Сванидзе: Спасибо. Сторона обвинения, прошу Вас. Ваш тезис, Ваш свидетель.
Млечин: Благодарю Вас. Могу ли я своих свидетелей попросить высказаться на ту же тему? Виссарион Игоревича Алявдина, историка и члена Дворянского собрания, и политолога Андрей Николаевича Окара.
Сванидзе: Хорошо.
Млечин: Давайте по одному. Может быть, вы начнете, Виссарион Игоревич?
Алявдин: Ну, наверное, будет более важно, что я все-таки вице-председатель историко-родословного общества, и знаю не понаслышке об этой эпохе. Конечно, у нашего главного защитника есть некая генеалогическая сложность, сыновьи оправдания своего деда, который был белым, потом стал красным. Всегда хочется, конечно…
Сванидзе: Я просил бы глубокоуважаемого свидетеля не переходить…
Кургинян: Это плохо закончится…
Сванидзе: …к биографиям присутствующих.
Алявдин: Ваша Честь, я понял.
Кургинян: …в этом зале, если еще одно слово будет сказано о моих родственниках. В этом зале Вы схлопочете по морде.
Сванидзе: Сергей Ервандович, прошу Вас…
Алявдин: В данном случае оскорбление прозвучало сейчас. Я приношу извинения суду и могу сказать, что я в такой же степени имею право отстаивать честь и достоинство своих предков и родственников, которые оказались как здесь, так и за рубежом.
Кургинян: Я не задевал это.
Алявдин: И они сбегали… бежали из страны не потому, это некий реверанс в предыдущую тему, не потому, что они не приняли идеологически. Над жизнью миллионов людей нависла смертельная опасность. Людей уничтожали. Не пугали, не высылали. Этот знаменитый пароход, на который Ленин, оказывается, из гуманных соображений, поместил нашу интеллигенцию, это была лишь ширма того, что творилось на Соловках, как вы знаете. Горы трупов… Вы ссылаетесь, только что звучала дикая ссылка на перепись. Все прекрасно знают эту перепись, как она делалась. В стране не досчитались десятка миллионов человек, а потом товарищ Сталин ее немножко укрупнил. Укруп… Потому что нету этих людей.
Послушайте, 3 миллиона это была только живая эмиграция. Не надо фальсификаций. Вообще сегодня у меня возникает ощущение, несмотря на заявление Сергей Ервандовича, что напротив сидит абсолютно коммунистическая, так сказать, старая профессура, на уровне истории КПСС мы разговариваем. Все аргументы… Мы почему-то должны верить в самооправдание…
Кургинян: Зато с Вами сидит не профессор истории КПСС.
Алявдин: Поэтому… Не будем… Поэтому у меня есть ощущение, что нету у нас с вами пока стремления найти…
Сванидзе: 30 секунд. 30 секунд.
Алявдин: …объективность в этом вопросе. Что касается достижений Советского государства, важно подчеркнуть одно. Советское государство, и там уже период Сталина и Брежнева, делались смертельно тяжелые для всего нашего народа попытки вернуться в то состояние, в каком бы мы были, если бы сначала в 1917 они не раскачали лодку, использовав слабое и достаточно неспособное Временное правительство, в данном случае немножко…
Сванидзе: Ваше время истекло.
Алявдин: Еще раз 20 секунд, если можно.
Сванидзе: 10 секунд.
Алявдин: Так вот, это была попытка вернуться в то, где мы уже были. Все знают и замечательные слова Черчилля, который говорил: «Как обидно, что накануне поражения Германии в разгар, который был бы смертельным, наступления русских войск, произошла эта странная чудовищная оплошность».
Сванидзе: Прошу прощения, Ваше время истекло. Спасибо.
Млечин: Ваша Честь, один свидетель остался совсем не опрошенный. Нельзя ли дать небольшое время, в порядке исключения еще одному свидетелю? Хотя бы коротко выступить?
Сванидзе: Мы готовы это сделать за счет Вашего заключительного слова.
Млечин: Ладно, за счет моего заключительного слова. Ради бога.
Сванидзе: Прошу Вас. 30 секунд.
Окара: Да, большевики, действительно, создали и реализовали в Советском Союзе модернистский проект. Но при этом они сломали хребет нации. Можно говорить о том, что культура авангарда была замечательна, которая в 20-е годы развивалась. Она была чудесна и в этом смысле она была лидером мировой культуры. Но после этого начинается соцреализм и культура советских народов на несколько десятилетий просто проваливается в эстетическом отношении. Не говоря уже, допустим, целое…
Сванидзе: Прошу прощения, Ваше время истекло.
