При всем многообразии его трудов он находил время для систематических серьезных занятий искусством: собирал живопись, преимущественно малых голландцев, посвятил им двухтомную монографию, а коллекцию — 719 картин, одно из лучших в мире частных собраний голландских и фламандских мастеров, — в конце жизни передал Эрмитажу. В 1920-х годах, когда советское правительство распродавало художественные ценности из государственных музеев, была распродана почти вся коллекция П. П. Семенова-Тян-Шанского; сейчас в Эрмитаже находится из нее приблизительно два десятка картин.
П. П. Семенов-Тян-Шанский превосходно знал русскую литературу; поэтов, начиная с Пушкина, наизусть; Расина, Мольера и Вольтера, Гете и Шиллера, Шекспира и Байрона прочитал в оригинале. Всю жизнь любил цитировать на память этих и других поэтов.
Он купил на юге Рязанской губернии, в Данковском уезде (теперь Милославский р-н, почтовое отделение Мураевня), имение Гремячку, которое стало родовым гнездом для трех поколений семьи. Его многообразные труды были увенчаны всеми возможными внешними свидетельствами признания; он носил чин действительного тайного советника, стал сенатором и членом Государственного совета, был награжден высшей наградой — орденом Св. Андрея Первозванного (которым, как правило, награждались только великие князья), состоял почетным членом Академии наук и Академии художеств, всех русских университетов и полусотни иностранных научных учреждений; в его честь названы десятки вновь открытых местностей, разновидностей животных, птиц, насекомых, ископаемых животных, растений. Оставил четыре тома мемуаров.
Он был носителем широкого и самостоятельного взгляда на природу и цели науки. “Космополитизм науки состоит именно в том, что она есть общечеловеческое достижение, что где бы ни возникли новые идеи, они равно принадлежат всему человечеству. Национальность же науки заключается именно в том, чтобы она проникла в жизнь народную”[336]. П. П. Семенов-Тян-Шанский был человек добрый, деликатный, доброжелательный. И твердый. Эта необыкновенно плодотворная жизнь завершилась в 1914 г. Ученый умер на 88 году жизни.
Естественно, что о П. П. Семенове-Тян-Шанском написано статей. Для наших целей особенно важным оказался сборник “Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский. Его жизнь и деятельность” (Л., 1928), составленный племянником великого писателя — А. А. Достоевским. В большом биографическом очерке, написанном составителем, представлены разнообразные материалы об истории семьи, использованные здесь нами. Мы широко пользовались также помощью доктора физико-математических наук, хранителя материалов и историка семьи Семеновых-Тян-Шанских Михаила Арсеньевича Семенова-Тян-Шанского.
Единственный сын П. П. Семенова-Тян-Шанского от первого брака, Дмитрий (1852-1917), стал действительным статским советником, председателем отдела статистики Русского географического общества. Он был женат на Евгении Михайловне Заблоцкой-Десятовской. Их старший сын Рафаил (1879-1918; по другим данным — 1919) получил естественно-научное образование, карьеры не делал, всю жизнь оставался небольшим чиновником и помещиком. Вторым был Леонид — герой настоящего очерка. Третьим — Михаил (1882-1942); при мобилизации в 1914 г. он был призван в армию и определен прапорщиком в 26-й стрелковый Сибирский полк. Дважды контуженный в начале сентября 1914 г. при отступлении армии генерала Ренкампфа из Восточной Пруссии, он вернулся в строй, причем был определен в лейб-гвардии Егерский полк, в котором отбывал воинскую повинность после университета. Писал стихи и прозу. После революции — доктор географических наук, профессор экономической географии.
Три старших внука П. П. Семенова-Тян-Шанского разделили между собой три излюбленных семейных поприща — военную службу, литературу, естествознание.
Но так обстоит дело лишь на первый взгляд. Действительность сложнее.
