерках серых из норки моейШаги его слышал я у дверей.Едва лишь заря начинала мерцать,Молча в свой путь уходил он опять.От севера взгорий до южных гор,Средь тёмных лесов и драконьих нор,От степей Глухоманья до Западных странПуть его добровольный лежал.Бессмертных и смертных он понимал,Вести от птиц и зверей получал,Хоббит иль эльф, человек или гномГоворить с ним могли на наречьи родном.Карающий меч, милосердья рука,Под грузом забот согнулась спина,Глаза как угли, голос громче трубы,Скиталец усталый на долгом пути.Мудрец на троне среди Мудрецов,Вспыльчив, но вмиг рассмеяться готов,В поношенной шляпе и старом плащеСтарик, держащий посох в руке.На мосту Казад-дума стоял он один,Багровая Тьма была перед ним.Но камень жезл волшебный сломал…Мудрец в пещерах Мории пал.
— Ой, вы почти что побили мистера Бильбо! — воскликнул Сэм.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
