— Ты мне льстишь.
— Арвид выломал оконную решетку.
— Оконную решетку выломаю и я, а этот крюк вмонтирован в стену на длину не меньше локтя. Если это единственное твое предложение…
— Нет, — оборвал Курт, взявшись за цепь у крюка, и уперся в стену плечом. — Просто показалось, что так проще… Подними руки.
— Смешно, — согласился тот, демонстративно позвенев цепью, и он раздраженно поморщился:
— Значит, поднимись на цыпочки; и вообще, я слышал, что стриги умеют летать.
— Угу, — кивнул фон Вегерхоф, вытягиваясь вдоль стены. — Я тоже слышал.
Курт уперся в пол, потянув цепь на себя; стриг был выше него почти на голову, однако вряд ли намного тяжелее, но звенья старой цепи цеплялись за кольцо, не давая ей проскальзывать, а изгиб крюка был довольно длинным. Упора в пол не хватало, и он развернулся, не тяня вес на себя, а навалившись на цепь собственным телом.
— А с виду одни кости… — прошипел он, зло рванувшись вперед; звено звякнуло, соскользнув с крюка, и фон Вегерхоф приземлился на ноги, рванув цепь на себя.
— Это уже лучше, — отметил стриг и, скептически оглядев свои руки, договорил: — Однако не думаю, что, если я буду ходить по коридорам и греметь цепями, у Арвида случится сердечный приступ. Есть еще светлые идеи?
— Неблагодарная свинья, — откликнулся Курт, взявшись за пряжку ремня, и тот нахмурился:
— Не скажешь, что это ты задумал?
— Меня разоружили, — пояснил он, отгибая пряжку. — И отобрали все — все, что Арвид нашел опасным. Видимо, ремень он таковым не посчитал, а зря… Есть у нас умелец в академии, Фридрих; недурные выдумывает штуки. К примеру, отмычки, которые можно вот так спрятать меж двух полос кожи. Такой набор, как у Адельхайды, сюда, разумеется, не засунешь, отмычки хиленькие, однако их, надеюсь, должно хватить — запоры на тебе тоже не амбарные. Прежде, — продолжил он, пристроившись ближе к свету и принявшись за замок на браслете, — в подобном же ремне я прятал лезвие. Тонкое, гибкое и острое; однажды оно меня даже выручило. Но в мое последнее появление в академии Фридрих предложил отмычки — и что-то меня дернуло согласиться, скорее всего, темное прошлое. А гляди-ка, пригодились.
— Уверен, что сможешь? — уточнил стриг, когда пальцы сорвались с тонкого инструмента, и Курт огрызнулся:
— Не болтай под руку.
На оба браслета ушло почти десять минут, проведенных в молчании и напряжении; стриг косился на тело стража на полу, на дверь, вслушиваясь в тишину. Когда оковы упали, Курт распрямился, отерев лоб ладонью, и аккуратно спрятал отмычки обратно.
— Счет я пришлю в твой ульмский дом, — сообщил он деловито, и тот мельком улыбнулся, тут же посерьезнев.
— Мы в подвале, — произнес фон Вегерхоф и, обернувшись на дверь, присел перед все еще беспамятным телом стража, отстегивая меч с его пояса. — До выхода пол-этажа. Над нами — десятки наемников и два с половиной стрига. Какой путь выбираешь?
— Иными словами, предлагаешь отступиться и удрать?
— Предлагаю. Тебе.
— Снова?
— Ты ведь уже понял, с чем имеешь дело, Гессе.
— А ты?
— И я понял, — кивнул тот, — посему выбираю путь через наемников.
— Думаю, такой наглости он от нас не ожидает, — без особенной уверенности предположил Курт, и тот, мгновение помедлив, вздохнул, протянув ему меч. — А ты?
— Обойдусь, — откликнулся фон Вегерхоф, подбирая кинжал стража с пола. — У выхода должна быть караулка; там добуду что-нибудь посерьезнее.
— Возражать не стану, — согласился он, кивнув на дверь. — Идем?
— Как ты себя чувствуешь? — не двинувшись с места, спросил стриг, и Курт тяжело усмехнулся:
— Как я себя чувствую… Меня обсосал заносчивый выродок, воняющий кровью. Меня фактически нагнули; как я, по-твоему, себя чувствую?
— Ты забыл упомянуть, что твой напарник ничем тебе не помог.
— Не смог помочь, — поправил Курт, умерив тон, и, взглянув на помрачневшее лицо стрига, отмахнулся: — Плюнь на все, что он наплел. Сам же отлично осознаешь, что говорилось все это именно для того, чтобы ты вот так погрязал в самобичеваниях. Забудь.
— Нет, — возразил тот. — Не забуду. Он был прав — пора перестать корчить из себя неведомо кого. Пора признать реальность и вспомнить, кто я есть.
— Да? — уточнил он настороженно. — И кто же ты?
— Тот, кто убьет этого заносчивого выродка, — ответил стриг коротко, и Курт сделал торжествующее лицо:
— Отлично!.. Тогда идем, пока упомянутый выродок не решил спуститься и проверить, как тут его гости.
