какой-либо поддержки, а эти ребята привели с собой много друзей, чтобы прикрывать их спины. Я бы чувствовал себя счастливее, если бы точно знал, что дальше в его колонне больше не было никаких чертовых сюрпризов!
Очевидно, Сармут намеревался, чтобы его авангард принял на себя первоначальный удар и разбил к чертям все, что встало на его пути, и если была какая-то причина, по которой он не должен был быть уверен в этом, Кейтано Рейсандо не знал, что это может быть!
— Знаешь, — медленно произнес он, прищурив глаза, — думаю, пришло время отдать им метеометр.
— Прошу прощения, сэр?
— Я сказал, что пришло время отдать им метеометр, — повторил Рейсандо, поворачиваясь лицом к флаг-капитану. — Мы все равно не можем удержать их от этого, но он нацелился немного выше, чем я думал. Не знаю, недооценил ли он наш курс или просто хотел убедиться, что у него будет достаточное расстояние для маневра между нами, когда он, наконец, развернется, чтобы сократить дистанцию, но, возможно, он дал нам немного больше пространства для маневра, чем намеревался.
Травис на мгновение посмотрел на него, затем снова на линию чарисийцев, а затем начал кивать.
* * *
— Вахтенный мичман, милорд, — объявил Силвист Рейгли, камердинер и стюард сэра Данкина Йерли, выходя на кормовую галерею «Дестини».
Как всегда, всякий раз, когда представлялась возможность боя, Рейгли был щедро вооружен пистолетами, мечами, кинжалами, возможно, одной-двумя гранатой и Бог знает какими другими смертоносными заостренными предметами.
Слава Богу, я отправил Стивирта на «Флит уинг» прикрывать спину Гектора, — иронично подумал барон. — Если бы он и Силвист были в одном и том же месте при взрыве снаряда, одному Богу известно, сколько десятков людей унесли бы с собой летающие ножи, пистолеты и кастеты!
— Спасибо, Силвист, — сказал он вслух, выпрямляясь с того места, где он стоял, опираясь на поручень, наблюдая, как КЕВ «Эмприс» уверенно плывет по кильватеру «Дестини». Он отвернулся от поручня и сделал приглашающее движение пальцами правой руки, и камердинер исчез тем же путем, которым пришел, а затем появился снова с кареглазым мичманом-шатеном.
— Мастер Абат, — сказал Сармут, когда юноша вытянулся по стойке смирно и коснулся груди, отдавая честь.
— Мой господин, — ответил четырнадцатилетний подросток. — Капитан Лэтик выражает свое почтение, и враг меняет курс. Капитан просил передать вам, что вы были правы.
Юноша, казалось, был немного озадачен последней фразой, но Сармут только покачал головой.
— Не беспокойтесь об этом, мастер Абат, — посоветовал он. — Передайте мои наилучшие пожелания капитану Лэтику и скажите ему, что я немедленно присоединюсь к нему на палубе.
— Да, да, милорд. Передать привет капитану, и вы немедленно присоединитесь к нему на палубе.
Сармут кивнул в знак подтверждения, и Абат снова отдал честь и удалился.
Барон постоял еще мгновение, глядя на огромную вереницу галеонов, следующих в кильватере «Дестини», слушая чаек и морских виверн, когда они пикировали и носились вокруг его кораблей. Они исчезнут достаточно скоро, когда загремят пушки, — мрачно подумал он. Затем он встряхнулся и последовал за мичманом, ступив с кормовой галереи в то, что было его каютой, пока галеон не приготовился к бою. Теперь весь корабль представлял собой одну длинную, широкую деревянную пещеру, каждая разделяющая переборка была сложена внизу на хранение, ее дощатый пол был покрыт песком для сцепления и усеян кадками с водой для банников и пожаротушения. Пещера с зияющими через равные промежутки времени орудийными отверстиями, впускающими ветер и солнечный свет и выпускающими тупые, голодные дула ее артиллерии. Он чувствовал, как ветер теребит его волосы невидимыми пальцами, а песок хрустит под подошвами его ботинок, когда он шагал мимо ожидающих артиллеристов, застывших, как боевые статуи, вокруг их оружия — трамбовки, банники и запальники в руках, сабли и пистолеты по бокам, винтовки со штыками наготове, если они должны понадобиться — и люди из команды его флагмана почтительно склонили головы, когда он проходил мимо.
Он вышел на ют, и Лэтик поприветствовал его.
— Они делают это, милорд, — сказал он.
— Конечно, это так. — Сармут покачал головой. — Как только стало очевидно, что они не могут воспользоваться датчиком погоды, это был действительно единственный открытый для них ход.
— О, я знаю это, милорд. — Лэтик криво улыбнулся. — Просто вы рассчитали, когда они успеют, почти с точностью до минуты. Я был уверен, что они продержатся дольше.
— Это потому, что вы недооцениваете адмирала Рейсандо. С мозгами этого человека все в порядке, Робейр, и он только что продемонстрировал, что у него есть моральное мужество поступать правильно, даже с риском навешивания инквизицией на него ярлыка «пораженца».
Барон подошел к поручням левого борта и посмотрел на море, простиравшееся примерно на четыре мили. Лидер доларской линии развернулся, изменив курс с северо-востока на восток почти точно на юго-восток, заворачивая внутрь своей собственной линии. Остальная часть вражеской линии последовала за ним, поворачивая последовательно, когда каждый галеон достигал одной и той же точки, принимая ветер на свой левый борт и встряхивая больше парусины.
Рейсандо рассчитал это достаточно хорошо, — подумал Сармут, — но ему следовало приказать сделать одновременный разворот. Если бы он одновременно развернул всю свою эскадру против ветра, он бы дал своим крайним кораблям гораздо больший запас прочности. Однако Сармут знал, почему он этого не сделал. Маневрировать сорока с лишним галеонами как единой сплоченной силой было сродни гонке стада диких драконов через
