Из туч хлынул дождь, и Ки побежал еще быстрее.
Тобин ненавидел посещения дома благородного Оруна. В комнатах было слишком жарко, угощение казалось излишне сладким, а слуги — компания молодых людей с обнаженными торсами — слишком внимательными. Орун всегда настаивал на том, чтобы Тобин сидел с ним рядом и ел с одной тарелки. Сегодня вынести пир было еще тяжелее. Голова у Тобина болела с самого утра, а тупая боль в боку делала его вялым и слабым. Он рассчитывал пораньше лечь, пока не пришло приглашение Оруна и не разрушило его планы.
Орун также всегда настаивал на том, чтобы на пирах присутствовал Мориэль. Хотя Тобину это все еще было неприятно, он не мог отрицать, что его несостоявшийся оруженосец делал все от него зависящее, чтобы ему угодить. Впрочем, за столом Оруна любая компания была в радость.
Сегодня за столом собралось человек тридцать придворных, и царский волшебник, Нирин, сидел на почетном месте слева от Тобина. В промежутках между блюдами он развлекал собравшихся глупыми фокусами и иллюзиями, заставляя фаршированную рыбу танцевать, а соусники — плавать в воздухе. Тобин заметил, как сидевшие напротив Корин и Калиэль закатили глаза.
Тобин со вздохом откинулся в кресле. Магия Нирина была еще более бессмысленной, чем трюки Аркониэля.
Ки удалось держать себя в руках до тех пор, пока Улиес провожал его в зал, где у огня сидел Фарин. Вокруг сидели солдаты: кто играл в бакши, кто чинил сбрую. Они, как всегда, приветливо встретили Ки, но Фарин, как только увидел его, нахмурился.
— Что случилось? — спросил он.
— Можем мы поговорить наедине?
Фарин кивнул и отвел Ки в свою комнату. Закрыв дверь, он повернулся и повторил:
— Что случилось?
По дороге Ки приготовил полдюжины объяснений, но теперь его язык прилип к гортани. Огонь в очаге не горел, в комнате было холодно. С несчастным видом ежась, Ки слушал, как с его промокшего насквозь плаща падают капли, и пытался найти подходящие слова.
Фарин сел на стул рядом с кроватью и поманил к себе Ки.
— Ну, давай, расскажи мне все.
Ки сбросил плащ и опустился на колени у ног Фарина.
— Я опозорил и Тобина, и себя, — наконец выдавил он, с трудом сдерживая слезы стыда. — Я ударил другого оруженосца. В конюшне. Только что.
Светлые глаза Фарина строго взглянули на Ки.
— Которого?
— Маго.
— Почему?
— Он говорил мне гадости.
— Оскорблял тебя?
— Да.
— Это было при свидетелях?
— Только при Ариусе.
Фарин с отвращением фыркнул.
— Высокомерный дурачок. Ладно, выкладывай. Что он сказал такого, чего ты не смог спустить?
Ки ощетинился.
— Я многое им спускал! С самого нашего приезда они называют меня безземельным рыцарем, бастардом, сыном конокрада. И каждый раз я просто уходил. Но на этот раз они загнали меня в угол в конюшне и… и… — Он внутренне содрогнулся при мысли, что ему придется повторить то, что его мучители говорили про Фарина. — Они оскорбляли Тобина. И князя Риуса. И тебя. Все это была грязная ложь, и я потерял терпение и ударил Маго. Потом я прибежал сюда. — Ки повесил голову, мечтая о том, чтобы умереть и тем избавиться от дальнейших мучений. — Что мне делать, Фарин?
— Ты завтра будешь наказан, как любой другой оруженосец. Но сейчас я хочу услышать, что именно они говорили, чтобы настолько вывести тебя из себя. И почему все прочие оскорбления тебя так не задевали. Вот с этого давай и начнем.
Фарин обнял Ки за плечи и посадил на постель, потом налил ему небольшой кубок вина. Ки выпил его залпом и задохнулся, когда вино обожгло ему горло.
— Сам не знаю. Может быть, дело было в том, что большая часть того, что они говорили обо мне и моих родичах, — правда. Я на самом деле безземельный рыцарь, но это не смущает ни Тобина, ни тебя, ни Пориона, так что и меня особенно не задевало. И я прекрасно знаю, что я не бастард. Что же касается отца… Может, он и в самом деле конокрад, но это не беспокоит Тобина, раз он мне верит. А я — не конокрад! Так что я мог все это вытерпеть.
— Так чего ты вытерпеть не смог?
Ки обеими руками стиснул кубок.
— Маго сказал, что благородный Орун рассказывает, будто ты и князь Риус… что вы… — Говорить дальше Ки не смог.
— Что мы, когда были молоды, делили ложе? Были любовниками?
Ки с несчастным видом уставился в кубок.
— Он сказал, что думает, будто и мы с Тобином это делаем. Но он не так говорил… как ты только что.
Фарин вздохнул, но Ки видел, что тот разгневан.
— Я этого и не предполагал.
— Мы с Тобином этого не делаем!
— Не сомневаюсь. Однако такие отношения обычны между молодыми воинами, да и не только. Я мог бы порассказать Маго кое-что о его собственном отце, так что к тебе он цепляться перестал бы. У некоторых это проходит, другие предпочитают мужчин всю жизнь. У Риуса прошло.
Фарин взял Ки за подбородок и посмотрел ему в глаза.
— Я сам рассказал бы тебе о наших отношениях, если бы ты спросил. Бесчестья в этом, если дело касается друзей, нет, иначе половина Эро должна была бы прятать глаза, да и некоторые компаньоны тоже, судя по тому, что я видел.
Это разоблачение лишило Ки способности говорить.
— Значит, они тебя все время дразнили, а тут ты сломался.
Ки кивнул.
— Они шпыняли тебя, пока не наткнулись на болезненное место. Что ж, сделанного не изменишь. Больше всего в словах Маго заинтересовало меня то, что он узнал о нас с Риусом от благородного Оруна, опекуна Тобина. Думаю, Оруну не понравится, что Маго проговорился.
— Но зачем им вообще было об этом заговаривать?
— Воспользуйся своими мозгами, парень. Кто хотел, чтобы оруженосцем Тобина стал Мориэль? Кто терпеть тебя не может с первого дня, как увидел? Кто получил по носу, когда Порион выбрал в компаньоны тебя, а не Мориэля?
— Орун.
— И с кем как раз сегодня ужинает Тобин, как мне кажется?
Ки выронил кубок и вскочил.
— О боги! Он может меня выгнать? Я сделал то, чего он хотел, верно? Проклятый толстяк отошлет меня!
— Напрямую сделать этого он не может. Однако, возможно, он рассчитывает на то, что у Тобина не хватит духу наказать тебя, как положено, и это опозорит вас обоих. Наверное, Орун надеется, что сможет сообщить об этом царю в своем следующем донесении.
— Но почему? Почему Орун так озабочен тем, кто оруженосец Тобина?
— Кто ближе Тобину, чем ты? От кого Оруну было бы больше пользы, чем от собственного оруженосца принца, если бы он пожелал за Тобином шпионить?
— Ты думаешь, Орун желает Тобину зла?
— Нет, я думаю, он желает управлять Тобином. А кто, по-твоему, управляет самим Оруном?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