Все три брата с детства писали стихи. Их первые литературные опыты направлял дядя — упомянутый выше естествоиспытатель, поэт и переводчик Андрей Петрович. Брат Михаил позже написал оставшиеся в рукописи и публикуемые в настоящем издании повесть “Детство” и не доведенный до конца роман “Жажда. Повесть временных лет о великом алканьи и смятении умов человеческих”. Своего брата Леонида он вывел под именем Алексея Андреевича Нивина. Среди известных эпических изображений предреволюционных лет, войны и революции “Жажда” ближе всего к “Августу четырнадцатого” А. Солженицына в первой редакции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В семье Д. П. и Е. М. Семеновых-Тян-Шанских было еще две дочери и два сына: Вера (1883-1984), в замужестве Болдырева, — автор опубликованных лишь частично семейных мемуаров, Ариадна (1886-1920), Николай (1888-1974) — морской офицер, воевал в Белой гвардии и эмигрировал во Францию, и Александр (1890-1979) — юрист, затем офицер лейб-гвардии Егерского полка, участник Первой мировой войны. После революции он был мобилизован в Красную Армию и находился в штабе фронта в Смоленске. В эмиграции бедствовал. 24 ноября 1925 г. Ходасевич писал одному из соредакторов русского парижского журнала “Современные записки” М. В. Вишняку: “Некто А. Д. Семенов-Тян-Шанский с месяц тому назад послал в “Совр. Зап.” свои стихи. Пожалуйста, не возвращайте их полностью, — а что-нибудь отберите и напечатайте. Он человек не бездарный, чудовищно голодный и нуждающийся в моральной поддержке. Если хотите, я помогу Вам в выборе”[337].
А. Д. Семенов-Тян-Шанский стал епископом Русской православной церкви за границей Александром Зилонским, написал несколько книг и статей религиозного содержания и поэму о трагедии семьи в годы революции “Венок просветленным”; в 1942 г., когда немцы стояли под Сталинградом, в Берлине вышел второй выпуск сборника “Летопись. Орган православной культуры” с большим его очерком о брате Леониде[338].
Какая фантастическая судьба! Какой могучий творческий импульс заложен был в генах этой семьи!
В судьбе семьи было два роковых периода: 1917-1920 и 1942. Одной из жертв первого периода оказался поэт Леонид Семенов.
3. ДЕТСТВО. ОТРОЧЕСТВО. УНИВЕРСИТЕТ
Он родился и до 25 лет жил в Петербурге. Ранние годы его жизни были вполне безоблачны. В повести брата Михаила “Детство” запечатлена идиллия, действующими лицами которой, кроме трех мальчиков и их сестричек, оказываются трепетно любимые папа, мама, няня с традиционным сундучком, с вечным вязаньем в руках, учительница, бонна, тетушка, дедушка, бабушка, прабабушка. Вот он, семейный патриархальный уклад родовитого дворянства. Важнейшие события детской жизни — сочельник, елка, говение, приезд бабушки, посещение дедушки, отъезд на дачу. Самый большой шалун, предводитель в играх — Леонид (как и в “Жажде”, названный Алексеем). Чуть позже он стал увлекаться плаванием, греблей, другими видами спорта: дух соперничества был в нем всегда силен. В семье его называли Лёля. Старший брат Рафаил вспоминал: “Хороший, добрый Лёля — столь близкий мне, — сколько раз мы отходили друг от друга, осуждая друг друга и даже злобствуя, быть может, друг на друга, — и затем снова притекали друг к другу, внутренне понимая друг друга и ценя”[339].
Самый младший брат, Александр, утверждает, что “печать некоторого избранничества лежала на нем (Леониде. — В. Б.) с малых лет. Физически он был здоровее, стройнее и красивее других детей”[340]. С самого начала Леонид привлекал к себе особое внимание, возбуждал ожидание чего-то необыкновенного в своей судьбе. Это остро чувствовали братья и сестры, которые в его присутствии были более подтянуты и стремились отличиться чем-нибудь хорошим. Леонид раньше всех вставал, летом уходил на одинокие прогулки, избирая по возможности дикие уголки природы. Особенно любил рощи молодых берез. Чистота, свежесть, строгость, заповедность, тайна ассоциировались с обликом Леонида-подростка. В спорах с братом Рафаилом он уже тогда был за Толстого, Рафаил — за Достоевского.
