Рейтинговые книги
Читем онлайн Солона ты, земля! - Георгий Егоров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 124 125 126 127 128 129 130 131 132 ... 263

Да, pекa видела все. Все, что вершилось здесь за тысячи лет, всему была она свидетельница. Свинцово-тяжелая, движется она у подножья замшелого от древности холма безостановочно и бесконечно, не замедляя и не ускоряя своего тока. Река спокойна и величественна, как спокойно и величественно время, которому она сродни. Меняется все — где был лес, образовалась степь, где была степь, родилась тайга а река течет и течет тысячелетия. Смотришь на этот неудержимый, спокойный в своей мощи поток и кажется порой тебе, что когда-то давным-давно — вечность назад — ты был ею частью и не раз проплывал меж этих берегов. И эта гробница, которую вскрыли нынче, летом 1935 года, — словно мостик между прошлым и будущим.

* * *

Впервые Сергей увидел ее две недели назад около райкома. Он стоял с ребятами на крыльце. Она прошла мимо по улице. Сергей даже не успел толком разобрать, чем они его ослепила. И с тех пор спотыкается Сергей на ровном месте, отвечает невпопад.

А вчера на собрании комсомольского актива он вдруг опять увидел ее. Она сидела в третьем ряду у окна, рассеянно поглядывала на трибуну и, казалось, едва слушала, о чем говорили выступающие. На этот раз Сергей рассмотрел

ее темные глаза и лицо, загорелое под светлыми-светлыми волосами…

И вот сегодня, когда ехали с секретарем райкома партии Даниловым на раскопки кургана, за последним петуховским домом догнали девушку в ситцевом сарафанишке, упруго вышагивающую босыми ногами по обочине. Председатель райисполкома Старотиторов, сидевший рядом с Сергеем на заднем сиденье, тронул шофера за плечо.

— Останови. Тимофея Гладких дочка идет. Подвезем.

Не успела машина остановиться, Старотиторов, дотянувшись через Сергея, распахнул дверцу.

— Садись, Катя, подвезем. Ты — на курган?

Сергей глянул на девушку и обомлел — это была она! Он почувствовал, как вспыхнули щеки и тепло подступило к глазам. А девушка метнула в него коротким любопытным взглядом и отвернулась, рассыпав волосы веером по смуглой щеке. Потом, как бы не замечая его, тряхнула головой, закидывая их назад, оправила на коленях сарафан, подобрала босые ноги. Сергей сидел неестественно прямо, сложив ладони на спинке переднего сиденья, и хотя не смотрел в сторону девушки, но отчетливо ощущал ее присутствие рядом. Казалось, даже чувствовал, как бьется сердце и как она дышит.

Машина покатила дальше. Старотиторов сидел боком, развернувшись к Кате. Левая бровь прикрывала запрятанное в складках век бельмо, правый глаз весело поблескивал.

— Ну, что там раскопал ученый в вашем кургане?

— Раскопали еще до него. А он вчера прилетел на самолете. — Голос у нее был грудной, сочный. Сергей задержал дыхание, слушая. — Вон там самолет садился, за поскотиной. Все село сбежалось смотреть. — Она улыбнулась на последних словах.

Машина резко вильнула. Катю прижало к Сергею. Она слабо ойкнула, ухватилась за спинку переднего сиденья. Секунду длилось прикосновение. Но Сергею надолго запомнилось упругое Катино плечо, прижавшееся к его груди, и свежий запах ее волос.

Старотиторов что-то говорил — легкий басок его рокотал и рокотал. Сергей не прислушивался.

«Катя… ее звать Катя… Тимофея Гладких дочка… А кто он, этот Тимофей Гладких?.. Почему ее раньше не встречал?.. Я же не раз бывал в Петуховке…»

Когда подъехали к кургану, вышли из машины и стали подниматься, Сергей нагнал Катю. Она опять с интересом глянула на него. Он кашлянул.

— Вы еще не видели, что здесь раскопали? — спросил первое, что пришло в голову.

— Видела. Мы тут с первого дня помогаем.

Сергей улыбнулся.

— Интересно? Покажете мне?

— Сходите посмотрите, — будто ковшом холодной воды плеснула она насмешливым взглядом. Вильнула подолом и пошла, неприступная, вдруг изменившаяся.

Сергей растерялся — не привык, чтобы с ним так разговаривали девушки.

Откуда-то вывернулся Федор Лопатин, комсомольский секретарь Петуховки, щеголеватый, с юношескими усиками, в галифе и хромовых сапогах.

— И ты приехал, Сергей, посмотреть нашу чуду?..

Потом ученый, седоусый, высокий, костлявый, повел районное начальство в гробницу. Пошел следом Сергей, за ним и Федор Лопатин. В подземелье вели пологие ступеньки.

