и отошла от него, всё ещё рыча тихонько. Она подошла к Светлане и встала рядом.
— Молодец, молодец, — приговаривала девочка, поглаживая её по голове. — Умница.
Она и сама начинала успокаиваться при этом, но, глядя на Лю, на его скривившуюся физиономию, и видя, как ему на брюки вытекает вонючая коричневая жижа, в которой копошатся огромные жёлтые личинки местных мух, она морщилась и думала: «Господи, как я раньше не замечала, какой он противный?».
И отвращение к нему у неё стало ещё больше, когда он вдруг поднял к ней своё перепачканное вонючей жижей лицо и сказал примирительно:
— Наверное, я повел себя немного неправильно, Светлана-Света. И мы должны правильно оценить произошедшее, чтобы в будущем избегать подобных эксцессов.
— Что? — Светлана презрительно скривилась. — Что?
— Думаю, я неправильно оценил факт вашей симпатии и привязанности и переоценил ваше стремление к свободе, поэтому и покусился на то, что вам дорого, на то, на что покушаться нельзя; думаю, я должен вас заверить, что в будущем подобное не повторится. Ни при каких условиях.
— Вы только что пытались меня убить! — воскликнула Светлана и покосилась на палку с ядовитыми иглами, что лежала на земле тут же, рядом с её ногой. А ещё на тех огромных опарышей, что копошились на его коленях.
— Это было неправильное действие, проистекающее из неправильного вывода, который произошёл из-за неправильной оценки данных, — всё объяснил ей Лю Цинь. Он даже улыбнулся ей, хотя и противно. Его лицо было в тоже мерзкой, коричневой каше, что и весь он сам. — Повторяю, больше такого не повторится.
⠀⠀ ⠀⠀
* * *
⠀⠀ ⠀⠀
Она всегда это чувствовала; может, кто-то из сотен её детей уже был забыт ею, кто-то из них был уничтожен материнской рукой, её рукой, кто-то из её детей был навечно замурован в безднах её страшных подвалов, но когда её чадо погибало, её сердце пронзала острая игла утраты. Вот и сейчас Бледная Госпожа не донесла кубка с красной жидкостью до своих губ, сначала замерла, а потом бросила кубок на пол, расплескав кроваво-красное содержимое по белому мрамору, и вскочила с ложа. Она ещё не успела выпрямить ноги, а уже десяток разнообразных диковинных существ, слуг, созданных её прихотью, нёс к ней одежду, обувь, головные уборы. Она почти всем пренебрегла, схватила с подушки только один головной убор, тот, который любила больше всего. Привратница взяла и сама надела себе на голову свою страшную корону с длинными шипами. Ту самую корону, из-за которой ей и дали одно из её прозвищ. Тут же перенесла себя в свою псарню, там её ждали десятки и десятки собак разных размеров, мастей и пород. В другой раз она бы с удовольствием уделила любому из этих животных несколько секунд своего внимания. Её прикосновений, хотя бы быстрых, удостоилась бы все её псы. Но сейчас в её сердце не было ни капли тепла, даже к своим любимцам, сейчас она не была настроена на ласки, к тому же у неё было мало времени, её чадо было убито. Убито! И она хотела знать, кто осмелился его убить. Неужели это червь? Неужели он настолько силён, что ему было под силу убить её чадо? Без единого слова, и даже жеста, она отдала команды, и две огромные чёрные собаки кинулись к ней, они знали, что Госпожа выбрала их, они чувствовали, что их огромным челюстям сегодня предстоит поработать. И были этому рады. Эти псы любили такую работу.
⠀⠀ ⠀⠀
* * *
⠀⠀ ⠀⠀
Девочка неотрывно глядела на Лю Циня и не заметила бы, что кто-то появился у неё за левым плечом, если бы Сакура не ткнулась ей в руку мокрым носом, чуть слышно проскулив. Да ещё и Любопытный отвел от неё своё заляпанное жижей лицо, и взгляд его тут же стал таким же мерзким, как в тот момент, когда он пытался вогнать ей в живот шипы розы. Он оскалился в злом разочаровании — чёрт, ну что за невезение, — и стал, морща нос, нервно втягивать в себя воздух через свои кривые и крепкие зубы.
Света повернулась, чтобы бросить быстрый взгляд назад, и опешила. Перед ней стояла высокая обнажённая женщина с идеальной фигурой и роскошными чёрными волосами. Её глаза были необыкновенного синего цвета, а её лицо можно было бы считать прекрасным, если бы не её бумажно-белая кожа. На голове женщины была корона из длинных острых шипов, а у её ног, по бокам, стояли два чёрных огромных пса.
Светлана сразу вспомнила разговор с тем криворотым человеком, с которым она познакомилась сегодня днём, с Роэманом: Высшая!
Кажется, он называл её Бледной Госпожой. Да… Да… Это прозвище подходило ей прекрасно. Её кожа была так бела, что белее и быть, наверное, не может, и вид у неё был такой величественно-высокомерный, что иначе чем «госпожой», она больше и быть никем не могла.
Высшая бросила взгляд на девочку, потом на Любопытного, который сидел перед нею, а потом подошла к Светлане и взяла её за руку, за левую руку. Она подняла руку девочки, рассмотрела чёрную ладонь и произнесла довольно холодно:
— Ну конечно — Чернорукая, вот почему те ничтожества не могли с нею ничего поделать, — она взглянула Светлане в лицо и спросила: — Это твоя собака?
— Моя, — ответила Света и тут же, подумав, добавила: — Да, Госпожа.
— Любишь охотиться? — спросила Привратница, внимательно глядя девочке прямо в глаза. — Или она нужна тебе для охраны?
— Нет, — чуть растерянно отвечала та.
— А зачем тебе собака? — продолжала Бледная Госпожа строго.
Света растерялась на секунду и искала, что ответить, она глядела то на Привратницу, то на её огромных и страшных собак, которые не сводили с девочки глаз, поэтому затянула с ответом, и Высшая прикрикнула на неё:
— Не думай мне солгать! Отвечай, зачем тебе собака?
— Не отвечай ей! — вдруг резко, почти визгливо крикнул Светлане Любопытный. — Пошли её на хрен! Она всё равно убьёт нас, чтобы ты ей ни сказала.
Но девочка даже не повернула к нему головы и выпалила быстро:
— Да низачем, просто я люблю собак.
