— Век живи — век учись, как говаривал обычно мой старик! Правда, он всю жизнь копается в земле и никогда не помышлял гнездиться на дереве, как птица, или ползать, ровно паук, по паутинкам. Таких фокусов даже мой дядя Энди не выкидывал!
Когда наконец все Хранители собрались на восточном берегу Серебрянки, эльфы отвязали и свернули канаты. Рамил, который остался на другом берегу, перетащил к себе последний конец, повесил бухту на плечо, прощально помахал Хранителям рукой и зашагал обратно к Нимродели на свой пост.
— Итак, друзья, — сказал Халдир, — вы вступили в Наит Лориэна, или, на вашем языке, Клин, ибо этот край подобен острию копья между руками Серебрянки и Андуина Великого. Чужакам не дозволено проникать в секреты Наита. И очень немногие получали разрешение ступить на этот берег. — Халдир помолчал и буднично закончил: — А теперь, как было решено, я завяжу глаза гному Гимли. Остальные, пока мы не приблизимся к Эгладилу близ Острия между водами, могут идти с открытыми глазами.
— Решение принято без меня, — мрачно нахмурившись, проговорил Гимли. — Я не пойду с завязанными глазами, словно нищий или пленник. Я не шпион. Мой народ никогда не вступал ни в какие сделки со слугами Врага. И мы никогда не причиняли вреда эльфам. Я не больше предатель, чем Леголас или любой из нас.
— Не сомневаюсь, — ответил Халдир, — но таков наш закон. Я не могу преступить его, а тем более изменить. Я и так зашёл слишком далеко, позволив тебе перейти через Келебрант.
Гимли расставил ноги положил руку на топор.
— Я пойду вперед с открытыми глазами, — непреклонно заявил он, — или пойду назад и попытаюсь, даже если и сгину в одиночку в глуши, вернуться в Подгорное царство, где никто не назовёт меня предателем.
— Перейдя реку, ты отрезал себе дорогу назад, — сурово сказал Халдир. — Теперь ты должен предстать перед Владыками, и только они решат, отпустить тебя или задержать. Если ты попробуешь вернуться вплавь, тебя пристрелит первый же часовой.
Гимли выхватил из-за пояса топор. Халдир и второй эльф мгновенно натянули луки.
— Чума на всех упрямых гномов! — досадливо воскликнул Леголас.
— Стоп! — вмешался Арагорн. — Отряд веду я — вы должны меня слушаться. Гимли будет несправедливо унижен, если завяжут глаза лишь ему. Мы все пойдём с завязанными глазами, даже Леголас. Так будет лучше, хотя это очень замедлит и затруднит путешествие.
Гимли внезапно расхохотался.
— Хорошо же мы будем выглядеть! — воскликнул он. — Точь-в-точь вереница слепых бродяг с Халдиром во главе вместо собаки-поводыря! Я готов разыграть из себя слепца вдвоём с Леголасом. Остальные могут остаться зрителями!
— Я эльф! — возмутился уже Леголас. — И, кстати…
— Чума на всех упрямых эльфов! — перебил его Арагорн. — Нет, поступим по справедливости. Завяжи мне глаза! — обратился он к Халдиру.
— Помни, ты ответишь мне за все сбитые пальцы и каждый синяк, если ты поведёшь нас плохо, и я буду спотыкаться или упаду, — буркнул Халдиру гном, ощупывая туго затянутую повязку.
— Тебе не придётся жаловаться, — уверенно сказал ему Халдир. — Я поведу вас аккуратно, и у нас в Лориэне превосходные тропы.
— Увы, что за глупые времена! — недовольно проговорил Леголас. — Мы все враги одного Врага, и при этом я должен идти вслепую, оказавшись в гостях у своих же сородичей, да ещё когда солнце так весело сверкает сквозь золотую листву!
— Да, это выглядит глупым, — согласился Халдир. — Поистине, ни в чём так ясно не проявляется могущество Черного Властелина, как в отчуждении друг от друга тех, кто еще противостоит ему. Но нас, лориэнцев, столько раз предавали, что мы теперь почти никому не доверяем — кроме, может быть, раздольских сородичей, — и наше поселение превратилось в остров, со всех сторон окружённый врагами, и руки наши привыкли ныне больше к лукам, чем к арфам. Реки долго защищали нас, но теперь и они перестали быть надёжной защитой, ибо Тень проползла далеко к северу и окружила нас. Некоторые поговаривают об уходе, но похоже, что время упущено. Горы на западе всё более подвластны злу, восточные земли превращены в пустыню и кишат тварями Саурона, а недавно пронёсся слух, что и дорога к югу, через Рохан, более небезопасна, дельту же Великой Реки караулит Враг. Даже если мы и прорвёмся к берегам моря, мы не найдём там ныне ни одного укрытия. Говорят, что ещё существуют гавани Высших эльфов, но они далеко на северо-западе, за страной невысокликов, и где это, знают лишь Владыки, но не я.
— Мог бы разрешить свои сомнения, раз уж повстречался с нами, — перебил его Мерри. — К западу от Шира, в котором живём мы, хоббиты, действительно есть эльфийские гавани.
— Счастливцы хоббиты, живущие неподалёку от морских берегов! — воскликнул Халдир. — Никто из моего народа не видел моря с незапамятных времен, хотя мы постоянно вспоминаем его в песнях. Пока мы идём, расскажи мне о Гаванях, — попросил он хоббита.
— Не могу, — признался Мерри. — Я никогда в них не был. Раньше-то мне не случалось путешествовать. И если б я знал, что творится в мире, то вряд ли бы решился уйти из Хоббитании.
— Даже для того, чтобы увидеть прекрасный Лотлориэн? — спросил Халдир. — Мир действительно полон опасностей, и в нём немало тёмных мест, но в нём осталось и немало прекрасного, а любовь, хоть ныне она повсеместно смешана с печалью, становится от этого лишь сильнее. — Эльф помолчал и грустно закончил. — Некоторые среди нас поют, что завеса Тьмы раздвинется, и снова вернутся мирные времена. Но я не верю, что мир вокруг нас снова станет таким, каким был прежде, а Солнце столь же ясным, как встарь. Быть может, настанет короткое просветление и мы, эльфы, сможем беспрепятственно достигнуть Моря и покинуть Средиземье навеки. Увы, покинуть Лотлориэн, который я так люблю! Как печально будет жить там, где не растут мэллорны. Но никому не неведомо, есть ли мэллоны там, за Великим Морем.
Слушая Халдира, Хранители гуськом брели следом за ним по тропе, второй эльф замыкал шествие. Тропа была ровной и мягкой, и вскоре путники зашагали уверенней, уже не опасаясь споткнуться или упасть. Наверно из-за того, что они шли вслепую, их слух и прочие чувства очень обострились. Фродо чувствовал запах деревьев и мнущейся под их ногами травы, слышал шорох листвы над головой, журчание реки откуда-то справа и тонкий посвист птиц в небе, а когда отряд пересекал поляны, ощущал на щеках и руках солнечный свет.
Еще над Серебрянкой ему вдруг почудилось, что он уходит из сегодняшнего мира, как будто шаткий канатный мостик уводил к минувшим Древним дням, в эпоху Эльдер. В Наите это странное ощущение усилилось. Фродо казалось, что вокруг него оживает Прошлое. В Раздоле всё напоминало о Прошлом, в Лориэне оно было живым и реальным. Здесь знали о зле, знали о печали, эльфы боялись враждебного мира снаружи и не доверяли ему, у лесных границ выли волки, но на самом Лориэне не было тени: он жил так, будто зло ещё не родилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