— Дай мне две минуты, — отозвался фон Вегерхоф, перевернув стража лицом вверх. — И… лучше выйди.
— Ну уж нет, — возразил он, — если я верно тебя понял — нет. Я останусь. Я должен это видеть.
— Зачем?
— Для общего развития.
— Врешь, — отмахнулся тот. — Боишься оставить меня с самим собой наедине… А впрочем, нет времени на споры. Как тебе угодно; только предупреждаю — тебе это вряд ли понравится.
Фон Вегерхоф оказался прав и неправ — при виде этого зрелища заныла собственная шея и живо вспомнились та боль и беспомощность, что обрушились на него самого меньше двух часов назад, однако при мысли о том, скольким подобным происшествиям за столько лет своей службы стал пособником этот человек, на душе теплело от злого удовлетворения…
Когда безжизненное тело стража с глухим стуком соскользнуло на пол, фон Вегерхоф рывком поднялся, отступив и закрыв глаза; его пошатывало, стиснутые в кулаки ладони слабо дрожали, и воздух пробивался в горло рваными глубокими глотками. Наконец, вдохнув всей грудью, стриг открыл глаза, глядя вокруг так, словно видел все это впервые — каменные стены, окрашенные алыми огненными отблесками, полумрак и тишину. Ладонь коснулась груди, где, бывало, висел посеребренный Знак и где его не было сегодня, и замерла, стиснув в пальцах складки одежды.
— Как самочувствие? — осторожно поинтересовался Курт, и тот, не оборачиваясь, хрипло выговорил, на миг вновь прикрыв глаза:
— Четки не пролюбил?
Он спохватился, судорожно сунув руку за отворот куртки, и облегченно выдохнул, извлекши низку деревянных бусин; фон Вегерхоф помедлил, глядя в пол, и тихо потребовал:
— Дай.
Курт протянул руку; стриг, подступив, еще мгновение стоял, не шевелясь, глядя на отполированное пальцами дерево четок, словно на кубок с ядом, и наконец, шагнув ближе, решительно сжал их в ладони и замер.
— Гром небесный не грянул, — отметил Курт, забирая, и, подумав, прятать не стал, навесив на запястье. — Так как себя ощущаешь? Выглядишь, как с перепою… уж извини за lusus verborum[202].
— Я не делал этого более тридцати лет, — произнес тот, глядя на посеревшее тело стража на полу. — И думал, что больше никогда… Я в порядке, — встряхнувшись, ответил стриг, обернувшись к нему, и усмехнулся. — Даже слишком. Просто потерял навык; а слуга другого мастера — это и вовсе словно бутыль вина после долгой голодовки. Слишком крепко, слишком насыщенно. Мне нужна еще минута, чтобы освоиться, но это вполне можно делать и на ходу. Ты сам в силах?
— Спать хочу смертельно; но у меня выбор невелик, — пожал плечами Курт и вновь кивнул на дверь: — Идем. Думаю, Арвид с приятелями позаботится о том, чтобы я не заснул.
Глава 27
У выхода из подвала фон Вегерхоф приостановился, указав в сторону низенькой дверцы, бросив — «Караулка», и, не дожидаясь Курта, распахнул створку, влетев в небольшую освещенную комнатушку. Двое стражей уже истекали кровью, когда он торопливо вбежал следом; стриг, переступив бездвижные тела, остановился напротив стены с оружейной стойкой.
— Выбери что-то посущественней, — посоветовал он, пристегивая довольно старомодный широкий меч, более похожий на тесак. — В этот раз идти будем нагло.
— Проскочим, — отозвался Курт, обойдя кровавую лужу. — У нас выбора нет.
Себе он выбрал в довесок к мечу пару тяжелых кинжалов и, помедлив, остановился перед скопищем арбалетов чуть в стороне. Ничего похожего на его легкое многозарядное чудо механики здесь не было, в основном у стены топорщились дугами громоздкие и совершенно неудобоносимые монструмы, и внимания заслуживали лишь две относительно небольших ручных конструкции. За неимением лучшего могли сгодиться и они, и Курт, подумав, взял оба, перевесив за спину и прихватив по паре болтов для каждого.
— Не нагружайся, — предупредил стриг, и он отмахнулся:
— Бросить никогда не поздно.
Тот не стал возражать и, кинув напоследок взгляд вокруг, вышагал в коридор.
За стремительным легким шагом фон Вегерхофа он почти не поспевал; сейчас казалось, что стриг и впрямь летит, едва касаясь пола. Торопясь не отстать, Курт успевал лишь отмечать путь — коридор, пять широких ступеней, коридор, дверь; два наемника, рухнувшие ему под ноги. Первый этаж; коридор, дверь, еще двое, лестница… Второй этаж; тот самый коридор, уже без тел стражей и птенца, но все так же залитый кровью, дверь, лестница… Третий этаж; площадка в крови, окровавленный пол коридора…