Окара: …целый период в украинской культуре называется «расстрелянное возрождение». Догадайтесь почему.
Сванидзе: Спасибо.
Млечин: Благодарю Вас.
Сванидзе: Сторона защиты имеет возможность задать вопрос свидетелям обвинения.
Кургинян: Скажите, пожалуйста, Вы считаете, что победа в Великой Отечественной войне, достигнутая страшной ценой, спасшая мир от фашизма и все остальное, не является исторической заслугой страны, которую исторически же построили большевики?
Алявдин: Могу отвечать?
Кургинян: Да.
Алявдин: Я ожидал этот вопрос. Безусловно, нет. Потому что российскому народу и российской армии привычно побеждать в войнах. Мы победили в 1612-м, в 1812-м, в русско-турецкой войне…
Кургинян: В 1612-м? Кого?
Алявдин: Поляков из Москвы изгнали, если помните.
Кургинян: А, да, да, да…
Алявдин: Мы победили русско-турецких войнах, в меньшинстве, в тяжелых условиях. Поэтому то, что немецкий враг — кем бы он ни был, фашистом, демократом, капиталистом — пришедший на русскую землю, был обречен. Но, как уже справедливо звучало, побеждать так бездарно, с такой потерей собственного населения, закладывать трупами Европу мог только антинародный, антигуманный режим, коим он и был. А более того я могу сказать, скорее всего Вторая мировая война не коснулась бы так СССР или Российской империи, или Российской республики, если б не большевики. Вся инициатива, весь пик, так сказать, что двинулись фашисты на Советский Союз, был вызван именно пребыванием там коммунистического режима, так? Мы бы были союзниками с западными странами и, я думаю, у немецких фашистов, ежели бы они появились, не было бы шанса — их бы задавили примерно так, как задавили в Первую мировую войну. Как видите, к сожалению, без России.
Кургинян: Скажите, пожалуйста…
Алявдин: Мы привыкли побеждать, Сергей Ервандович. Поэтому не надо все заслуги русского народа, как это принято в истории КПСС, приписывать Советской власти. Это наша гордость. Вы удовлетворены?
Кургинян: Кого Вы победили?
Алявдин: Кого?
Кургинян: Кого Вы победили? Кого победили эти люди, которые уехали?
Алявдин: Вопрос не понял.
Кургинян: Я хочу Вам сказать, что Вы…
Алявдин: Так две русских армии воевали друг против друга, одна оказалась сильнее — Красная Армия. Чисто… Не будем сейчас начинать, наверно, следующую тему…
Сванидзе: Вопрос о Гражданской войне?
Алявдин: Я вопрос не понимаю.
Кургинян: Я спрашиваю Вас, я спрашиваю вас еще раз — Вы говорите, Вы отнимаете у людей, построивших страну…
Алявдин: Я ничего не отнимаю, это вот…
Кургинян: Вы перебиваете меня.
Алявдин: Это вот у нас идет…
Кургинян: Вы перебиваете меня.
Сванидзе: Сергей Ервандович,
Алявдин: Ну, вы привыкли, у вас прерогатива прерывать. Почему в конце передачи не
может и один из э-э-э…
Кургинян: Нет, пожалуйста, пожалуйста.
Сванидзе: Нет, уважаемый свидетель. Сергей Ервандович, задайте, пожалуйста, вопрос.
Алявдин: Вопрос задайте.
Кургинян: Нет, я говорю Вам простую вещь.
Алявдин: Да.
Кургинян: Есть страна, Советский Союз.
Алявдин: Да.
Кургинян: Построенная по определенному принципу на определенных основаниях, определенными людьми. Они построили эту страну. Страшной ценой или не страшной, но они ее построили.
Алявдин: Страшной.
Кургинян: Страшной. Хорошо.
Сванидзе: Задайте вопрос, и я даю 20 секунд на ответ.
Кургинян: И теперь я спрашиваю у Вас, это Великая страна, которая совершила величайшее историческое деяние в виде победы в Великой Отечественной войне. Это деяние этой страны не является историческим оправданием тех, кто ее построил?
Алявдин: Нет. Потому что эту страну построили…
Кургинян: Всё, мне не надо. Это «нет» и всё.
