– Мы «заигрываем» с прессой, как ты выразился, ради дела. Нам необходима реклама. А наша частная жизнь никого не касается.
– К сожалению, газеты не проводят такого тонкого различия между этими вещами.
Они подошли к ложе Катринки, и она открыла дверь.
– Хорошие газеты это делают, – сказала она. Остальные тоже подошли к ложе. Все попрощались, но прежде чем Катринка ушла, Марк спросил:
– Катринка, а этот твой приятель, которого я встретил в Венеции, Томаш, кажется? Я слышал, что его сын болен.
Катринка удивленно посмотрела на него.
– Мартин? Да. Но он уже поправился, слава Богу. – Легкое головокружение, которое мальчик еще испытывал некоторое время после операции, со временем исчезло, и теперь, судя по всему, он был совсем здоров. Семья переехала в Лос-Анджелес, и Томашу посчастливилось найти агента, хотя до постановки фильма дело еще не дошло. Мартин учился в школе, Жужка преодолела шок от соприкосновения с абсолютно новым миром и теперь работала продавщицей в магазине спортивных товаров, а Томаш билетером в местном кинотеатре. Так, по крайней мере, он мог бесплатно смотреть фильмы.
– Рад слышать это, – произнес Марк. – Что ж, всего доброго.
Вопрос о Мартине заставил Катринку забыть, что она зла на Марка.
– До свидания, – сказала она, и скупая улыбка оживила ее лицо. «Какой непредсказуемый, раздражающий, упрямый и в то же время добрый человек», – подумала она.
Появление в оркестровой яме дирижера зал встретил аплодисментами. Зазвучала музыка, и занавес медленно пошел вверх. И опять Катринка забыла обо всем.
После спектакля Марго и Тед, отказавшись от ужина, забрали свою машину со стоянки и отправились домой в Скарсдейл, а Катринка и Рик прошли за кулисы повидаться с Плачидо Доминго, а затем с ним и его женой Мартой поехали ужинать в «Русскую чайную». После ужина Катринка и Рик поехали в «Ле Клуб» потанцевать: она не хотела возвращаться домой, прежде чем можно будет позвонить в Лондон, а до этого оставалось еще целых пять часов.
Катринка вернулась домой после двух. Она проверила список тех, кто звонил в ее отсутствие, но Адама среди них не было. Она попыталась дозвониться к нему в «Клэриджес», где он остановился, но в номере его не было: наверно, у него утренняя встреча с кем-то, подумала она. Она попросила передать, что звонила, и начала готовиться ко сну, думая, к своему удивлению, не об Адаме, а о Марке ван Холлене. По ее мнению, с ним случилось самое ужасное, что может случиться в жизни – он потерял жену и детей. Но он не позволил этому несчастью разрушить свою собственную жизнь. Он удалился от людей, путешествовал в самых отдаленных местах, пытаясь забыть свое горе, в верховьях Амазонки и в Гималаях. И все же он вернулся, если и не окончательно излечившимся, то, по крайней мере, достаточно здоровым, чтобы успешно вести свои дела, проявлять здоровый интерес к женщинам и продолжать заботиться о людях вообще, поддерживая в своей газете благотворительные программы. Марк ван Холлен был живым доказательством того, думала Катринка, что горе не должно озлоблять людей или лишать их возможности наслаждаться тем, что есть в этой жизни.
– Катринка, это я. Я тебя разбудил?
– Нет-нет. Я только что пришла.
– Тебе понравилась опера?
– Необыкновенно. Как раз то, что мне нужно было сегодня.
– Да. Послушай, насчет этой статьи. Прости, я просто не знаю, что на меня нашло.
– Это Сабрина так влияет на людей, – сказала Катринка сухо.
– По-моему, я чересчур резко отреагировал.
– Нет. Это статья была ужасная. Но ведь это не моя вина.
– Я знаю.
Вдруг совершенно неожиданно она сказала:
– Адам, послушай, мы не должны допустить, чтобы это разрушило нашу семья. Даже если мы не сможем иметь ребенка, у нас ведь есть так много другого, чем стоит дорожить. Есть ты и я.
– Но ведь это ты все время настаивала на ребенке, – сказал Адам, опять начиная раздражаться, – а не я.
– Я знаю. Но теперь, я думаю, это пора прекратить.
– Хорошо, если ты так хочешь.
– Я хочу только того, что лучше для нас обоих, – сказала Катринка.
– Иногда я тебя не понимаю, Катринка. Почему ты так быстро меняешь свои решения?
«Действительно, почему?» – подумала она, не до конца осознавая все причины. Но одну причину, самую важную, она знала:
– Потому что ссоры с тобой причиняют мне боль. Они разрушают нашу семью. Я люблю тебя, Адам. И не хочу терять тебя, даже из-за ребенка.
– Только попробуй, – сказал он, и в его голосе послышались веселые нотки.
«Нет, – подумала она, – именно этого я никогда не буду пытаться делать».
– Когда ты вернешься? – спросила она.
– Во вторник, я думаю. Мне нужно еще несколько дней побыть в Лондоне, а потом слетать в Шотландию и посмотреть, как там идут дела.
– А что, если я завтра вылечу «Конкордом» к тебе?
Он помолчал немного и сказал:
– Давай.
– Так я и сделаю. До завтра. Спокойной ночи, милый, – сказала она, положила трубку и откинулась на подушки. Она почувствовала себя так легко, как будто с ее плеч спала огромная тяжесть, которую она столько лет носила. «Нельзя же иметь все», – сказала она сама себе.
Глава 36
Катринка проснулась, как всегда, в шесть утра. Ее личный тренер был у нее в шесть тридцать; после сорокапятиминутной интенсивной тренировки она приняла душ и оделась. Адам в Майами, поэтому Катринка завтракала в одиночестве, что случалось довольно часто в последнее время; выпив кофе и просмотрев газеты, она обсудила меню ленча со своим поваром Джоном. В Нью-Йорке были Натали с принцем Халидом и Азизом, их девятимесячным сыном, Жужка, которая приехала погостить из Лос-Анджелеса, и Дэйзи, прилетевшая из Лондона. Чтобы отметить столь редкое событие, когда все ее подруги собрались в одном городе в одно и то же время, Катринка пригласила их к себе.
После того как меню было составлено, она перелистала альбом-каталог двадцати двух возможных комбинаций всех сервизов, хрусталя, скатертей и сервировочной посуды, принадлежавших Грэхемам, поразмышляла, что выбрать, и дала указание Картеру подготовить композицию номер четыре – старинный францисканский обеденный сервиз с цветочным орнаментом, который она купила на аукционе Кристи. К сервизу она подобрала матовые хрустальные рюмки и салфетки Порто с цветочками. Такой же альбом Катринка составила для своей виллы «Махмед» и яхты «Леди Катринка»; указать по фотографиям, какая посуда необходима для гостей, было гораздо проще, чем каждый раз объяснять, чего бы ей хотелось.
К девяти часам она уже была за рабочим столом в отеле и работала до того часа, когда надо было встречаться с подругами, чтобы пойти с ними на показ моделей Скаази в «Плазе». Катринка считала необходимым посещать просмотры коллекций готовой одежды в Нью-Йорке, и не только потому, что ей хотелось поддержать американскую моду, но еще и потому, что она восхищалась моделями Скаази и Билла Бласса, Келвина Клайна и Оскара де ла Рента, Донны Каран и Кэролайн Рем, как и смелыми, вызывающими созданиями Виктора Косты. Все они мало в чем уступали парижским модным модельерам и в то же время продавали свои модели согражданам неизмеримо дешевле.
