попечении Джеремуса, о чем сильно потом сожалели.
Хелдор поднял серебряной чеканки шлем с личиной, посмотрел в ее пустые глазницы. Шлем достался ныне покойному Гиви от предка – его личина изображала худое, строгое лицо с загнутыми усами, которое всматривалось на него сквозь тьму веков. Узор на поверхности завораживал, заставляя всматриваться в их суть, пытаясь поспеть за его изогнутыми линиями…
Стряхнув с себя наваждение, он осмотрелся – его товарищи торопливо через открытые ворота начали выносить мертвецов, чтобы потом почтить их погребальным костром. Своих павших они предадут огнем уже сегодня, помянув их, чем было в обозе, а вот их уже бывшим врагам придется пролежать до завтра – тех было великое множество, и для них требовалось огромное количество топлива, которое придется добывать в предгорьях - а также на них уйдет все масло.
Хелдор, еще немного повертев мастерски выполненный шлем, протянул его в руки Карви, не то словно делая свой вклад в общую добычу, не до отчитываясь о проделанной кровавой работе. После этого он, скинув лишнее под свой навес, собрался выносить мертвецов вон из крепости – неприятно, но необходимо. Оценив масштабы, к подножию плато вновь перегнали возы, куда складывали свой невеселый груз.
Тут его окликнула Хилия:
- Хелдор, ты нам нужен в лазарете.
- Но я уже…
- Людей, у которых целы руки и ноги – что необходимо для этого дела – у нас больше, чем людей, умеющих оказывать первую помощь! – Очень резко сказала девушка, не требуя возражений - Давай, бегом! Не забудь надеть чистую рубаху и вымыть руки, ну же!
С радостью он сбросил еще и насквозь промокшую от его пота стеганку, надел сухую льняную рубаху и, подпоясавшись мечом, побежал к источнику. Там он, как и учил его Джеремус, вымыл руки , используя вонючий, грязно-бурый кусок мыла, и только потом пошел к навесу с больными. Хирург уже кому-то из воинов Ахмеда с бесстрастным видом зашивал живот. Ему ассистировали двое его учеников, а раненый был без сознания. Третий ученик и Хилия колдовали над другим больным. Хелдор вздрогнул от громкого хруста, а узнав его причину, растерялся еще больше – вид молоденькой семнадцатилетней девушки, которая, стиснув зубы, вправляет кость одному из дружинников – зрелище не для слабонервных.
- Что встал испуганный? – не помрет он у меня, если заразу не подцепит, все кишки целые. – Сказал Джеремус о своем тяжелом пациенте - Ты пока у нас в лечении не силен, давай штопай кого можешь. За работу. Нитки, иглы и al-сuhl здесь, бери не стесняйся.
- А вот…
- Да, там у пары человек сильное кровотечение, можешь их подлечить по-своему, да только не увлекайся… Хм… Все равно не одобряю я такие методы, но иногда лучше..
Хелдор молча кивнул и направился к столешнице. Джеремус напоследок ободряюще улыбнулся, и юноша принялся за дело. Первым делом, он подошел к тем, у кого были самые глубокие раны – второпях наложенные повязки уже успели целиком пропитаться кровью. Бойцы из младшей дружины, а таковых было четверо, неприязненно смотрели на его манипуляции, но результат их так поразил, что его стали наперебой благодарить.
Четыре свежих рубца на предплечье неприятно ныли, голова закружилась. Поняв, что с него хватит, он, чуть придя в себя и украдкой отхлебнув из фляги, уже воздал должное традиционной хирургии.
Он довольно споро заштопал два десятка рубленых ран. Одну пришлось зашивать горцу на ноге, но он так испугался иглы, что вскочил и попытался бежать – по его разумению, «раны должно очищать огнем». Джеремуса сие заявление привело в ярость, и он попросил одного из своих воспитанников усмирить буйного пациента. Здоровый белобрысый парень умело ударил того в чревное сплетение и заставил лечь – и как нельзя вовремя, потому как от этой беготни у горячего южного воина открылось кровотечение.
Из двоих или троих ему приходилось какими-то жуткими щипцами доставать наконечники стрел. Делал он это неумело, хоть и довольно старательно. Пока он их вынимал, то услышал о себе много нелестного.
Его рабочая одежда была в крови, и даже его нижняя рубаха заполучила несколько бурых пятен. Джеремус похвалил своего новоиспеченного ученика, и, забрав у него инструменты, отправил к остальным в бадью с кипятком. Сегодня, к счастью, никто на столе у опытного хирурга никто не умер, и все должны были через несколько дней встать на ноги, кроме одного горца, которому тот зашивал живот - жизнь его все еще была в опасности.
Когда он вернулся к навесу, в лагере уже все отдыхали, не забыв при этом выставить часовых. В его полупустую суму уже кто-то сложил почти два десятка болтов – короче, сколько влезло. Кто-то из своих позаботился, покуда он был занят в госпитале.
Донесся звук рожка, но то был не сигнал тревоги – на этот раз уставших воинов звали к ужину: желудок Хелдора отозвался нетерпеливым урчанием. Решив в кои-то веки не томить свое ненасытное брюхо, он вскочил на ноги и поплелся к своему костру.
Там Лекс уже раздавал своему неполному взводу сытную гречневую кашу с мясом, и разливал пиво. Рядом кружками сидели и другие взводы, Хелдор принялся с аппетитом уплетать свою порцию, прислушиваясь к разговорам. О штурме говорили мало – вспоминать о нем мало кому хотелось. Как обычно, уставшие бойцы говорили про женщин и выпивку, и, как ни странно, немногие воительницы, в числе которых были Ядвига и Белка - они с жаром включились в дискуссию.
- Ивви, чего такой бледный? – спросил Хелдор, облизывая ложку и потянувшись к кружке пива, которое аккурат привезли сегодня. Он заметил, что почему-то сегодня он с Норкой сидел порознь.
- Да вот – стал отвечать за него Лекс. Стрелы для своей ненаглядной выковыривал -из мертвых горцев. У нее лук - не лук, а дубина, остальные стрелы мало годятся…Малоприятная работа, вот и бледный. Так еще эта дура – он не постеснялся присутствия этой самой ненаглядной Норки, (да и когда он вообще чьего-то присутствия стеснялся?!) – обругала его, когда он одну стрелу сломал.
