думать о том, чем этот неприятный предмет мог являться. Но оторвать глаз от него не могла, не могла, потому что он напоминал ей кое-что. Кажется, это был… небольшой, продолговатый, ещё розовый череп. Небольшой, недавно, но тщательно обглоданный череп какого-то существа… с ярко выраженными верхними клыками. Что это? Чей это череп? Девочка боялась себе признаться в этом, но она почти не сомневалась в том, кому принадлежит это часть скелета. Светлана чувствовала, что это… собачий череп. Она никогда не видала собачьих скелетов, но почему-то была уверена, что эта часть скелета принадлежит именно собаке. И какой собаке принадлежал череп, девочка, кажется, знала. Она молча подняла его. Череп не был лёгким, из него не выели мозги пса. Поглядела на него секунду и…
«Неужели он их съел?»
Света не заплакала. У неё внутри всё смешалось. Горькое, горькое ощущение обиды вперемешку со злостью и острым чувством, что её предали, захлестнуло девочку. Ей вдруг стало понятно, почему и, главное, чем у Любопытного так испачкана одежда.
— Мои собаки! — беззвучно прошептала она. Саске и Сакура. Она вспомнила их, и по её щеке покатилась слеза.
Но она поспешно вытерла её, так как услышала снаружи:
— Человек Светлана-Света, туман рассеивается. Надо поторопиться.
«Надо поторопиться, надо поторопиться!».
Но что ей сейчас делать? Начать выяснять отношения с этим противным, воняющим чем-то неприятным существом, что всё время помогало ей и спасало её? Нет, нет, она тряхнула головой. Не сейчас. После, всё после. А пока Света, не раздумывая, кидает череп себе за спину, в рюкзак. И идёт на улицу, неся в руке высохшую часть тела синего мальчика, на которой сейчас подрагивали два чёрных лепестка пламени.
— Вы очень долго, — сказал Лю Цинь, — туман уже заканчивается, а нам ещё искать хорошее укрытие.
Светлана ничего ему не ответила, она бросила взгляд на заскорузлую ткань рубашки Любопытного и отвернулась, едва не заплакав. Но сдержала слёзы и сказала:
— Я знаю в развалинах хорошую щель, это недалеко от церкви, — произнесла Светлана, аккуратно держа огонь подальше от себя, так как после тумана подул первый утренний ветер.
— Прекрасно, тогда нам лучше пойти туда.
Когда девочка соскочила с серебряного мха, на асфальт, она увидела собаку. Это была Сакура. Сакура всегда была немного пугливой, но Света уже привыкла, что и Сакура, вслед за храбрым Саске, бежала к ней, когда видела её. Но на этот раз Сакура только усиленно виляла хвостом и слегка потявкивала, но к Свете не шла. Держалась метрах в пятнадцати.
— Почему она не идёт к нам? — спросила Света скорее у самой себя, чем у Лю Циня, она старалась не глядеть на Любопытного и его одежду.
— Человек Светлана-Света, мне кажется, что сейчас не время это выяснять, — ответил ей Лю Цинь.
— Да, не время, — сказала Света и пошла вдоль забора к Гастелло, она хотела вернуться туда, где эта улица пересекала улицу Ленсовета.
— Синекожий, — сказал Лю, и по его тону Светлана почувствовала, что он по-настоящему возбуждён. Она взглянула в сторону и увидела его. Да. Этот Синекожий совсем не походил на силача. Тот был тяжёл и громоздок, а этот был лёгок, быстр и классно сложен. Не скажи ей Лю, что он слеп, Света никогда бы так не подумала, потому что это прекрасное существо с великолепной фигурой уверенно шло по мху, только чуть выставив вперёд левую руку.
— А он точно слепой? — спросила Света очень тихо, не отрывая глаз от быстрой и сильной фигуры.
— Если бы он был зряч, он бы, как мне кажется, уже бежал к вам, — разумно предположил Лю Цинь так же тихо, как и девочка. — Думаю, нам нужно поспешить. Даже не имея глаз, всё равно он очень быстр.
И тут Светлана совершила ошибку, глупую ошибку.
— Сакура, иди за мной, — позвала она собаку.
Собака услышала её, но её услышал и Синекожий, он сразу замер, всего на одно мгновение, повернул голову в их с Лю сторону, и тут же повернулся и очень быстрым шагом пошёл к ним.
— Вот вам пример обременительных привязанностей, о чём я вам всегда и говорил, — очень тихо произнёс Лю. — Уходите, Светлана-Света, только как можно тише, а я попытаюсь обратить его внимание на себя. Потом я догоню вас.
Света увидела, как ещё недавно такой неуклюжий и хилый Лю вполне себе быстро нагнулся и поднял с земли кусок асфальта.
Светлана, стараясь не топать своими ботинками, пошла быстрым шагом в сторону двадцать седьмого дома, а Любопытный пошёл в сторону Синекожего, сделал десяток шагов, а потом размахнулся… Света даже немного испугалась, испугалась того, что он кинет кусок асфальта в приближающегося врага и этим разозлит его ещё больше, но у Лю Циня хватило ума этого не делать. Он кинул кусок асфальта на землю, и Синекожий сразу заметил это, он повернулся и пошёл туда, где только что упал камень. Но вот только шёл он туда недолго, видно, понял что-то, остановился, задрал подбородок ещё выше, принюхался и снова пошёл в сторону улицы Гастелло, как раз туда, куда уже свернула Светлана.
Девочка уже перешла на бег, она удалялась от преследователя и обернулась, чтобы посмотреть, где он, — и увидела, как Синекожий уверенно сошёл со мха и шёл за нею, всё так же выставив вперёд левую руку и чуть задрав голову. А перед ним… бежал Любопытный. Да именно бежал, делая длинные шаги и неплохо работая руками. Он был очень и очень способный, этот Лю Цинь.
Но Светлане было пока не до бега Любопытного. Девочка бежала к нужному для неё развалившемуся дому, держа в руке кусок засохшей мертвечины, на котором то затухали, то снова возрождались язычки чёрного огня.
Светлана волновалась, её сердце стучало быстрее, чем необходимо для бега. Она почти добежала до нужного ей дома, когда её нагнал Лю Цинь; девочка обернулась и увидела, что несмотря на то, что она бежала, а Синекожий шёл, он совсем не отстал от неё. И теперь, всё тем же уверенным шагом, он приближался к девочке. Да, он был не чета медлительному Силачу. Иногда Синекожий останавливался, всего на секунду, задирал подбородок и принюхивался, вертя головой, ему хватало
