глаза, я попытался пройти внутрь, но тот заслонил мне путь. С первого взгляда не поймешь, сколько ему лет. Наверное, чуть за тридцать. Твердое лицо, впалые щеки, острые скулы. Волосы темные и блестящие, словно черепица на крыше, явно смазаны маслом. Его глаза походили на твердые камешки – не цветом, а безжизненным выражением. Взгляд усталого, измученного работой человека, тусклый, без малейшей искорки.
Увы, усталость не мешала стражнику выполнять свой долг:
– Не припомню, чтобы я тебя здесь видел. Кого хочешь посетить? – спросил он голосом столь же бесцветным, как и взгляд.
Я едва не заговорил в манере, свойственной воробьям; к счастью, вовремя спохватился. Тон должен соответствовать выбранной мною роли.
– Я не в гости, сам. Ищу работу. Разносить чай, подметать, таскать вещички…
Сочтя объяснение достаточным, я вновь двинулся ко входу, но стражник опять заступил мне дорогу:
– Так ты здесь новенький?
Я кивнул, прижав руку к сердцу:
– Прошу тебя, сам… Если я запоздаю, мама… – Ударив кулаком в открытую ладонь, я изобразил, что меня ждет дома. – Она говорит, что таким сорванцам нужна честная служба – больше их ничем не наставишь на путь истинный. Не хочет, чтобы ее сын стал бездельником, пошел по стопам отца. Мать есть мать…
Он хмыкнул и слегка смягчился.
– Жены матерям не уступают. К кому собираешься поступить в услужение?
Ай-яй-яй… Об этом я как-то не подумал. Пришлось изобразить лучшую из своих улыбок – в меру умную, в меру просительную и ясную, что твой полумесяц.
– На этот счет мама ничего не сказала. И я загодя не узнал. Да к кому угодно, хоть бы и забесплатно – уж больно мама сердится. Меня ведь… – Я потупился. – Меня могли поймать за игрой в мраморные шарики, на деньги. А мамочка азартные игры ненавидит.
– Ну да, – сплюнул стражник. – Кутри за такое наказывают, если играешь у всех на глазах. И детей не щадят. Тебя что, выпороли?
Я покачал головой.
Он отвел от меня свой безжизненный взгляд и проворчал:
– А надо было. Смотри, если хочешь служить здесь бесплатно – потом передумывать будет поздно. Посчитает кто-то из наших гостей подкинуть тебе мелочишку от доброты душевной – так тому и быть. Неприятности нам здесь не нужны. Услышу, что на тебя жалуются, – отколочу. Пожалеешь, что мать не поучила тебя уму-разуму. Джи-а?
Я с готовностью мотнул головой и наконец проскользнул в дверь.
Осталась ерунда: найти короля пустыни и изобрести способ увести у него деньги. А и правда – что тут сложного?
46
Королевский гамбит
Полы первого этажа были выложены плиткой из обожженной красной глины. Я осторожно ступил на первую, подмечая несомненные признаки богатства. Намеки тонкие, но имеющий глаз да увидит. На подпиравших потолок колоннах, как и в храме, красовался изысканный орнамент.
В другом конце коридора показался мальчишка с тяжелым оловянным подносом, заставленным чашками, посреди которых возвышался чайник.
– Ты разносчик чая? – подступил я к нему, рассчитывая, что мальчишка остановится.
Тот молча кивнул. Ровесник или на год старше, примерно такого же сложения, как и я. Наряд парнишки не сильно отличался от моего – может, цвета чуть попроще да изношен сильнее.
– Куда несешь? – требовательно спросил я.
Разносчик понятия не имел, кто я такой. Почему бы на этом не сыграть? Возраст тут роли не играет. Если буду вести себя так, будто всем здесь заправляет мой отец, мальчишка решит, что разумнее подчиниться.
Неважно быть, сумей прослыть…
Парень растерянно уставился на меня, и я сделал еще шаг вперед:
– Ну? У тебя что, мозги отсохли? Куда несешь, говорю? Кому из гостей? Разве они платят за то, чтобы их обслуживал такой тупица?
Я постучал пальцем по его виску – пожалуй, сильнее, чем следовало, и разносчик обрел дар речи:
– Да, с… то есть джи?
Разумеется, он не знал, заслуживаю ли я почтительного обращения, но решил, что заслуживаю, только вот какого именно…
Сдержав улыбку, я заговорил с ним словно с глупеньким ребенком:
– Ладно, не волнуйся. Просто ответь: куда?
– Хуллахам… – Он покачал головой, сообразив, что от него ждут большего. – Иноземным купцам. Они взяли апартаменты в дальнем конце. Там самые большие комнаты.
Я молча смотрел на него, ожидая продолжения.
– Да я больше ничего и не знаю… – Разносчик вновь запнулся, не понимая, как меня величать. – Не знаю, какой они касты. Точно не из Мутри – я здесь таких не видел. Одеты наподобие приезжих с запада. Может, из Зибрата или еще откуда подальше – из Аракеша, например.
Пожалуй, этого достаточно… Рассказ мальчишки совпадал с имевшимися у нас сведениями. Шансы на то, что здесь поселилась еще одна группа торговцев, напоминающая свиту короля пустыни, были ничтожны. Птицы, воры и купцы, обладающие определенной репутацией, предпочитают по соседству с собратьями не селиться.
Я вытянул вперед руки, предлагая перехватить поднос. Парнишка изумленно открыл рот, однако я отрезал:
– Не хочу ничего слышать! Ты и так сказал более чем достаточно, хотя, честно говоря, твои речи не заслуживают внимания. Хочешь сохранить свою службу?
Бедняга кивнул.
– Тебе платят за день работы или?..
Он снова закивал.
– Тогда тебе все равно. Сейчас я обслужу гостей как надо, пока они не разозлились. Ты ведь еще и заставил их ждать!
Разносчик снова открыл рот, готовясь запротестовать.
– Нет разницы, в чем причина, – задержка есть задержка. Мне они и слова не скажут, чтобы не расстроить отца. А если и скажут – переживу. Считай, одолжение тебе делаю. Деньги свои получишь, да еще и передохнуть немного сможешь. – Я одарил его тяжелым взглядом. – Немного, понял?
Он сунул мне поднос, и я принял его со всей возможной осторожностью.
– Спасибо, но…
Я заворчал: мол, хватит болтать, иди отдыхай!
Парнишка понял меня с полуслова и сорвался с места, словно отпущенный на волю щенок.
Я выдохнул и выпрямился. Ух, получилось! Пока все не так плохо. Осталось найти тайник, где купец прячет деньги, а еще не уронить по пути поднос.
Сперва я не обратил внимания, что чашечки и чайник сделаны из тонкого снежно-белого фарфора. Наверняка из Лаксины – государства, граничившего с Империей Мутри и отличающегося от него решительно во всем. Фарфор свой лаксинцы ценили настолько, что использовали его не только для изящных изделий, но и в качестве денег.
А значит, чайный набор чрезвычайно дорогой. Если уроню чашку или не дай бог разобью, вышвырнут меня отсюда пинком под зад да еще и поколотят. Пожалуй, и стоимость разбитой посуды возместить потребуют.
Добравшись до конца коридора, я уставился на три
