– Это лучший способ. Они и мои люди тоже. Какой смысл владеть осколочным вооружением, если не можешь возглавить атаку?
В груди Далинара прозвучал десятый удар сердца; он всегда слышал удары, призывая клинок, даже если вокруг было очень шумно. Чем быстрее билось его сердце, тем быстрее появлялся меч. Значит, чем нужнее осколочный клинок, тем скорее он приходил. Было ли так задумано, или же это просто какая-то причудливая особенность его оружия?
Ладонь ощутила знакомую тяжесть Клятвенника.
– Вперед. – Далинар распахнул глаза.
Он резко опустил забрало, и Адолин сделал то же самое – шлемы плотно закрылись и стали изнутри прозрачными, а по бокам начали испускать буресвет. Они вдвоем вырвались из-за массивного моста, по осколочнику с каждой стороны, один в синих латах, другой – в сланцево-серых.
Далинар несся по каменистой земле, ощущая, как внутри пульсирует дарованная доспехом сила. Немедленно хлынула волна стрел, которую выпустили коленопреклоненные лучники-паршенди по другую сторону ущелья. Далинар вскинул руку, защищая смотровую щель, и стрелы ударили вокруг него, царапая металл, дротики ломались с треском. Он как будто бежал навстречу сильному граду.
Справа от него Адолин издал боевой клич, из-под шлема прозвучавший приглушенно. Приближаясь к краю ущелья, Далинар опустил руку, невзирая на стрелы. Нужно оценить ситуацию. Пропасть была всего в нескольких футах. Когда он достиг обрыва, доспех даровал ему новые силы.
И он прыгнул.
На миг завис над чернильно-темным провалом, плащ трепетал у него за спиной, в воздухе свистели стрелы. Он невольно вспомнил, как летел Сияющий в видении. Но в происходящем не было ничего мистического – обычный прыжок при помощи осколочного доспеха. Далинар одолел расщелину и, с грохотом приземлившись с другой стороны, махнул осколочным клинком и убил троих паршенди одним ударом.
Их глаза выгорели, над глазницами поднялся дымок, когда они упали. Он снова ударил. В воздух вместо стрел взлетели кусочки доспехов и оружия, расколотые его мечом. Как обычно, осколочный клинок рассекал все неодушевленное, но, встречаясь с плотью, расплывался и как будто превращался в туман.
Из-за того, как меч менялся, касаясь плоти, и с какой легкостью резал сталь, Далинару иногда казалось, что в его руках оружие из чистого дыма. Осколочный клинок не мог застрять в том, что резал.
Великий князь крутился, размахивая мечом, на линии смерти. Он рассекал сами души, и паршенди падали замертво вокруг него. Потом он пнул один из трупов, бросив его на ближайших противников. Еще несколько пинков, еще несколько взлетевших трупов – пинок в доспехе с легкостью отправлял тело в полет футов на тридцать, – и он расчистил вокруг себя пространство для маневра.
Адолин приземлился на плато неподалеку, развернулся и принял стойку ветра. Плечом врезался в группу лучников, повалил их и сбросил нескольких в пропасть. Схватив свой осколочный клинок обеими руками, нанес первый удар, как сделал и Далинар, и уложил шестерых противников.
Враги пели. У многих из них в бороде мерцали маленькие необработанные самосветы. Паршенди всегда пели во время битвы; песня изменилась, когда они побросали луки, вытащили топоры, мечи или палицы и кинулись на двух осколочников.
Далинар расположился на достаточном расстоянии от Адолина, позволяя тому прикрывать свою спину, не подбираясь слишком близко. Два осколочника сражались, все еще находясь у края пропасти, отражая натиск паршенди, которые пытались отбросить их, задавив числом. Только так и можно было победить двух рыцарей-осколочников. Падение с такой высоты, безусловно, убило бы даже человека в осколочном доспехе. Отец и сын сражались одни, без своих гвардейцев.
Князь ощутил упоительный Азарт. Пнул еще один труп, хотя в пространстве не нуждался. Алети давно заметили, что паршенди звереют, если кто-то трогает их мертвецов. Он пнул еще одного, дразня их, вынуждая атаковать парами, как они частенько делали.
Князь сразил еще одну группу нападавших, которые пели, разъяренные тем, как он поступил с их павшими. Неподалеку Адолин начал раздавать тумаки паршенди, что подошли слишком близко; он обожал подобную тактику и держал меч то двумя руками, то одной. Трупы так и летали, удары крошили кости и доспехи, лилась оранжевая кровь. Миг спустя Адолин вновь взялся за меч и пнул очередного мертвеца.
Азарт поглотил Далинара, дал ему силу, сосредоточенность и мощь. Битва становилась все более славной. Он слишком долго лишал себя этого. Теперь ему все стало ясно. Им действительно следовало прилагать больше усилий, захватывать больше плато и больше светсердец.
Далинар сделался Черным Шипом. Стихией, которую никто не посмел бы сдержать. Самой смертью. Он…
Внезапно на него накатило сильнейшее отвращение, приступ дурноты. Стало нечем дышать. Далинар поскользнулся – отчасти потому, что наступил в лужу крови, но еще и потому, что его колени вдруг подогнулись.
Лежавшие повсюду трупы теперь наводили ужас. Сгоревшие глаза точно мертвые угли. Безвольные сломанные тела, осколки костей там, где побывали кулаки Адолина. Треснувшие черепа, кровь, мозги и внутренности повсюду. Это бойня, это смерть. Азарт испарился.
Да как же человеку может такое нравиться?!
Паршенди хлынули к нему. Адолин явился спустя миг, атаковал с умением, подобного которому Далинару еще не приходилось видеть. Парень гениально владел клинком, он был художником, который пользовался краской одного-единственного цвета. Он наносил мастерские удары, вынуждая паршенди отступать. Далинар тряхнул головой и принял стойку.
Князь вынудил себя вступить в сражение и, поколебавшись, поддался Азарту, когда тот проснулся вновь. Странная дурнота исчезла, и его боевые привычки возобладали. Далинар бросился на атакующих паршенди, нанося широкие агрессивные удары осколочным клинком.
Ему во что бы то ни стало нужна победа. Для него самого, для Адолина, для его солдат. С чего вдруг он так ужаснулся? Паршенди убили Гавилара. Убивать их было правильно.
Он солдат. И должен сражаться. У него это хорошо получается.
Нападающий отряд паршенди дрогнул под его натиском, и они бросились назад, к своему войску. Далинар невольно окинул взглядом лежащие на земле тела с почерневшими глазами. У некоторых из глазниц еще поднимались струйки дыма.
Дурнота вернулась.
Отнять жизнь так легко. Осколочное вооружение – воплощенная смерть, самая мощная сила на поле битвы. «Когда-то это оружие предназначалось для защиты», – прошептал голос внутри его.
В нескольких футах от него на землю упал мост, за ним – еще два, и спустя миг в атаку бросилась кавалерия, которую вел коротышка Иламар. Мимо протанцевали несколько почти невидимых спренов ветра. Адолин позвал своего коня, но Далинар все стоял, гля дя на мертвецов. У паршенди была оранжевая кровь, пахнущая плесенью. Но их лица – мраморные черно– или бело-красные – казались такими человеческими. Далинара растила нянюшка-паршунка.
