в краях и губерниях — наместникам и просто губернаторам, а в уездах, волостях хозяйничали земские начальники, становые приставы, урядники. Шумная, прессой разрекламированная атака Второй Думы на правительство, «победа» думского большинства над Столыпиным, отмена чрезвычайных судов практически ничего в управлении страной не изменили и не могли изменить. Правительство ведь было ответственным не перед Думой, а перед императором.
Ярким примером несуразностей, вызванных жесткой конфронтацией власти с Думой, явился приказ премьера, отданный охране Таврического дворца, «не допускать в стены последнего никаких вообще посторонних лиц, за исключением указанных в Высочайше утвержденных правилах».
Так ответил премьер на попытку пригласить экспертов и затребовать от администрации и органов земств и управ необходимой для работы думских комиссий информации. Протест Головина, оспорившего квалификацию действия Думы как «незаконные», Столыпин проигнорировал27.
Примечания
1 «Думе было скучно, — вспоминает П. Н. Милюков, — не было драматических сцен, захватывающих эффектов. Самое трагическое событие в Думе — провалился потолок перед выступлением Столыпина!» Ирония автора здесь явно неуместна. См.: Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1990. Т. 1. С. 420.
2 Часть депутатов молебен игнорировала, но и среди присутствующих шел оживленный разговор, некоторые демонстративно громко шутили, смеялись, курили.
3 Государственная Дума. 2-й созыв. Стенограф. отчет. 2-я сессия. С. 1.
4 Дневники императора Николая II. С. 362. В письме к матери Николай оценил поведение левых депутатов «как колоссальную глупость и неприличие» (Письма Николая II к матери, см.: Красный архив. Т. 22).
5 Красный архив. Т. 19. С. 118–119. См. также: Маклаков В. А. Вторая Государственная Дума. С. 75.
6 Маклаков В. А. Указ. соч. С. 74. См. также: Красный архив. Т. 19, 21. Переписка Николая II с императрицей Марией Федоровной.
7 Государственная Дума. Стенограф. отчет. С. 12, 24 и др.
8 Милюков П. Н. Указ. соч. Т. 1. С. 419.
9 Там же.
10 Маклаков В. А. Указ. соч. С. 140.
11 Столыпин П. А. Нам нужна великая Россия // Полн. собр. речей в Госдуме и Госсовете. М., 1991. С. 51.
12 Там же. С. 52. См. также: Государственная Дума. 2-й созыв. Стенограф. отчет. 2-я сессия. С. 108–120.
13 Рыбкин И. П. Государственная Дума: пятая попытка. М., 1995. С. 30.
14 Государственная Дума. 2-й созыв. Стенограф. отчет. Т. 1. С. 122.
15 Там же. См. также: Столыпин П. А. Полное собрание речей. С. 64.
16 Одним из «псевдосципионов» был латышский социал-демократ Озол, использовавший депутатскую неприкосновенность для прикрытия нелегальной деятельности по разложению армии.
17 Герье В. Вторая Государственная Дума. М., 1907. С. 18–19.
18 Маклаков В. А. Указ. соч. С. 95–96.
19 Там же. С. 90–91.
20 Герье В. Указ. соч. С. 58–59.
21 Там же.
22 Там же. С. 60.
23 Маклаков В. А. Указ. соч. С. 108–109.
24 Красный архив. Т. 5. С. 109. См. также: Маклаков В. А. Указ. соч. С. 111.
25 Маклаков В. А. Указ. соч. С. 113.
26 Право. 1911. № 35. С. 1966.
27 Переписка П. А. Столыпина с Ф. А. Головиным (март 1907 г.). Опубликована в сб.: Нам нужна Великая Россия. С. 80–93.
Роспуск Думы
Крестьянские законы, которыми так дорожил Столыпин, не встретили сочувствия Второй Думы, за исключением закона от 5 октября 1906 г. о «равноправии» крестьян (у него вроде и явных противников не было, но о нем вспомнили только в мае 1916 г.), все другие из столыпинского пакета: о выходе из общины и о передаче Крестьянскому банку для распродажи крестьянам в общей сложности 11 млн десятин земли (9 млн казенных и 2 млн купленных у помещиков) вызвали острые возражения. По мысли Столыпина, речь шла не только о решении земельного вопроса, но и о подведении твердой основы под местное самоуправление, об укреплении конституционного строя. «Большинство Думы не было с этим согласны, — свидетельствует Маклаков, — один из самых ярких юридически подготовленных оппонентов премьера — правда, ни у одной из оппозиционных партий, как показала работа, не только Второй, но и Третьей Думы, готовых конструктивных поправок не было. Спор по существу шел о способах увеличения крестьянского землевладения. Левые, ссылаясь на историю, заявляли, что надо исправить несправедливость и забрать обратно у дворян все поместья, некогда отданные царями „служилым людям“. Но поскольку их потомки уже не служат более отечеству и царю „конем и мечом“, то и надлежит поместья отобрать. Они вели речь об „экспроприации экспроприаторов“». Это уже не реформа, а призыв к революции. Столыпин, по словам Маклакова, был более прав, чем его левые противники, ибо он решал аграрный вопрос на началах права, а не произвола и тем более мести за прошлое. Только так и могло его ставить правовое государство.
10 мая, отвечая критикам своего аграрного закона, Столыпин говорил: «В настоящее время государство у нас хворает. Самою больною, самою слабою частью, которая хиреет, которая завядает, является крестьянство. Ему надо помочь. Предлагается простой совершенно автоматический способ: взять и разделить все 130 000 существующих в данное время поместий. Государственно ли это? Не напоминает ли это историю тришкина кафтана? Обрезать полы, чтобы сшить из них рукава? Господа, нельзя укрепить больное тело, питая его вырезанными из него самого кусками мяса; надо дать толчок организму, создать прилив питательных соков к больному месту, и тогда организм осилит болезнь»1. (Фраза Столыпина «130 000 поместий» дала повод для утверждения, будто… «130 000 помещиков» управляют Россией.)
Последние слова речи Столыпина получили широкую известность.
«В деле этом нужен упорный труд, нужна продолжительная черная работа, — говорил он. — Разрешить этого вопроса нельзя, его надо разрешать! В западных государствах на это потребовались десятилетия. Мы предлагаем вам огромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения. Нам нужна Великая Россия!»2
Что касается позиции кадетов, их программы «отчуждения», явно позаимствованной у эсеров, то ее популистский характер не подлежит сомнению. Маклаков отмечает, что кадеты были партией «правового порядка». Поэтому их идеал как защитников «прав человека» против произвола государственной власти ближе подходил к аграрному плану Столыпина, чем к планам социалистических партий. Столыпинский план более уважал «права человека» и ставил преграды «государственной воле»; он решал аграрный
