Перенапряжение сил полностью проявилось еще в июне – августе 1915 г., когда сербская армия оказалась не в состоянии выступить против австро-германских сил на своем фронте, значительно ослабленных после переброски лучших частей на русский и итальянский фронты. Летом эта группировка насчитывала в своих рядах 177 тыс. человек при 500 пулеметах и 1100 орудиях, но при этом полевые части составляли только 10 австро-венгерских и девять германских батальонов – все остальное было представлено ландштурмом из солдат старших возрастов с весьма слабым офицерским и унтер-офицерским составом99. Сербская армия насчитывала 240 тыс. человек, из которых 210 тыс. пехоты. Эти силы должны были прикрывать почти 900 км фронта и границ. Увеличить их не представлялось возможным по причине отсутствия винтовок и патронов100. Даже в самые тяжелые для собственной армии дни летне-осеннего отступления Россия продолжала оказывать помощь Сербии и Черногории: поставки боеприпасов, пороха и столь необходимых для русской тяжелой артиллерии 9-дюймовых снарядов не прекращались. Для этого пришлось потревожить даже запас Владивостокской крепости101.
Проблемы сербов не исчерпывались недостатком боеприпасов и вооружения. В распоряжении воеводы Р. Путника находилась крестьянская армия, которая сама должна была обеспечить себя и страну продовольствием и фуражом. В июле значительное количество ополченцев и солдат старших сроков были отпущены по домам для сбора урожая. Заготовки хлеба и сенокос фактически продлились до конца августа102. Разумеется, и в летнее время по-прежнему сохранялась опасность для коммуникаций со стороны болгар. «Главной трудностью для сербов, – вспоминал Чарльз Вопичка, – было то, что они не могли использовать всю свою армию против австрийцев, и для них было необходимо держать по меньшей мере 50 000 солдат на болгарской границе для того, чтобы защищать те части Македонии, которые сейчас назывались Новой Сербией»103.
Осенью 1915 г. все более угрожающим становилось положение на сербо-австрийском фронте. Сразу же после подписания военной конвенции в Плёсе Вена и Берлин приступили к сбору на Балканах группировки в составе четырех армейских корпусов. Из десяти дивизий семь были германскими. 3 (16) сентября 1915 г. командующий группой генерал-фельдмаршал Август фон Макензен получил директиву кайзера: «Сербская армия должна быть решительно разбита, связь между Белградом, Софией и Константинополем – открыта и обеспечена»104. Подготовкой наступления занималась группа немецких офицеров под командованием подполковника Р. Хенша. Работа была проведена в лучших традициях германской штабной культуры. Каждая позиция батареи, каждая возможная позиция для понтонной переправы, для сбора войск или их запасов была установлена, мосты и другие материалы для переправы, боеприпасы и продовольствие – все было подготовлено105. Концентрация и подготовка к наступлению проводились в обстановке полной секретности. Сербское командование не смогло вовремя распознать приближение опасности106.
Впрочем, даже при этом начальник штаба Верховного командования сербских вооруженных сил воевода Р. Путник не мог выделить сколько-нибудь значительного отряда для вторжения в Болгарию. Осуществлять вторжение силами, задействоваванными для охраны железной дороги в Македонии, сербы не могли. Единственное, что они действительно могли сделать, – это попытаться максимально использовать время для подготовки к наступлению болгар. К сербо-болгарской границе была передислоцирована вся сербская тяжелая артиллерия, за исключением двух 140-мм гаубиц, двух русских 140-мм и одного 165-мм орудия, двух французских 140-мм и двух английских 4,7-дюймовых орудий, которые оставили в Белграде. К болгарской границе были переведены и незначительные резервы сербской пехоты107.
Смысл этих мер был очевиден. Р. Путник надеялся остановить болгарское наступление, максимально используя преимущество, которое ему давало спокойствие под Белградом. Даже если бы обстановка на австрийском направлении не вызывала никаких опасений, резервов для глубокого вторжения у Белграда не было. Без выступления Румынии или Греции, без существенной поддержки со стороны России, Англии и Франции наступление против Болгарии становилось для сербов бессмысленным. Как позже отмечал Р. Путник: «Наши противники – не дети. Они знали, как надо воевать. Их тактика была бы такой – отступление, пока им на помощь не придут союзники. Мы не имели сил, чтобы играть в войну, особенно когда началось австро-германское нападение»108. Союзникам Белграда оставалось одно: пытаться сделать невозможное, то есть остановить действия Кобурга – Радославова дипломатическими средствами.