— В Сибири курганы из земли сооружались главным образом в эпоху бронзовых и железных культур, — поясняет ученый секретарю райкома. Говорит неторопливо, чувствуется привык, что его всегда внимательно слушают. — Погребения совершались в ямах или погребальных камерах. В частности, это захоронение сделано в яме, выложенной каменистыми плитами, и относится оно, по-моему, к Карасукской культуре… Культура эта названа по речке Кара- Cyк, притоку Енисея. Принадлежит она к восточно-азиатским культурам и относится ко времени приблительно за тысячу лет до нашей эры. Спускались за разговорами медленно, со ступеньки на ступеньку с длительными паузами. Чем интересно это захоронение? Элементы Карасукской культуры не встречаются к западу от меридиана Барнаула. Это захоронение — самое западное из известных науке…

Наконец Данилов с ученым переступили с последней ступеньки на каменистую плиту и остановились, заслонив собой почти всю гробницу. Сергей приподнялся на цыпочки. Он увидел парня и девушку в темных халатах с засученными рукавами. Они сидели на корточках и осторожно очищали скребками и кисточками большой глиняный кувшин с высокой шейкой. Ученый отошел в глубь гробницы, и перед Сергеем открылось еще много откопанных предметов: несколько медных с большими наростами окиси ножей, кольца, ожерелья из зубов каких-то зверей, перстни, массивные накладки из рядов кругло-выпуклых бляшек, видимо для сбруи, бусы из меди. И вдруг он увидел: на дне гробницы в тени сереет скелет, коричневый, развалившийся.

— Обратите внимание, товарищ Данилов, — продолжал ученый. — Здесь отсутствует берцовая кость и правая голень. Они сложены в сторонке. Это пример двухактного погребения…

Когда поднялись наружу, Данилов тихо обратился к ученому:

— Я бы, Андрей Иванович, иногда, хотя бы раз в жизни, показывал в обязательном порядке людям вот такие находки, чтобы они задумывались, зачем живут на земле и что делают на ней. Можно прочесть десятки лекций о достижениях науки и техники, и они не сделают того, что способно сделать одно вот такое зрелище: не будь того медного ножа и костяных бус, не было бы у нас сейчас тракторов, комбайнов, самолетов, не было бы Днепрогэса, радио, кино! На них держатся все наши достижения так же, как на делах наших рук, на нашем опыте и на наших ошибках будут учиться те, кому суждено жить на этой земле после нас…

Оттолкнув Федора Лопатина, к Сергею протиснулся Вася Музюкин, высокий, сутулый, носатый. Вася провел детство в детдоме, а в Петуховку попал после курсов счетных работников — приехал докармливать в старости родную тетку.

— Сергей! Со свиданьем нас! — закричал он.

Васю Музюкина считали в селе парнем с чудинкой. Он мог в петровки надеть шубу и ходить по улицам, а в мороз — выйти в одной рубашке. Мог есть свиное сало, посыпая его сахаром… Он говорил: «Человек — раб обычаев и привычек. А я презираю всякое рабство!» Когда два года назад его избрали секретарем комсомольской организации, он стал буквально изводить второго секретаря райкома Урзлина своими выдумками: то собрание созовет средь ночи где-нибудь в лесу с повесткой «Человеческий страх и борьба с ним»; то пришлет в райком протокол, написанный задом наперед. А нынче весной, когда его уже не избрали в секретари за его «безалаберщину и непутевость», он собрал ребят, прикатил с берега Тунгая к сельскому Совету огромный валун и потом две недели торчал около валуна с зубилом и молотком — высекал на нем Примерный устав сельхозартели, принятый в феврале этого года на втором съезде колхозников-ударников в Кремле.

В этот день Вася Музюкин ни на минуту не отходил от Сергея с Федором Лопатиным — беспрестанно толокся вокруг них, махал длинными руками, как ветряная мельница крыльями, и, словно принюхиваясь, водил из стороны в сторону здоровенным носищем.

— Понимаешь, Сергей, — бубнил он без умолку. — Можот, тыщу лет лежит он здесь, а я вот взял и дотронулся до него, пошарил. Ты понимаешь, разве много на земле людей, которые прикасались к тысячелетиям, а? А еще вот что я подумал вчера в эмтээсе: стоит там какой-то слесарь и точит таким огромным напильником железку…

— Постой-постой. При чем здесь эмтээс и железка? — удивился Сергей.

— Как при чем! Вот обои они железки — и напильник и та. А как одна из них дерет другую! От той, бедной, которая в тисках, только опилки летят. Так вот и люди. Может, этот хан или вождь когда-то был таким живоглотом, что вся Сибирь трепетала от него, может, он тысячи людей жизни лишил! А для нас он сейчас кто? Так, тьфу! Никто. Предмет. Что горшок, какой рядом с ним захоронен, что он для нас одинаково. Вот что значит история!.. А знаешь, что еще обидно… А ты ел сегодня?

1 ... 124 125 126 127 128 129 130 131 132 ... 263
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Солона ты, земля! - Георгий Егоров бесплатно.

Оставить комментарий