еще пригодится!
– Не надо рассказывать, для чего она тебе нужна, Джагги, – фыркнула Ника. – Давай на этом остановимся. Если правая рука заменяет тебе девушку, будь добр уединяться с ней в другом месте.
Джагги вспыхнул. Уж от кого, от кого, но от него я такого не ждал. Впрочем, я и сам покраснел – денек был жаркий. Конечно, от жары, от чего еще?
Слава богу, Ника не дала нам смутиться окончательно:
– И все-таки Джагги прав. Наказания у кутри одно другого хуже. – Я приподнял брови, ожидая продолжения. – Они не только рубят руки, но и выпороть прилюдно могут.
С точки зрения ущерба порка – не самая худшая кара, хотя я желания быть выпоротым не испытывал. Видимо, мысли были написаны у меня на лице, потому что Ника покачала головой:
– Мало того, бывает, что кутри ставят клейма на руке.
О таком виде наказания мне слышать не приходилось. Впрочем, могло просто вылететь из головы – все запомнить невозможно. В основном я ломал голову над тем, как быстро и без особого риска заработать денег для воробьиной колонии, и суровые наказания Высокого квартала к подобным замыслам никакого отношения не имели.
– Понимаешь, что это значит? Никогда в жизни ты не сможешь торговать на Золотом Пути. Все будут знать, что ты – вор, изгой. Ты не получишь жилья в местах, где население покорно склоняется перед властью. И пропитания не раздобудешь, путешествовать не сможешь. Тебе перекроют все ходы и выходы.
Обняв меня, Ника прижалась губами к моему рту, и ее поцелуй длился так долго, что я потерял счет времени и мечтал лишь о том, чтобы он никогда не кончался. Наконец она разомкнула объятия.
Не могу сказать, что полностью сосредоточился на перечисленных Никой опасностях. В моей голове сверкнула молния стыда, не оставив места для иных мыслей. Сверкнула – и тут же погасла.
– Пожалуйста, Ари… Если ты решишься на этот набег и тебя поймают, твоя воробьиная жизнь закончится.
Я вздохнул. Ника еще не знала, что мое пребывание в колонии в любом случае подходило к концу. Послав ей одну из наиболее тщательно отрепетированных улыбок, призванных скрыть неуверенность, я заявил:
– Значит, лучше не попадаться.
45
Своими глазами
Воробьи покружили по Высокому кварталу день, а потом и другой, и третий. Так прошел цикл. Вскоре я знал наизусть каждый изгиб гладких каменных стен, словно родился и вырос в той части города.
Ну, почти наизусть.
И все же лучше увидеть самому, чем услышать самый обстоятельный рассказ или прочесть самую подробную запись. Итак, я вполне подготовился к личному визиту в Высокий квартал. Пора приступать к маскараду.
Мы с воробьями за год самостоятельного существования битком набили нашу кубышку, да и от времен Митху остались кое-какие деньги. Я спокойно мог потратить некоторую сумму на одежду, которая помогла бы мне перемещаться по Высокому кварталу, не привлекая к себе внимания.
Слишком изысканный покрой представил бы меня человеком достойным и привлек нежелательное внимание. Потрепанный, сшитый из лоскутов костюм сделал бы меня невидимкой, однако в некоторые места, где к Оскверненным и нищим относятся с крайним предубеждением, в подобном тряпье не сунешься. Еще и получишь на орехи.
Сперва надо было хорошенько отмыться. Воробьиная жизнь предполагала неряшливость и некоторое количество грязи на лице и на теле. Мне же следовало создать впечатление молодого бездельника.
Я пошел к выложенной камнем яме, которую в свое время соорудил Митху для себя и своих подопечных. Грязью совсем уж зарастать не следовало – так и заболеть можно. Рядом с ямой сделали углубление: в нем разводили прогревающий камень и воду костер. Я долго возился, разжигая дрова, потом ждал, пока вода в ванне потеплеет, и времени на то, чтобы получить настоящее наслаждение, почти не осталось.
Первую вещь, которую я решил примерить, воробьи украли из тележки странствующего торговца. Некогда белая шелковая рубаха была продернута эластичными нитями и плотно прилегала к телу, позволяя подчеркнуть фигуру – если у ее владельца таковая имелась. Итак, верхняя часть гардероба досталась нам бесплатно, однако пришлось потратить несколько чипов, чтобы выкрасить ее в бордовый, словно у хорошего вина, цвет. Сделать рубаху пунцовой или фиолетовой – значило впасть в излишнюю экстравагантность. Ни бедняки, ни люди среднего достатка такие цвета не носят. Яркий наряд притягивал взгляды, выставлял напоказ богатство своего владельца и требовал тщательно следить за чистотой одежды, на которую так или иначе попадала дорожная пыль.
К рубашке я подобрал свободные мешковатые шелковые штаны того же цвета, полагая, что неброский однородный костюм позволит мне смешаться с толпой. А вот следующий предмет гардероба поставил меня в тупик.
Туфли…
Ни в театре, ни в колонии воробьев я обуви не имел, да в ней и не нуждался. С годами подошвы моих ступней превратились в сплошную мозоль, которая спокойно выдерживала жар раскаленных камней и даже хождение по битому стеклу. Обувка делает ноги нежными, не позволяет чувствовать землю, и походка становится неуклюжей.
Подавив тяжелый вздох, я взял купленную нами пару. Туфли мне выбрали довольно простенькие, но пришлись они как раз впору. Я лично проследил, чтобы цвет был темным, неброским – и никаких украшений. Шнуровки фасон не предусматривал, да она и не требовалась – на ноге туфли держались отлично. И снять несложно, если возникнет необходимость.
Впрочем, драпать босиком вряд ли придется.
Последний предмет гардероба имел практическое значение. Тонкий легкий шарф я намотал на голову, спустив свободные концы на плечи. При желании можно было прикрыть им нижнюю часть лица. Отличная штука – помогает защитить нос от неприятных или острых запахов и пыли, а лицо – от любопытных взглядов.
Джагги и Ника, встретив меня внизу, оценили мой наряд.
– В жизни не отличил бы тебя от заносчивых людишек из Высокого квартала, – пробормотал Джагги и в раздумье потер подбородок. – Здорово смахиваешь на какого-нибудь брамтина из высших каст. Ты точно вернешься?
Я закатил глаза, однако ответить не осмелился. Боялся, что голос меня выдаст. Возвращаться я не собирался – разве что сегодня, после разведки, и только до решающего дня.
– Ника…
Повернувшись к ней, я развел в стороны руки и покрутился на месте, позволив ей лучше себя рассмотреть.
– Я согласна с Джагги. Выглядишь словно родился в Высоком квартале. И говорить умеешь не хуже его обитателей, так что сойдешь за своего.
Ее голос звучал холодно. Все-таки Ника по-прежнему считала мою идею опасной и не хотела, чтобы я лично принимал участие в деле. Будь на