Русская разведка в Болгарии установила непосредственное участие в организации мобилизации в этой стране офицеров центральных держав109. 20 сентября (2 октября) С. Д. Сазонов поручил русскому посланнику в Софии А. А. Савинскому предъявить болгарскому правительству ультиматум: в 24 часа удалить из армии германских и австрийских офицеров и прекратить сосредоточение войск на сербской границе. В случае отказа сотрудники миссии и консульств должны были покинуть страну. Документ был практически немедленно опубликован110, его копии отправлены в Париж, Лондон, Ниш, Афины и Бухарест. Англия воздержалась от поддержки ультиматума, считая его бесполезным. Против этого шага выступил и А. А. Савинский, надеявшийся, что рост недовольства политикой В. Радославова может привести к формированию коалиционного кабинета и смене политического курса Софии111. Из-за болезни посланника (с 19 сентября (1 октября) у
A. А. Савинского начались приступы аппендицита)112 ультиматум был вручен
B. Радославову только 4 октября.
Документ гласил: «События, происходящие в Болгарии, свидетельствуют об окончательном решении правительства Фердинанда отдать судьбу страны в руки Германии. Присутствие германских и австрийских офицеров в Военном министерстве и штабах армии, сосредоточение войск в пограничной Сербии области, широкая финансовая помощь, принимаемая софийским кабинетом от наших врагов, не оставляют сомнения в том, против кого направлены нынешние военные приготовления болгарского правительства. Державы Согласия, принявшие близко к сердцу обеспечение чаяний болгарского народа, неоднократно предостерегали г. Радославова, что всякое враждебное действие против Сербии будет сочтено ими как направленное против них самих. Уверениям, расточавшимся в ответ на эти предупреждения главою кабинета, противоречат факты. Представитель России, связанной с Болгарией неувядаемой памятью ее освобождения от турецкого ига, не может оставаться в стране, в которой готовится братоубийственное нападение на союзный славянский народ»113.
Ночью 22 сентября (4 октября) последовал ответ правительства В. Радославова: «Судьбы Болгарии всегда были заботливо охраняемы болгарским народом и направляемы ответственными правительствами. Царское правительство самым энергичным образом протестует против приписываемого ему обвинения, что оно передало судьбу страны в германские руки. Болгарское правительство отрицает самым категорическим образом присутствие германских и австрийских офицеров в Военном министерстве и разных штабах армии, хотя и убеждено, что отдельные случаи приема на службу в армию иностранных офицеров ни в каком случае не могли быть сочтены ни за неприязненный акт, ни за такой, который посягал бы на независимость и нарушал суверенные права Болгарии. После данных уже объяснений касательно мобилизации болгарской армии заключение, выведенное ультиматумом из того обстоятельства, что болгарское правительство прибегало к кредиту частных, будто и германских, банков для выполнения – в трудные для страны минуты при неимоверно тяжелых условиях кредита – долговых обязательств за границей и по отношению к Императорскому правительству, не только неосновательно, потому что это вменяется в долг всякому правительству, которое дорожило бы добрым именем Болгарии, но и явно тенденциозно. Угрожая покинуть Болгарию, если в 24-часовой срок болгарское правительство не порвет открыто сношений с противною России группою воюющих держав, Императорский посланник призывает Болгарию выйти из нынешнего ее нейтралитета, воздействие которого в пользу союзников России бесспорно. Нет сомнения, что, продолжая свою настоящую политику, Болгария совершенно не в силах воздействовать на отмену принятого Императорским правительством решения. Ей остается с сокрушенным сердцем искренно пожалеть, что положенные до сих пор болгарским народом и правительством усилия к тесному единению с братской Россией рушатся не по ее почину и инициативе»114.
Итак, первой реакцией Софии была попытка представить русский демарш как покушение на вмешательство во внутренние дела Болгарии и переложить ответственность за выход страны из нейтралитета на Россию. Позже болгарский премьер-министр признал, что действует по соглашению с Германией и что его страна собирается напасть на Сербию. Тем не менее он заявил, что ничего не замышляет против великих держав Антанты и отклонил всякую ответственность за дальнейшие события. Союзники совершенно верно истолковали этот ответ как лицемерный. В день его вручения русский, французский и английский дипломатические представители получили свои паспорта115.
